Засеку нужно было делать только с трёх сторон. Но зато по протяжённости она должна была составить пару-тройку километров. Почти великая китайская стена, нет, не китайская, а беловская. Но думай — не думай, а начинать надо. Как говорится — большая работа требует большого перекура. Поэтому на один день Белов устроил себе почти отдых. В этот день он сделал навесы над окнами и закрыл их тюлем, выкрашенным зелёнкой и йодом. Всё остальное время он посвятил стряпне — выпотрошил наловленную за последнее время рыбу. Самую крупную прокоптил, а мелочь повесил вялиться на солнышке, впрочем, не только мелочь, но и всю костистую рыбу типа леща, окуня и чехони. В соляном растворе рыба вылёживалась самую малость, чтоб хоть пахло солью. Белов считал отсутствие соли одной из важнейших проблем, которую придётся решать если не зимой, то следующим летом обязательно.

Ближайшее по памяти место, где можно взять соль — это Соликамск, вернее тот район, если это Земля. До тех мест было почти триста километров. По нынешнему положению почти месяц пути туда-обратно. Да ещё соль найти и добыть. Да привезти обратно не менее 200–300 килограмм. О волках и медведях можно не думать, но люди там должны быть обязательно. Возле соли всегда люди селятся, да не всегда мирные. Могут быть и разбойники. Русские пришли на соликамские земли ещё в 14, если не в 13 веке. Но до них уже были заброшенные шахты. Легендарная белая чудь. А кто жил там до них, уже и не спросишь, вся чудь якобы ушла под землю, хотя скорее была ассимилирована русскими. Если русских ещё нет, то места здесь финно-угорские, помнится, в советские времена всегда подчёркивали на истории, что у здешних племён не было вождей. Хорошо ли это? Может даже хуже, как у чеченцев — каждый чужак по определению враг или жертва, и должен быть убит для сохранения обычаев. С другой стороны, новгородцы проникли на здешние земли якобы бескровно, через торговлю. Хотя какая правда может быть через тысячу лет, да ещё от победителей.

Шёл июнь, второй месяц робинзонады. Установилось классическое континентальное лето. Погода стояла тёплая, не меньше 25 градусов, как показывал градусник на окне второго этажа. Даже ночью стояла духота, которая донимала тем сильнее, чем больше было комаров. За первую неделю месяца Белов высадил всё, что было можно, построил парник и теплицу из старых оконных рам, на случай резких холодов. Даже успел прополоть и окучить картошку по первому разу. Всё росло, как в тропиках, не по дням, а по часам. Только Белов успевал закончить прополку последних грядок, как через пару дней приходилось начинать всё заново. Да ещё полное отсутствие дождей привело к ежевечерней необходимости полива. Если поливать большой огород на берегу было достаточно удобно, то носить воду в парник и теплицу, а также для цветов, растущих у дома, Белову страшно не понравилось. Уже на второй день засухи, Белов пришёл к выводу, что выкопать за неделю канал от ручья к дому выйдет гораздо дешевле, чем два месяца таскать воду за двести метров.

Дело оказалось даже легче, чем предполагал Белов, лесная земля копалась легко, и главной трудностью оказалась запруда ручья. Но зато к 22 июня в пяти метрах от дома протекал весело журчащий ручей. День летнего солнцестояния Белов решил отметить сладкой негой возле ручья в окружении цветущих посадок. Тогда же он испробовал первые огурцы и помидоры. Даже без масла и хлеба это был райский обед для Белова, почти месяц сидевшего на остатках картошки, разбавляемых рыбой.

«Жизнь налаживается», думал Белов, допивая последний чай у открытого окна второго этажа. «Что ещё надо для человека, чтобы встретить старость?», как говорил классик.

