Ух ты, вот это интрига! Я едва сдержал скептическую усмешку. И что же это? Волшебные белочки? Золотые утята? Зря я пришел сюда, зря.

— Прошу! — он взмахнул рукой, и на сцену выволокли девчонку, рыжую, как лиса, перепуганную настолько, что я даже на расстоянии чувствовал, как мечется сердце у нее внутри.

Твою мать.

Вот чем плохи торговые дома Кемара. Здесь не только зверье продавали, но и людей. Не знал я, что и дядюшка Мейсон до такого товара опустился, иначе бы не пришел.

 Девчонка явно не понимала, где оказалась, затравлено озиралась по сторонам, мечась взглядом по заинтересованным лицам. Рядом с ней стояла дородная тетка, протирая потный лоб замызганной тряпицей, и чахлый, длинный как жердь дед. Продавцы хреновы.

— Следующий лот, — аукционер выдержал эффектную паузу, — Девушка-драконид. Восемнадцати лет отроду. Чиста и непорочна.

Да, ладно! Кого он собрался обмануть? Какой это драконид? Просто девчонка.

На всякий случай ощупал ее магическим взглядом. Никаких признаков того, что она может обращаться я не нашел, зато явно увидел путы, удерживающие на месте, и удавку не дающую говорить.

М-да, повезло девочке.

— Пусть подтвердят! — выкрикнул толстый купец с первого ряда. Рядом с ним лежал амулет, раскрывающий обман. Конечно, он показал, что в девочке нет дракона.

— Продавцы утверждают, что это драконий ребенок. Так ведь?

Вперед выступила толстая тетка:

— Мы нашли ее восемнадцать лет назад, на берегу Лазоревого озера, — прокаркала она грубым голосом. — С тех пор растили, кормили, поили, как родную внучку. Женихов отгоняли.

Девчонка отшатнулась и испуганно уставилась на свою «бабулю». Из огромных синих глаз покатились слезы. Вот, бедолага.

— Ну и что? Мало ли кого, где нашли! Пусть покажет дракона. Хотя бы хвост! — под дружный одобряющий смех продолжал купец.

Толстуха растерянно озиралась, потерявшись в гуле голосов.

— Доказательства!

— Мы нашли ее на берегу!

— А я утку дохлую как-то нашел! Мне ее тоже, как дракона продавать? — пробасил узкоглазый огромный мужик.

Тетка совсем растерялась, подскочила к девчонке и дернула ее за руку:

— Оборачивайся, мерзавка! Немедленно.

У той слезы градом катились, но она ни звука не издавала — магические путы работали исправно.

Гомон поднялся невообразимый. Еще немного и бабищу схватила бы кондрашка. Одутловатое лицо покраснело так, что стало похоже на гигантский перезрелый помидор. Все еще на что-то надеясь, она пыталась спорить, отстаивать свое мнение, но ее никто не слушал. Тогда она беспомощно посмотрела на своего мужика, но тот давно слился и пытался незаметно отойти к дверям.

Аукционер, почувствовав, что запахло жареным, ударил в медный гонг. По залу разлилось низкое гудение, заставляя заткнуться разгоряченных покупателей. Ропот стих, но атмосфера по-прежнему была накалена.

— Раз продавцы не могут подтвердить, что девушка действительно дракон, у нас есть два пути. Либо прогоняем их, естественно с уплатой штрафа…

При этих словах тетка схватилась за сердце.

— Либо вы можете выставить свой товар, как обычную невольницу.

— Выставляем! — хором согласились заботливые родственники.

— Итак, наш лот — девушка, восемнадцати лет, — равнодушным голосом продолжил торгаш, — начальная ставка сто золотых.

В этот момент браслеты на моих запястьях накалились. Сигнальные рубины запульсировали, словно в них билось чье-то яростное сердце.

 Призыв Овеона. Он требовал моего возвращения обратно, к Барьеру. Немедленно. И судя по тому, как полыхали браслеты — дело серьезное. Крупный прорыв. Была необходима моя помощь.

Я еще раз глянул в сторону рыжей. М-да, попала девка, как кур в ощип. Неприятно, наверное, быть проданной, тем более дорогими родственничками, но не всем в жизни выпадает золотой билет. Кому-то торги, кому-то вечная война. У каждого свой путь, и не всегда он выслан розами.

