Кевин отвел глаза секундой позже. Он наклонился к госпоже:

- Тигр знает, что мы поблизости от его логова.

Мара добралась до своего кресла, уселась и сделала вид, словно ее сейчас занимает лишь одна задача - должным образом расправить складки парадной мантии. Только теперь она переспросила:

- Тигр?..

- Вроде вашего сарката, только четвероногий, вдвое крупнее и намного опаснее.

Кевин занял свою обычную позицию за креслом госпожи, стиснутый со всех сторон воинами, которые в обычных условиях ожидали бы их на площадке верхнего яруса.

Мара внимательно осмотрела Палату, которая казалась более темной, чем всегда, и, как ни странно, более гулкой. В разных местах виднелись пустые места; но те властители, которые сегодня присутствовали, явно предпочитали блеск доспехов и оружия сверканию Драгоценностей и переливам шелков. По мере того как интриги приобретали все более запутанный характер, беседа становилась уклончивой и многозначительной; об истинном смысле каждого услышанного слова приходилось только догадываться. Даже взгляды, которыми обменивались правители, были тщательно продуманы и имели свою подоплеку. Каждое пустующее место следовало понимать так, что его хозяин либо мертв, либо решил убраться отсюда подобру-поздорову. Зато оставшиеся были настроены решительно, а порой даже и воинственно.

Скороход Совета доставил Маре послание. Она сломала печать, взглянула на оттиски двух печатей внутри и жестом велела мальчику-скороходу подождать, пока она читает. В сопровождении десятка воинов появился властитель Дзанваи. Судя по виду, он оправился после испытаний минувшей ночи. Кратчайший проход к его месту был битком набит воинами, что вынуждало его изобретать какой-нибудь обходной путь. Выбрав такой маршрут, который проходил поблизости от Мары, он одарил властительницу Акомы улыбкой и легким наклоном головы.

Она ответила ему таким же безмолвным приветствием, затем набросала ответ на только что полученное послание и отправила скорохода на другую галерею. Люджану она сообщила:

- Мы обзавелись еще двумя голосами благодаря сведениям, полученным Аракаси.

Утро тянулось медленно. Мара побеседовала с дюжиной властителей относительно предметов, казавшихся вполне безобидными. Хотя Кевин и пытался уловить в этих разговорах потаенный смысл, он так и не смог понять, что же это было: обмен замаскированными угрозами или предложениями взаимной помощи. Но он все чаще ловил себя на том, что невольно поглядывает на нижнюю галерею, где властители, один за другим, подходили засвидетельствовать свое почтение Тасайо. При этом Кевин заметил, что говорят, главным образом, визитеры, тогда как Тасайо почти все время хранил молчание. Когда он кому-либо отвечал, его высказывания оказывались краткими и решительными, насколько можно было судить по вспышке белых зубов. Воины, сидевшие у его обутых в сандалии ног, сохраняли каменную неподвижность.

- Тасайо нагоняет страх даже на своих, - шепнул Кевин Люджану, улучив подходящий момент.

- Еще бы, - ответил тот столь же тихо. - Он же первостатейный убийца и постоянно оттачивает свое мастерство, чтобы не потерять форму.

Холодок пробежал по спине у Кевина, когда он еще раз взглянул на фигуру в оранжево-черном кресле. Там сидел самый безжалостный игрок из всех участников жестокой Игры Совета.

Мара вернулась к себе в покои, чтобы поесть и посоветоваться с соратниками. Аракаси, с рукой в лубке, завладел письменной доской Мары. Вокруг него образовалось беспорядочное скопище бумаг и перьев; он с головой ушел в работу и не стал ее прерывать, когда Мара попросила слуг принести подносы с легкими закусками. Кевин заметил, что мастер успел тем временем написать еще три послания. Прижимая пострадавшей рукой стопку пергаментных листов, здоровой рукой он выводил ровные строчки аккуратным почерком левши.

- Ты же не левша, - уличил его мидкемиец. У него был взгляд опытного фехтовальщика, и умение примечать, какой рукой обычно орудует человек, было привито ему с младых ногтей. - Готов об заклад побиться!

