Кевин пришел в замешательство:

- А сегодня вечером мне приходить или...

- Тебе придется жить с работниками в лесу, - не дослушала Мара.

- В какое время мне возвращаться...

И вновь она не дала ему договорить:

- Когда ты понадобишься, за тобой придут. А теперь отправляйся.

Кевин поклонился, не скрывая удивления и досады. Все еще держа одежду в охапке, он вышел в коридор. Стражник у двери даже не повел бровью. Мидкемиец пристально всмотрелся в его непроницаемую физиономию, а потом язвительно рассмеялся:

- Вот и я говорю, братишка, ее сам черт не разберет!

На лице стражника не дрогнул ни один мускул.

Хотя вокруг Мары суетились горничные, она расслышала не только эти слова, но и звеневшую в них обиду. Закрыв глаза, она проглотила подступившие слезы. Любовь требовала окликнуть его, загладить нанесенное оскорбление, а долг не позволял прислушиваться к голосу сердца.

Слуги подали завтрак, но властительница едва притронулась к еде. Чтобы поскорее отвлечься от тягостных мыслей, она решила приняться за дело и, перейдя в кабинет, созвала заседание совета. Первым явился Кейок; он поднялся до рассвета, чтобы проверить патрули, и на его сандалиях еще блестели капли росы. Накойя по утрам чувствовала себя совсем скверно, однако она оживилась, заметив отсутствие Кевина: стало быть, ее госпожа наконец-то пришла в чувство и отослала рыжего варвара с глаз долой.

Мара словно прочла ее мысли и готова была отхлестать не в меру проницательную старуху по морщинистым щекам.

Последним пришел Джайкен - Мара уже собиралась послать гонца, чтобы поторопить замешкавшегося хадонру. Отдуваясь после быстрой ходьбы, он рассыпался в извинениях и занял свое место. Тут до Мары дошло, что причиной его опоздания стали ее собственные утренние распоряжения.

- Я призываю вас подумать, где Акома выглядит наиболее уязвимой, - начала она. - Например, Десио может сорвать наши поставки шелка и другие торговые сделки: сбить цены, подкупить гильдии оценщиков, перекрыть торговые пути, запугать купцов. Ему не составит труда потопить наши баржи, разграбить повозки, поджечь склады. Мы должны себя обезопасить.

- Не похоже, чтобы Десио был сторонником подобных действий. - Этот суховатый голос раздался от двери, ведущей в сад. Через порог серой тенью скользнул Аракаси.

От неожиданности Мара чуть не вздрогнула; Кейок опустил руку, потянувшуюся было к оружию. Мастер тайного знания с поклоном уселся среди советников. Глубокая морщина, прорезавшая его лоб, недвусмысленно свидетельствовала: ему есть что сказать. Мара кивком выразила готовность слушать, и Аракаси продолжил:

- Впрочем, молодой правитель Минванаби получил власть совсем недавно и еще не проявил себя в деле. Пока со всей очевидностью можно утверждать только одно: Десио несет огромные расходы. Все базары завалены товарами Минванаби, но при этом в казну не поступает ни цинтии. Из тех обрывочных сведений, которые получены от моего человека, можно сделать вывод, что всю прибыль расходуют на подарки, взятки и какие-то услуги.

Мара прикусила губу.

- С какой целью? - негромко спросила она. - Это обязательно надо выяснить.

Тут в разговор вступил Кейок:

- Сегодня утром мои солдаты задержали чужого пастуха, который слонялся по пастбищу вдоль границы с Тускалорой. Когда его стали допрашивать, он отказался назвать своего хозяина и предпочел смерть от меча.

Аракаси прищурился и весь обратился в слух.

- Наверное, его подослал правитель Джиду, чтобы проверить, как охраняется переправа, - предположила Накойя, скривившись при упоминании южного соседа Акомы. - В Тускалоре собрали богатый урожай чокала - хоть сегодня вези на рынок. Хадонра господина Джиду, уж на что скудоумен, и то, поди, догадался, что его повозки не пройдут через нашу переправу без дорожной подати.

Мастер тайного знания подался вперед:

- Сомневаюсь, что этого "пастуха" подослал Джиду.

- Я тебя понимаю, Аракаси, - кивнула Мара и обратилась к Кейоку: - Нужно выставить пост у границ правителя Джиду. Разумеется, скрытно. Его собственные воины не так уж плохи, просто им невдомек, что моим врагам будет на руку, если в угодьях их господина - нашего соседа - случится пожар.

