Паарцы тоже боялись. И боялись они посильнее местных. Они понимали, что, взяв город, Архарег не оставит никого из них в живых. И дело не в том, что он такой кровожадный, а в том, чтоб показать всему миру, что бывает с теми, кто нарушает наши границы. Так сказать, бей своих, чтоб чужие боялись. И вот этого боялся я.

Наш маршал гений, и, как любой гений, не терпит отступления от своих планов, а я от его планов отступил. Ну во-первых, сведения, предоставленные мной ему, были, мягко говоря, не совсем достоверны, но мне пришлось положиться на честное слово Лероя. Во-вторых, он хотел, чтоб я открыл ворота города нашей доблестной армии, а как я должен был это сделать: подойти к паарцам и попросить их впустить внутрь пару сотен человек? В-третьих, мои контакты с подпольем были ограничены обществом Лероя и шириной тюремных стен. А было еще и в-четвертых, и в-пятых, а в-шестых и в-седьмых он найдет.

Я ждал штурма и боялся его. Мне хотелось быстрее отсюда убраться, но не на плаху же, честное слово. А если что пойдет не так… Ужас, даже думать об этом не хочу!

Лерой продолжал бегать вокруг нас и не переставал реветь о потере королевского архива. Он делал это даже на пустынной улице, привлекая всеобщее внимание к лысым и легковооруженным парням. Я бы нами заинтересовался, какое счастье, что я на нашей стороне. Он пытался подбить Треску и Гробовщика на безумное мероприятие, а они, было согласившись, узрели мою недовольную рожу и напрочь отказались.

– Скажи мне, друг мой, – спросил я Лероя, запихнув его в переулок и давая возможность патрулю спокойно удалиться, – на кой черт те сдался этот архив? И какого черта он тут вообще делал?

– Станрогт некогда был столицей огромной империи, и именно тут император – не помню как его, – повелел основать библиотеку и хранить всякие документы. А на кой он мне, – он вздохнул, – так тут, возможно, есть записи о графской дочери. Ты же не хочешь, чтоб она пострадала? – спросил он, хитро взглянув на меня.

– Конечно нет. Но что ты хочешь найти? Дневник графа? С записью: «Сегодня моя жена забеременела, рожать ей через девять месяцев»?

– Ну необязательно, – смутился герцог. – Но вдруг все же что-то найду.

Врешь, герцог, меня этим не проймешь. Возможно, да, а возможно, и нет. Кто знает, лично я не имею желания проверять, уж больно точно звучало предупреждение Дрейпа.

– Она не пострадает, – сказал я, и это прозвучало не слишком-то уверенно.

– Ну как знаешь, – слишком уж миролюбиво бросил Лерой и отвернулся.

Следопыт знаками показал, что путь свободен, и мы двинулись к стене. Не знаю, за каким чертом я устроил этот поход. За каким чертом я вообще во все это ввязался. Разве что невыносимо сидеть, зная, что где-то за стеной идет настоящая драка и там гибнут мои собратья по оружию.

Мы пробрались к стене, взобрались на нее и укрылись в одной из полуразрушенных и не отстроенных заново башен. «Не успели», – наверняка говорил паарский инженер отчитывающему его начальнику, разводя руками и неопределенно морщась. Начальник ругался, грозил разжаловать его в рядовые и отправить на передовую.

Что-то фантазия разыгралась, не к добру это. Но зато башенка, как подарок от создателя, с нее видно все, что происходит и у стен города, и внутри его. А снаружи шла настоящая бойня. Архарег перешел в наступление и смял первую линию обороны, разметав горожан, но удержать ее не сумел. Паарцы, собрав силы, отбросили его на старые позиции. И снова укрепились на своих. Теперь уже без горожан. Не стоило доверять простому люду, часть из них перебежала на нашу сторону, другая не могла сопротивляться. Этим воякам только ложкой в каше ворочать.

Маршал затеял перегруппировку, а паарцы – контратаку, и то и другое не состоялось в полном объеме. Войскам Архарега пришлось отбиваться, а у паарцев не хватило сил развить успех. Всего этого я не видел, но об этом говорили следы битвы и тела, разбросанные по полю, хотя я могу и ошибаться. Но одно я знаю точно: маршал не ожидал встретить отпор у стен, он ждал, что ему придется отправлять людей на штурм, и даже приготовил осадные машины, бесполезные сейчас и потому сваленные горой за расположением войск.

