По соседству выделялись желтый и пурпурный цвета Ксакатекасов; победный договор с Цубаром выдвинул вперед властителя Чипино, и теперь он был вторым по могуществу в Высшем Совете. Ярусом ниже Мары находилась ложа властителя Чековары - на одном уровне с ложей Имперского Стратега, но в таком же удалении от него, как ложа Акомы.

Рев труб, донесшийся с арены, возвестил о начале состязаний. Со всех сторон просторного поля широко распахнулись деревянные двери, и в безупречном строю на поле вступили многочисленные юноши в доспехах различных цветов. По мере своего продвижения они разбились на пары и отсалютовали пустой императорской ложе на помосте. По второму сигналу распорядителя игр, сидевшего в специальной нише у ворот, они выхватили мечи из ножен и начали сражаться.

Кевин быстро определил, что поединки велись только до первой крови; побежденный снимал шлем в знак признания победы соперника. Затем тот, кто одержал верх, выбирал себе партнера из числа победителей в других парах и снова вступал в бой.

Люджан объяснил Кевину:

- Это молодые офицеры из разных домов. Большинство из них - кузены или младшие сыновья вельмож, жаждущие показать свою удаль и завоевать почетную ленту. - Взглядом он обвел стадион. - Их поединки мало кого интересуют, кроме их самих и их родичей. Однако победа в таком состязании позволяет офицеру подняться во мнении своего хозяина.

На арене отсутствовали цвета Минванаби, Ксакатекасов и других трех Великих Семей, равно как и зеленый цвет Акомы: считалось, что этим домам, совсем недавно вновь покрывшим себя славой, не было надобности утруждать себя участием в столь тривиальных выступлениях. Кевин сначала наблюдал за поединками опытным взглядом воина, но быстро утратил интерес к тому, что происходило на поле. Он видел цуранских воинов в деле, когда они были настроены куда более решительно, чем эти мальчишки, развлекающиеся потешными стычками на арене.

По ту сторону стадиона дальние родственники и слуги перебирались в ложи, куда вскоре должны были прибыть наиглавнейшие властители.

Состязание молодых аристократов закончилось, и арену покинула последняя пара - побежденный с опущенным в знак поражения мечом и победитель, гордыми кивками отвечающий на редкие приветственные возгласы немногих заинтересованных зрителей.

Вверх от арены поднимался прогретый солнцем воздух, а высокие стены амфитеатра не пропускали к местам на ярусах ни малейшей струйки ветерка.

Смотреть на арену Кевину надоело. Он снова задумался о том, какие резоны заставили Мару посетить эти игры и терпеть все сопутствующие неудобства. Он наклонился, чтобы спросить, не хочется ли ей какого-либо прохладительного питья. Она подчеркнуто не замечала его с того самого момента, когда они оказались на виду у всей публики, и это было данью необходимости; но сейчас, когда она покачала головой, отказываясь от его заботы, Кевин заметил, что его возлюбленная явно чувствует себя не в своей тарелке. Этикет запрещал ему осведомляться о ее добром здравии. Когда Мара напускала на себя цуранское безразличие, между ними возникала какая-то преграда, хотя он постепенно научился понимать движения ее души не хуже, чем свои.

Могло показаться, что его невысказанные мысли растревожили властительницу Акомы, и, обратившись к Аракаси, она сказала:

- Я бы с удовольствием выпила холодного фруктового сока.

Мастер тайного знания с поклоном удалился, и Кевин подавил невольную вспышку боли. Лишь с некоторым запозданием он сообразил, что его хозяйка вряд ли стала бы посылать Аракаси просто за питьем. По пути к торговцу соками мастер, несомненно, повидается со своими осведомителями и кое-что разузнает о делах во вражеских станах...

Отослав Аракаси, Мара не сразу вернулась к созерцанию событий на арене, но мгновение помедлила, чтобы перехватить взгляд Кевина. И один этот взгляд лучше всяких слов сказал ему: она счастлива, что он здесь.

Мара с самым беспечным видом наклонила голову к Люджану:

- Ты заметил? Большинство знатных господ сегодня не торопятся на стадион.