Положив ладонь на рукоять меча, Кейок задумался. Задача была не из легких. Властитель Тускалоры слыл вертопрахом, зато его солдаты прекрасно знали свое дело.

Тогда Джайкен с присущей ему осторожностью предложил:

- В урожайные годы властитель Джиду нанимает сезонных работников из Нешески. Не попробовать ли нам забросить к нему воинов под видом сборщиков чокала? Едва ли надсмотрщики знают в лицо каждого, кто гнет спину на полях.

Кейок ухватился за это предложение, хотя и с некоторыми оговорками:

- Можно сделать еще хитрее - да и для боевого духа наших воинов это будет полезнее: мы устроим маневры возле самой границы, а наши работники под шумок смешаются со сборщиками чокала. В случае опасности они с легкостью доберутся до наших патрулей и забьют тревогу.

- Решено, - твердо сказала Мара и отпустила советников, пообещав Джайкену, что изучит все счета сразу после обеда.

Опустошенная и поникшая, не похожая на себя, властительница вышла в сад. Тропинки, петляющие вдоль цветущих кустов кекали, показались ей удручающе пустынными; жара становилась невыносимой. Мара то и дело возвращалась мыслями к Кевину, вспоминая ночи, проведенные в его объятиях. У нее было такое чувство, словно она потеряла частицу самой себя. А ведь она могла под любым предлогом вернуть Кевина, хоть ненадолго - чтобы он ответил на какой-нибудь вопрос, поиграл с Айяки, подробно объяснил правила диковинной игры, которую он называл "бабки"...

Слезы заволокли ей глаза, и Мара споткнулась о камень. Это привело ее в чувство: зачем искать оправдания, ведь она - правящая госпожа Акомы! Она вольна отдавать любые приказы и не обязана в них отчитываться. Однако Мара вовремя спохватилась. Сейчас, когда ее род стоял на краю гибели, она не имела права рисковать. За малейшую ее оплошность поплатилась бы вся Акома - от кухарок до советников. Все могло пойти прахом из-за того, что властительница связалась с рабом. Напрасно она не послушалась Накойю: от Кевина и вправду исходила опасность, надо было сразу же расстаться с ним без всякого сожаления.

"Будь проклят этот варвар! - в сердцах повторяла Мара. - Что ему стоило подчиниться цуранским обычаям?" Всегда уверенная в своей правоте, она невольно произнесла вслух:

- Не знаю, как быть.

Слуга, стоявший наготове у калитки, испугался, что не расслышал приказа госпожи. Маре было бы легче, если бы она могла сорвать на нем гнев.

- Пусть няня приведет сюда моего сына. Я с ним немного погуляю.

При этих словах лицо Мары просветлело. Радостный смех Айяки всегда был ей утешением.

Десио грохнул кулаком по столу с такой силой, что подсвечник свалился на пол, а резные фигурки разлетелись по ковру. Первый советник Инкомо едва успел отскочить в сторону.

- Мой повелитель, - увещевал он, - наберись терпения.

- Да ведь у Мары вот-вот появится вассал! - взревел Десио. - Этот истукан Джиду Тускалора не видит дальше своего носа!

Слуга собрал с пола каменные фигурки и трясущимися от страха руками начал расставлять их на столе. Инкомо видел перед собой багровое лицо властителя и тайком вздыхал от нарастающей досады. По целым дням не видя дневного света, он неотлучно находился при хозяине и поражался его несдержанности. Однако до возвращения Тасайо все равно нельзя было предпринимать никаких шагов - оставалось терпеливо сносить выходки Десио.

- Подпалить бы все эти плантации чокала, - твердил властитель, - чтобы Джиду разорился, а мы его выручили - дали бы взаймы, тогда он был бы нам предан по гроб жизни. Уж не знаю, как этот безмозглый бык сообразил замаскировать своих осведомителей под сезонных работников. Теперь мы связаны по рукам и ногам - Совет и так на нас косо смотрит.

Инкомо не счел нужным повторять очевидное: теперь, когда все прибыли уходили на подкуп нужных людей, казна Минванаби совсем опустела. Вдобавок хозяин Тускалоры и в прежние времена считался ненадежным должником - он пьянствовал, посещал игорные дома, не пропускал ни одной женщины легкого поведения и швырял деньги на ветер, забывая о кредиторах.