Дракон что-то заворчал. Мне даже показалось, что огромный ящер немного смутился. Видать, суровых воинов красота волновала мало, и они с такими вопросами к ящеру не приставали. Он вскинул крылья и взмахнул ими пару раз, так что меня чуть с ног порывом ветра не сбило.

— Понятно. Я тебе не нравлюсь, — пригорюнилась я.

Лифар снова заворчал. Теперь уже с явным выражением «ты меня достала своими глупостями».

— Вот и ему я тоже не нравлюсь, — кому именно уточнять не стала, только рукой печально махнула, — ладно. Мне пора. Ты не против если я завтра приду?

Клубы дыма, вырвавшиеся из узких прорезей ноздрей, я посчитала за согласие. Напоследок, аккуратно прикоснулась к широкому, твердому, как камень носу и побрела обратно.

Погода стояла хорошая, если так вообще можно было сказать про погоду в этом сером месте, поэтому я решила еще прогуляться, побродить по узким улочкам, осмотреться.

Попадавшиеся навстречу люди, кивали мне в знак приветствия, я кивала в ответ. И никто уже не смотрел так пристально и любопытно, как в первые дни. Привыкли. И я привыкла. Статус невольницы уже не висел непосильным грузом, придавливая к самой земле и отравляя существование. Я с ним смирилась.

Хитросплетение улочек вынесло меня к аккуратному зданию библиотеки. Не в силах побороть любопытство, я постояла на крылечке, вытягивая шею в тщетных попытках заглянуть внутрь. Переступить порог я так и не решилась. Почему-то было неудобно. Где я и где библиотека?

Хотя читать я умела. И писать тоже.

У нас в деревне жил старик, который когда-то в городе работал казначеем. На старости лет ему захотелось тишины и покоя, поэтому он вернулся в родную деревню и, чтобы как-то коротать свои однообразные дни, начал заниматься с местными ребятами. Он собирал нас в тени развесистой березы, или в саду, под яблонями, выдавал куски старого пергамента и маленькие угольки, и учил грамоте. Или читал нам вслух книги, а мы сидели и, распахнув, от удивления рты, слушали удивительные истории о животных, о рыцарях, о торговцах. Иногда он читал нам что-то серьезное — например газеты, которые ему раз в месяц привозил немногословный сын.

Бабка, узнав о том, что я учусь, отходила меня крапивой поперек хребтины и запретила приближаться к дому старика, которому, как она выражалась, на старости лет моча в голову ударила. Мне тогда так обидно было, аж до слез. Я забралась на чердак и проплакала там полночи, а на утра бабушка внезапно разрешила продолжать учебу… Наверное сообразила, что образованную девку можно продать подороже, чем неграмотную оборванку.

От библиотеки я свернула в узкий проулок, в котором дома стояли так близко, что их крыши почти смыкали и свет едва проникал вниз, неуверенно касаясь шершавых стен. После двух поворотов дома внезапно расступились, выпуская меня на широкую площадку, огороженную грубо сколоченными жердями. В одном углу стояли деревянные чучела, весьма отдаленно напоминающие людей. Их темные бока покрывали бесчисленные царапины и трещины, а кое-где и вовсе были выбиты целые клинья. Чуть подальше стояли чучела из соломы. Такие же несчастные. И потрепанные. И вдобавок вместо лиц у них были нарисованы круги — синие снаружи, красные внутри. В одном из таких кругов торчала стрела.

Но самое интересное — это не чучела, и даже не маг, практикующийся в создании огненного лассо, а четверо джиннов, тренирующихся в дальнем конце площадки.

У каждого в руках странные изогнутые мечи, с двумя лезвиями, расходящимися в обе стороны от рукоятки. Джинны владели ими так, словно оружие было их частью, продолжением. Это была не просто тренировка — смертельный танец, наполненный силой и мастерством. Воздух звенел от ударов и вибрировал от невидимой силы, что расходилась от мужчин.

Я не могла оторвать взгляда от Хельма. Он был без рубашки, демонстрируя смуглое, совершенное тело, которому позавидовали бы и древние боги. В каждом движении — звериная грация и мощь. Бугрящиеся мышцы на груди, спина с рельефом, к которому хотелось прикоснуться, провести пальцем, чтобы почувствовать ту безудержную силу, которая клубилась внутри. Я смотрела на его руки, перехваченные золотыми браслетами, чуть повыше запястий, и не могла понять, что со мной творится. Почему не получалось вздохнуть полной грудью.