Приближалась ночь и уже начало темнеть, когда маршал решился на атаку. Атака вышла бесхитростная, лобовая, и паарцы без труда ее отбили. У меня слезы навернулись, когда наши откатились прочь. Бруствер был сплошь усеян телами, и паарцы посмеивались, добивая наших раненых. Кровь закипала при взгляде на все это. Хотелось броситься вниз и резать гадов, кромсать их, а потом скормить их изуродованные тела собакам.

Но что могут сделать пять человек, один из которых даже не военный, он аристократ.

– Штурма сегодня не будет, – вдруг произнес наш аристократ, – зря сидим.

– Точно, – поддакнул Треска и получил от Гробовщика затрещину, я и сам хотел, но Гробовщик первым дотянулся.

– Ладно, – сказал я, вздохнув и бросив на поле битвы еще один взгляд, – пошли отсюда.

Ночевали мы, как всегда, в храме, но спать не хотелось. Хотелось помочь нашим, сделать что-то, что заставит паарцев бросить свои позиции или хотя бы биться на два фронта. Поднять бы бунт в городе.

Да, хорошо бы, да только бред все это. Людей мужеского полу в городе почти не осталось. Тех, кого не успели упрятать в тюрьму, сегодня наши побили, а прочие под юбками у жен сидят. Оттуда не вытащишь. Есть, конечно, старичье да бабы, но что с них проку. Не станут же старики слабыми ручками гонять паарцев своими батогами, а вот бабы могли бы помочь. Особенно грудастые, им труда не составит душить этих гадов своими прелестями, да и те будут рады принять смерть настоящего мужчины.

Тьфу ты, черт! Надо что-то делать. Я встал, обтер тряпочкой вспотевшую лысину, натянул балахон и поплелся туда, где мы познакомились с Лероем и где должно было прятаться руководство подполья. На стук долго никто не отвечал, но я с упорством пьяного, желающего продолжить праздник, долбил в дверь. Наконец между досками двери мелькнул свет и сонный голос проворчал:

– Ну кого там еще черти принесли?

Голос был мне незнаком, и я рискнул:

– Я лейтенант армии его величества.

Не успел я договорить, как сзади, под ребра, мне ткнулся нож и злобный хриплый голос проворчал:

– Ну входи, давай-ка глянем, что ты за лейтенант.

Меня втолкнули внутрь, связали за спиной руки и потащили по узкой темной лестнице в подвал. Со мной не церемонились, и я успел сосчитать головой все балки, на которых покоилась крыша этого заведения. Когда же мы остановились, перед глазами у меня мелькали разноцветные огоньки и летали звездочки. Так вот они какие, когда смотришь на них вблизи. Это издали они все кажутся белыми, а тут и синие, и желтые, и красненькие есть. На любой вкус! А между звезд скользит жуткая, отливающая синевой, незнакомая морда с огромными мешками под пьяными глазами.

– Чего тебе надо? – спросила морда, разогнав звездочки ядовитым дыханием.

– Мне нужна ваша помощь, – ответил я, стараясь зацепиться хоть за один из тающих красивых огоньков.

– А с чего ты решил, что мы будем тебе помогать? – насупив брови, спросил пьяный подпольщик. – Да кто ты вообще такой, чтобы мы тебе помогали?

– Я лейтенант армии его величества, – четко произнес я. – И в настоящий момент мне и всему королевству нужна ваша помощь.

– Слыхали? – обернувшись к спрятавшимся в темноте людям, засмеялся подпольщик. – Ему наша помощь нужна. А где была, мать ее, армия, когда пришли эти черные уроды, где вы были, когда они грабили и насиловали наших баб? Где?

– Ты ври, да не завирайся! – прорычал я. – Не было тут у вас никаких грабежей да насилия. Я это точно знаю. А вот меня ты зря решил пристыдить. Я солдат и без приказа ничего права делать не имею.

– Ишь, бесправный какой, – хмыкнул подпольщик. – А вот сегодня вы по какому праву наших собратьев резали?

– Я, что ль, их резал?

– Ты же бесправный, ты бы был там и резал бы. Так что нам все одно, был ты там или нет. Ведь резал бы?