Захваченный врасплох таким началом беседы, столь неожиданным в общественном месте, военачальник Акомы ответил без обычной шутливости:

- Да, госпожа, и это совсем не свойственно таким праздникам.

Не успел он договорить, как до них донеслись раскаты хохота с нижних рядов кресел: открылись другие двери, и на арену выбежали какие-то низкорослые создания. Брови у Кевина поползли на лоб от изумления, когда на поле засуетились группы насекомоподобных существ, возбужденно размахивающих передними конечностями и щелкающих челюстями. С противоположного конца поля навстречу им устремился отряд воинов-карликов с забавно размалеванными лицами; не менее комично выглядели и их пародийные доспехи. Потрясая ярко раскрашенными деревянными мечами, они построились в редкую цепь и бросились в атаку, издавая боевые Кличи.

Звучание их на удивление сильных голосов было еще слишком свежо в памяти Кевина, и он не удержался от тихого восклицания:

- Кочевники из Дустари!

Мара кивком позволила Люджану добавить:

- И, по-моему, многие из них были среди наших пленных.

У Кевина просто в голове не укладывалось, что люди такой гордой расы вынуждены участвовать в столь унизительной комедии. Но еще больше удивило его, что на посмешище выставлены чо-джайны: ведь они считались союзниками!

- За чо-джайнов не беспокойся, - поправил Люджан недоумевающего Кевина. - Это чу-джи-лайны из лесов севернее Силмани. Они размером поменьше, и разума у них нет. В сущности, они вполне безобидны.

Карлики и инсектоиды столкнулись, производя великий шум от ударов щитов о хитиновые панцири. Кевин очень скоро удостоверился, что стычка будет безрезультатной: тупые деревянные мечи не могли пронзить хитиновую броню инсектоидов, а столь же тупые клешни на передних конечностях и маленькие челюсти оказывались бессильными причинить карликам хоть какой-то вред.

Этот фарс продолжался на потеху толпе, пока внезапное ощущение некоего могучего присутствия не заставило все головы повернуться. Глаза Кевина обратились туда же, куда устремились все прочие взгляды - ко входу, ближайшему к императорской ложе. Там прокладывал себе путь к ложе Всемогущих некто в черной хламиде.

- Миламбер... - выдохнул Люджан.

Кевин прищурился, чтобы получше рассмотреть своего земляка.

- Он из Королевства?

Люджан пожал плечами:

- Если верить слухам, то да. У него борода, как у рабов, и этого достаточно, чтобы его сочли варваром.

Невысокий (по меркам Королевства) и ничем на вид не примечательный человек занял место между двумя магами, один из которых был весьма тучен, а другой худощав. Пораженный неясными воспоминаниями, Кевин промолвил:

- В нем есть что-то знакомое...

Мара повернулась к Кевину:

- Он - с твоей родины?

- Я хотел бы подойти к нему поближе и посмотреть... госпожа.

Но Мара запретила ему отлучаться, ибо понимала, что он будет привлекать слишком много внимания, если начнет бродить в толпе сам по себе.

Как и все служители Мары, причастные к ее повседневной жизни, сотник Кенджи знал, какие отношения связывают властительницу Акомы с этим варваром; однако в том, как они непринужденно держались друг с другом, что-то покоробило молодого офицера, и он сказал:

- Госпожа, нужно напомнить твоему рабу, что, каково бы ни было прошлое Всемогущего, сейчас он служит Империи.

Кевин почувствовал резкость его тона, как раньше резкость тона Мары, и хотя понимал, что она вынуждена так держаться на виду у публики, совладать с обидой было трудно.

- Ну что ж, мне в общем-то не о чем говорить с предателем, - бросил он.

Быстрый взгляд Мары заставил Кевина прикусить язык: если бы любой прохожий случайно услышал дерзкие речи раба, дело могло обернуться скверно.

Внезапно и бесшумно объявившийся Аракаси с поклоном подал хозяйке большую чашу с холодным питьем. Едва слышно он доложил:

- Шиндзаваи блистают своим отсутствием. - Он быстро огляделся по сторонам и был вполне удовлетворен: внимание толпы было все так же поглощено таинственным Всемогущим из дальнего мира. Тогда он продолжил: - Госпожа, готовится что-то небывалое. Я настаиваю на предельной осторожности.