Они были так поглощены тренировкой, что совершенно меня не замечали. Лаир сражался с Букой, а Хельм стоял напротив Али, и последнему приходилось очень несладко. Командир гонял его, как щенка по двору.

После очередного выпада, настолько быстрого, что я даже не успела его заметить, противник оказался на земле.

— Подъем, — жестко кивнул Хельм, — опять левый бок открываешь!

Али с досадой ударил кулаком по земле, оттолкнулся и, перекатившись через голову, вскочил на ноги, тут же принимая боевую стойку. В этот момент его взгляд зацепился за меня:

— У нас зрители, — улыбнулся джинн, кивая в мою сторону.

Хельм обернулся и, увидев меня, опустил меч:

— Тройной бой, — скомандовал он, обращаясь к своим ребятам.

— Спасибо, о наимудрейший, — фыркнул Али, занимая позицию в треугольнике. Тренировка продолжилась, а хозяин подошел ко мне.

— Привет, — взял с колышка тряпку и вытер с лица и шеи, — как день прошел?

— Хорошо. Познакомилась с Ярой и Альмой. Приятные женщины.

— Как там мистер Розвел? — Хельм облокотился на изгородь и смотрел на меня сверху вниз.

— Скучает по тебе, — улыбнулась я, старательно глядя ему в лицо. Уж очень велик был соблазн прилипнуть взглядом к тяжело вздымающейся груди, отказавшейся так близко, что руку протяни — и коснешься.

— Почему ты не дома?

— Там скучно. Я хотела погулять.

Он кивнул, принимая мой ответ и с легкой усмешкой продолжил рассматривать мою физиономию, а я всеми силами старалась не краснеть.

— Ты здесь еще долго будешь?

— Да. Надо парней хорошенько разогнать, а то обленились в мое отсутствие.

— Можно, я останусь здесь. Посмотрю, как вы тренируетесь? Мешать не буду, — торопливо добавила, заметив, как он поднял брови.

— Тебе интересно смотреть, как мужики мечами машут?

Мне интересно смотреть на тебя…

— Очень.

— Ну что ж оставайся, раз так хочешь, — он подмигнул и, перехватив поудобнее оружие, вернулся к остальным.

Я забралась на жердочку, уселась поудобнее и стала наблюдать, с каждой секундой все больше и больше восхищаясь их мастерством.

Они тренировались вплоть до самых сумерек и под конец были похожи на разбойников с большой дороги — чумазые, потные, запыхавшиеся. Лаир испарился первым, следом за ним отправились Бука и Али, а мы с Хельмом уходили последними. Неторопливо брели в сторону дома, рассказывая друг другу о том, что делали днем, смеялись, и я в очередной раз поймала себя на мысли, что в лагере мне нравится гораздо больше, чем в родной деревне.

На крыльце он остановился, я тоже замерла, с улыбкой глядя по сторонам:

— Может, пройдемся еще немного?

Хельм покачал головой:

— Нет, Киара, уже темно. Иди домой, — кивком указал на дверь.

— А ты? — у меня предательски дрогнуло внутри.

— А у меня еще дела, — ответил он. И мне показалось, что я слышу в его голосе ложь, — не жди. Ложись спать.

— А…но…хорошо, — меня затопило острое разочарование.

— Давай, — улыбнулся он, — беги.

— Спокойной ночи, Хельм, — неуверенно произнесла я, уже переступая порог дома.

— Спокойной ночи, Киара.

Дверь тихо прикрылась, отсекая меня от хозяина. Я осталась одна в сумраке общего коридора, наедине со своей растерянностью.

Как же так? Куда он собрался на ночь глядя?

Дежурить, наверное… Лагерь нуждается в охране сутки напролет, чтобы ни одна тварь внутрь не пробралась.

Ступеньки тихо поскрипывали у меня под ногами, и в такт этому скрипу в животе пульсировал неприятный, колючий комок, сотканный из противоречий, разочарования и тревоги. В комнате было непривычно тихо, неуютно и одиноко.

— Глупости, — проворчала себе под нос и отправилась умываться, а через пять минут уже забралась в кровать.