Мысленно пожелал ей удачи и поднялся со своего места. Мне пора перемещаться. Не нравятся мне эти переходы, но Овеон так просто дергать не станет.

Я направился к дверям, вполуха слушая, как идут торги. Стоимость живого товара уже поднялась до пятиста золотых. Рыжая понравилась покупателям, поэтому они бойко предлагали ставки, выкрикивая со своих мест. Особенно усердствовал тот самый узкоглазый здоровяк, мимо которого я как раз проходил.

— Давненько у меня рыжей не было, — он с гадким смешком обращался к своему соседу, — они знаешь какие? Ух! Огонь! Сопротивляются, царапаются, но как волосы на кулак намотаешь, да носом в койку уткнешь, так и затихают.

Пффффф…

Вот поэтому я и не люблю Кемар. Плохое место. Мало того, что твари из Запределья в наш мир лезут, так еще и среди местного населения полно сволочей.

Жалко девчонку, но не до нее сейчас. У меня дела есть поважнее, чем возиться с рыжим найденышем.

В два шага преодолел расстояние до двери и уже потянулся к ручке, как снова услышал сальный голос узкоглазого, перебивающего предыдущую ставку.

— Семьсот.

Взялся за ручку и раздраженно дернул дверь на себя.

— Семьсот пятьдесят, — раздалось в другого конца зала.

— Восемьсот! — снова прогремел любитель наматывать чужие волосы на кулак.

Я остановился, прикрыл глаза, пытаясь совладать с непонятными порывами.

— Девятьсот!

Запястья жгло так, будто к ним приложили раскаленную подкову. Надо идти. Один шаг. Переступить через порог, закрыть за собой дверь. Переместиться. Все просто.

— Тысяча!

Да, чтоб тебя!

Против воли обернулся. Девчонка рыдала вовсю, а вокруг как коршуны вились торгаши. Ее бабка жадным взглядом с одного на другого перебегала и так искренне радовалась каждой новой ставке, что меня затошнило от отвращения.

Боль в руках пульсировала, нарастая с каждым мигом, а я не мог уйти. Просто не мог. Возможно, я потом пожалею об этом, но сейчас мне плевать на последствия:

— Полторы тысячи!

Узкоглазый крякнул и недовольно обернулся в мою сторону. Я проигнорировал его взгляд, только кулаки сильнее в карманах сжал, удерживая вторую сущность, которая была готова устроить кровавую расправу.

— Тысяча шестьсот, — он все-таки перебил мою ставку.

— Две! — я злился все сильнее. Браслеты полыхали так, что казалось, еще пара минут и прожгут плоть до самого мяса.

Он снова на меня обернулся, в этот раз окатив весьма ощутимой угрозой.

— Две сто, — снова поднял ставку. Остальные уже молчали и не совались. Не всякий готов отдать за простую девку гору золотых, будь она хоть трижды рыжая.

— Три, — произнес хладнокровно, не обращая внимания ни на ропот, пронесшийся среди покупателей, ни на ужас в глазах невольницы.

Вся выдержка уходила на то, чтобы не обратиться. Боевая сущность реагировала на браслеты, тянулась за ними, рвалась на волю, в бой.

У Барьера явно были проблемы, а я теряю здесь время впустую!

— Кто предложит больше? Посмотрите на товар? Ладная, красивая, волосы — как огонь, кожа — как нежнейший шелк.

— Пять, если закончишь этот балаган прямо сейчас, — с трудом удалось сдержать рычание. Аукционер притих и обменялся взглядом со старухой, та в ответ быстро закивала и нервно потерла руки, готовясь получить большой куш.

— Продано за пять тысяч господину в последнем ряду.

Ну, наконец-то!

— Подтвердите, пожалуйста, свою платежеспособность.

Да без проблем. Достал из кармана свеже наколдованный мешок с золотом и спустился вниз, туда, где стояла рыжая с родственниками и аукционер.

Деньги я отдал прямо в руки заботливой бабуле, которая так здорово пристроила свою внучку. Та вцепилась в мешок толстыми пальцами, путаясь и дрожа от нетерпения развязала веревочку и заглянула внутрь.

— Золото! — запустила туда пятерню и достала целую пригоршню монет. Ее лицо потеряло осмысленное выражение, в глазах не осталось ничего кроме лихорадочного блеска. — много золота!