Аракаси даже головы не повернул.

- Сегодня я левша, - со скупой иронией отозвался он.

Кевин решил взглянуть, сильно ли пострадало при этом каллиграфическое искусство Аракаси, и проникся к мастеру еще большим уважением, обнаружив, сколь артистически тот изменяет почерк. Одна из составленных им записок выглядела так, как будто была написана сильной мужской рукой; другая казалась начертанной изящным женским почерком, а третья могла навести на мысль, что ее автор вообще не силен в грамоте и лишь с большим трудом сумел нацарапать это сообщение.

- Тебе никогда не случалось запутаться настолько, чтобы забыть, кто ты на самом деле? - ехидно поддел его Кевин.

Аракаси оставил вопрос без внимания и продолжал - все так же одной рукой - складывать и запечатывать письма. К этому времени Мара уже выскользнула из верхнего платья. Она не стала просить, чтобы Аракаси подвинулся, а просто присела на спальную циновку, которую он освободил.

- И кто же собирается все это доставлять? - сварливо спросила она.

Мастер тайного знания поклонился без особого изящества.

- Кенджи однажды уже вызвался помочь, - сказал он мягко. - Это ответы на донесения. Утром люди хорошо постарались. - Заметив, что Мара вот-вот осерчает по-настоящему, Аракаси укоризненно поднял брови: - Ты же запретила мне выходить, вот я и не выходил.

- Это я вижу, - отрезала Мара. - Мне бы следовало догадаться, что ты можешь притвориться спящим с таким же успехом, с каким меняешь свои обличья.

- Уж очень хорошо вино подействовало, - возразил Аракаси, нимало не задетый. Он взглянул на бумаги, разбросанные вокруг. - Ты не желаешь узнать, что я разведал?

- Тасайо, - уверенно заявила Мара. - Он здесь.

- Не только это. - Напускное легкомыслие Аракаси улетучилось бесследно. - Большинство столкновений, которые произошли до сих пор, были просто тактической разминкой. К ночи все переменится. Целые секции дворца подготовлены для размещения крупных воинских отрядов и многочисленных убийц. Некоторые прежние стычки были затеяны просто ради захвата помещений, из которых можно будет посылать воинов в атаку.

Мара молча взглянула на Люджана, и тот доложил:

- Госпожа, наши солдаты находятся еще на расстоянии двух дней пути форсированным маршем до Кентосани. Для твоей защиты нам приходится рассчитывать только на те силы, которые уже здесь.

После этих слов наступило неловкое молчание, прерванное появлением слуги с бренчащими подносами. Мара вздохнула:

- Аракаси?..

Мастер тайного знания чутьем угадал суть вопроса.

- Разведка не потребуется. Тасайо сейчас занят одним: добивается поддержки своих притязаний на пост Стратега. Он ожидает, что ты бросишь голоса сторонников Акомы на помощь сильнейшему из его соперников. Даже если он переоценивает твою храбрость и ты попытаешься припрятать враждебность под маской нейтралитета, он все равно будет предпринимать шаги, чтобы тебя уничтожить. Твоя смерть означала бы для него двойной выигрыш: исполнение семейного обета Красному богу и растерянность среди твоих союзников. Твоя популярность возрастает день ото дня. Если он сможет расправиться с тобой, это послужит для многих предостережением, а заодно и лишним доказательством того, что у Тасайо достаточно сил для победы над любым соперником, который останется в живых после выяснения отношений внутри клана Омекан.

К этому моменту Мара уже собралась с мыслями:

- У меня есть один план. На кого еще можно ожидать ночного нападения?

Аракаси не понадобилось заглядывать ни в какие записи.

- Хоппара Ксакатекас и Илиандо Бонтура, по-видимому, занимают первые места в списке вероятных жертв.

- Илиандо Бонтура? Но он принадлежит к числу лучших друзей властителя Текумы и считается одним из столпов клана Ионани. - Мара заметила, что слуга с подносами нерешительно мнется на месте, и знаком предложила ему заниматься своим делом. - Почему правитель из этого клана может оказаться намеченной мишенью?