— Дело не во мне, а в месте, где я жил все эти годы, — объяснил я. — Каждая башня мага строится с помощью заклинаний и приобретает свойства накапливать «лишние» чары в себе… Вот представьте — вы разожгли костер в степи. Кругом — пустое пространство, и пламя, какое бы большое оно ни было, не в состоянии обогреть всю степь. Тепло будет только вокруг костра. — Я придвинулся к нашему костерку поближе и подбросил в него несколько веточек. — А чуть дальше — по-прежнему холодно. Но если такой же огонь развести в печи, которая стоит в доме, рано или поздно пламя обогреет всю комнату. Точно так же и сила магов. Если у мага нет своей башни, то есть он, как мой учитель, странствует по свету, его сила рассыпается в пространстве и нигде особо не накапливается. Но в башне она остается и концентрируется настолько, что начинает менять… э-э… тех, кто находится рядом. Другими словами, в такой башне как бы замедляется время. Это очень удобно — дольше не скисает молоко, дольше не черствеет хлеб и не портится на самой большой жаре свежее мясо. И всякие там препараты-эликсиры дольше сохраняют свои свойства. Но и те, кто живет в башне, тоже почти не стареют. Правда, этот закон почему-то действует только на людей — домашняя живность, например, живет лишь немного дольше, чем обычно, и не болеет. Когда я только начал работать на хозяина, у него был мерин. Так он прожил почти тридцать шесть лет, прежде чем умер от старости. Но время там все-таки идет. Для меня вместо семидесяти шести лет прошло три года. Когда этослучилось, мне был двадцать один год, а сейчас — двадцать четыре. — Я поскреб начавшую отрастать на подбородке щетину. — Так что все-таки старею, хоть и очень медленно. Но в те дни и часы, когда мне приходится находиться вне башни, я живу как обычный человек.

— А если ты не вернешься в башню к хозяину? Что тогда?

— Тогда… Тогда мое тело будет стареть, как у всех людей. Знаете, так устаешь долго жить…

— Я тоже устала! — неожиданно поддержала меня принцесса. — Иногда кажусь себе ужасно старой. Мне ведь двадцать один год!

—  Всегодвадцать один год, — невольно усмехнулись мои губы. — Это совсем другое. Монотонное существование без надежды на перемены и хоть какой-нибудь просвет… Дни, похожие один на другой… Одиночество… И необходимость подчиняться человеку, который обращается с тобой, как с вещью… Я был готов на что угодно, лишь бы произошли перемены! У вас все не так. Вы будете жить долго и счастливо.

— А ты?

— Что? — Я подбросил в костер еще несколько веток, наблюдая, как принялись за работу веселые языки пламени. — За мной сейчас объявят охоту — какой-то слизняк испортил жизнь самому магистру Бэргу и нарушил его планы… не успев разобраться точно, что тот задумал. Официально я преступник, осужденный на казнь. И плевать, что само преступление свершилось более полувека назад. Для магических преступлений не существует срока давности. Магистр Бэрг сейчас может извратить это дело как угодно — ведь если всплывет, что это именно он тогда прошляпил появление демона в Ташире, его карьере конец!.. Меня лишили возможности пользоваться своими силами, так что я вряд ли смогу защититься. А нового Богара Справедливого на горизонте не наблюдается…

— Наблюдаюсь я! — неожиданно заявила принцесса. — Мне придется поговорить с дядей, и он…

— И он не станет связываться с Академией ради какого-то… недоучки…

— Кхм-кхм… Извини, что вмешиваюсь, малыш, но… Я тут кое-что услышал…

— Что?

— То же, что и ты… То есть слышал-то ты, но, поскольку твоя память мне как бы доступна, я взял на себя смелость немного покопаться в ней… Позволяешь?

— Мои мозги в вашем распоряжении…

— Даже те воспоминания о… хм… твоих весьма неразборчивых связях?

— Я же сказал!

— Ты с кем это разговариваешь? — встрепенулась принцесса, но я только отмахнулся — мол, некогда.

— Тогда разреши дать тебе совет — явись в Академию, на Совет со-ректоров и назови мое имя.