«А надо ещё жену и павлинов, хотя без павлинов можно вполне обойтись. Без жены или любовницы будет сложно, особенно долгими зимними вечерами», решил Белов и покрылся холодным потом, представив, что людей здесь нет. Эта проблема сразу показалась сложнее, чем отсутствие соли и масла. «Надо искать людей, чёрт с этими посадками», решил Белов. Весь последующий день был посвящён размышлениям о способах женитьбы или приобретения женщины. Конечно, где-то в восьмидесятых годах двадцатого века Белов женился, как любой нормальный мужчина и двое детей уже учились в институте. Но к сорока годам, видимо, под влиянием работы опером уголовного розыска, к внебрачным связям Белов стал относиться значительно спокойнее. Да и практически все его ровесники были разведёны и женаты по второму и третьему разу.

Учитывая достаточно малую вероятность возвращения домой, Белов решился поискать женщину для совместного проживания, чтобы не стать сексуально озабоченным от воздержания маньяком. Вспоминая рассказы Джека Лондона и романы Николая Задорнова, Белов подумал о приобретении женщины у местных племён. Отдавать карабин и два одеяла жутко не хотелось, и Белов осмотрел дом в поисках платы за женщину. Выбрал из двадцати охотничьих ножей пару с самыми отделанными рукоятками и ножнами, старый армейский китель с блестящими пуговицами, маленькое зеркало из пяти найденных, да хрустальный кубок из десятка стоявших в серванте. Решив остальной калым выбрать при отъезде, Белов взялся за изготовление лодки. Мысль плыть на двухместной резинке он отбросил сразу, сватовство могло перейти в грабёж со смертельным исходом.

При осмотре оставшихся досок, Белов загрустил и принялся за разборку всех ставней. Аккуратно снял все прибитые доски с окон первого этажа и заменил их струганными жердями, посаженными на деревянные шпунты. Из самых подходящих досок и обрезков фанеры после недели работы, перемежаемой быстрой прополкой, получилась чудовищно некрасивая, но надёжная плоскодонка длиной до шести метров с бортами внахлёст, вместо пакли утыканная мхом, за которым Белов плавал на резиновой лодке на другой берег Бражки. Проверив лодку на плаву, Белов решил, что свататься на ней неудобно, надо придать товарный вид. Ещё два дня ушли на обстругивание лодки и покраску её в зелёный цвет, именно такая краска нашлась в чулане.

Первого июля Белов решился отплыть на поиски женщины, про себя он не называл её женой, мечтая прожить с ней зиму, а там видно будет. Одевшись по-дорожному, Белов загрузился выбранным калымом, куда добавил горсть мелочи для монистов и пару юбок из блестящей ткани. Для себя он взял ещё два ножа, топорик и карабин со стёсанным прикладом. На карабин Белов приспособил крашеный в коричневый цвет чехол из пенопласта, который придавал карабину мирный вид толстого посоха. Самым приятным сюрпризом в такой маскировке была возможность стрельбы с глушителем без снятия чехла.

По течению лодка шла тяжело, но достаточно споро. Бортовые вёсла Белов решил не трогать, уселся на корме и управлял рулевым веслом. Впервые он отплыл от дома больше, чем на пятьсот метров и побаивался, что лодка, получившаяся с большой осадкой, почти тридцать сантиметров без нагрузки, но обещавшая стать достаточно грузоподъемной, застрянет где-нибудь на перекате.

Раннее июльское утро обещало жаркий сухой день, и от реки поднимался густой пар, который создавал наглядную иллюстрацию круговорота воды в природе. Белов всегда удивлялся, что нашим предкам приходили в голову дебильные теории о дожде, который поливает бог из лейки и тому подобные идеи. Явно эти мысли могли прийти только городскому или монастырскому затворнику, который не видел или забыл утро на реке. Вопреки опасениям, после слияния с Тарпаном, река стала гораздо больше, чем во времена беловского детства и потекла быстрее. К обеду Белов доплыл до слияния с Сивой. За это время он успел разглядеть пару выводков кабанов, пасущихся возле болота и стаю благородных оленей в дубовой роще. А после слияния с Сивой река достигла ширины почти полусотни метров и хвойные леса по берегам исчезли, плавно перейдя в дубовые рощи и липово-осиновые сколки. Плаванье шло достаточно спокойно, не считая хлопанья хвостами бобров и всплесков от многочисленных выдр. Один раз на горизонте Белову показалось стадо зубров, но течение не дало подробнее разглядеть.