— Кажется, — я мысленно не просто дал себе подзатыльник, а еще и как следует попинал ногами, — понимаю, что вы имеете в виду… Но магистр Бэрг…

— Да, и тебе придется здорово постараться, чтобы его опередить! Извини, но в этом случае от меня будет довольно мало пользы. Мое время кончается. Я и так задержался на этом свете дольше приличного…

— Последний вопрос! — воскликнул я. — Как меня зовут? То есть… хочу сказать, что все вспомнил, но свое имя…

— А оно тебе надо?

— Да! С ним я стану прежним… И если ты — тот, о ком я думаю, то ты… то есть вы…

— Понимаю, проверка на вшивость!.. Ты изменился, малыш! Изменился так сильно, что я даже не знаю, нужно ли тебе становиться прежним!

— Прежний «я» не боялся боли!

— Прежний «ты» не сумеет воспользоваться «окнами» и будет без толку ломиться в запертые двери! Подумай еще раз. В любом случае у настоящего мага много имен.

— Но…

Молчание было мне ответом. Настолько ощутимое, словно холодом повеяло.

— Ты с кем сейчас разговаривал? — нарушила паузу леди Имирес.

— Это… э-э… как бы вам сказать?.. Мой… ну… как бы личный демон! Или не совсем демон, а скорее дух-хранитель. Он иногда дает советы… Пожалуйста, не спрашивайте меня больше о нем. Я сам не знаю, как он появился и в чем состоит его роль. Знаю только, что некоторое время считал его просто своим кошмарным сном… Пока не понял, что ревность иногда страшнее самых жутких кошмаров. А сейчас, пожалуйста, посидите тихо — мне надо подумать!

Костерок весело потрескивал ветками, с хрустом перемалывая их в угольки и рассыпая крошки пепла. Огонь всегда напоминал мне живое существо, вечно голодное и капризное, как маленький ребенок. Если его оставить без присмотра, он либо зачахнет без ухода, либо натворит бед. Ему всегда нужно потакать и всегда о нем заботиться. Но зато он и согревает всех, как доверчивый ребенок любит весь окружающий мир без деления на своих и чужих. И как настоящий малыш способен поглощать сладкое в любых количествах, так и огню всегда мало брошенного в него хвороста. Не зря же души нерожденных детей представляют в виде искорок, которые, незримо для обычных людей, вьются вокруг тела каждой созревшей для материнства женщины. Одни искорки — чуть слабее, другие — чуть сильнее.

Я прищурился, искоса взглянув на сидящую сбоку принцессу. Мерещатся или нет три крошечных огонька вокруг нее? Два так точно есть, а третий то погаснет, то опять разгорится… Кто бы мне объяснил, что это значит?

— Ложитесь спать, ваше высочество, — предложил я. — Завтра будет трудный день.

— А ты?

— А я еще посижу. Посторожу.

Она зябко закуталась в плащ:

— Мне холодно!

— Но у вас же плащ и безрукавка!

— А мне все равно холодно, — закапризничала девчонка. — Я не смогу уснуть…

Ночи ранней осенью действительно прохладные. Под деревьями не было ветра, земля нагрелась вокруг костра, я наломал достаточно веток для лежанок, но принцесса все равно выразительно посматривала на меня. Было заметно, что на ее языке вертится достаточно откровенное предложение, но она почему-то не хочет высказать его вслух. Ждет, когда ее спутник созреет? Да, я не умею читать мысли, но тут и читать было нечего — все буквально написано на лбу.

Она осторожно придвинулась ближе. Я не шелохнулся. Принцесса повторила попытку — у меня хватило сил остаться на месте, исподтишка наблюдая за нею. Еще некоторое время леди Имирес гнездилась рядышком, а потом выразительно посмотрела на меня.

— Мне холодно, — повторила она. — И я… я хочу, чтобы ты меня согрел.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.

— Ладно, — промолвили дрожащие губы. Не знаю, чего она ждала — может быть, каких-то чар! — но я просто обнял ее за плечи и притянул к себе. И не знаю, как ей, а мне мгновенно стало жарко.

Проснулся я по давней привычке с первыми лучами солнца, отнюдь не от холода. Как ни странно, мне было тепло и уютно.