Вечером есть шашлык чеченцы расположились на кухне. Гости хотели на улице, но хозяин объяснил, что в это время суток комары и мошка не дадут спокойно посидеть, не то что насладиться едой. Кухня большая, всем мужчинам места хватит. Помимо взрослых, за столом оказались сыновья хозяина, старавшиеся показать свою солидность, но получалось не очень. Якуб особенно замечал это, и ему хотелось рассмеяться, но позволить себе такого он не посмел бы никогда в жизни, тем более в семье друга. От этого ему приходилось постоянно прикусывать губу.

— Муса, слушай, мне показалось, что ты будто прихрамываешь, что с тобой? — после очередной порции шашлыка, наконец, спросил брата Арсан.

Муса усмехнулся:

— Ты правильно это заметил. И еще есть много рубцов на моем теле. Вот тогда-то и спас мою жизнь друг Якуб.

Якуб скромно улыбнулся, а Муса замолчал.

— Расскажи, брат, что произошло.

Подростки жадными глазами смотрели на героя, и Муса, отложив в сторону мясо, вытер рот, прокашлялся, и начал рассказывать.

— В марте 96-го года наша группа получила от верного человека из штаба русских данные о передвижении их колонн к Аллерою. Командир решил, что упускать такой шанс задать трепку кафирам просто нельзя. К сожалению, точную дату их выдвижения узнать не удалось. Поэтому пришлось целую неделю жить в лесу и ждать. Но мы не просто ждали, мы готовили позицию.

Рассказчик вытащил сигарету и закурил.

— Перед нами была поляна, на которую вела одна дорога, и с которой уходила тоже одна дорога — на Аллерой. Поляна широкая, ровная. А мы были на склоне, прямо перед ней. Все видно как на ладони. Но у нас в отряде был инструктор — он проходил подготовку в Афгане — посоветовал командиру расчистить сектора обстрелов. Убрать деревья. Пленных у нас не было, потому пришлось валить и оттаскивать лес самим. С десяток ребят пытались отказаться, но мы их уговорили: «Что вы? Лучше остальных? Идет газават, и не надо выпячивать свое я — все делают общее дело». Пристыдили, парни опомнились.

Якуб ушел полностью в себя, о чем-то напряженно думал, но иногда легкая улыбка касалась его губ. Сыновья Арсана по-детски открыли рты. Отец посмотрел на них с усмешкой, но промолчал.

— Жили в землянках. Инструктор научил делать такие укрытия, что не видно ни огня, ни дыма. Из Аллероя приносили еды. Очень много и очень хорошей. Такие добрые, чудесные люди — я никогда не забуду, как они к нам относились, как желали нам успеха.

У Мусы подозрительно заблестели глаза, а может, то было следствие табачного дыма, попавшего на роговицу?

— Второго марта командир получил новые сведения от верного человека, что колонна пойдет завтра, а сегодня маршрут будет проверять армейская разведка. У нас в отряде были парни, которые прошли очень хорошую подготовку в лагерях, несколько человек даже выезжали из Ичкерии за границу. Они сказали, что смогут взять разведку русских. Мы затаились в землянках. Асланбек Демхаев проходил мимо нашей позиции, сказал, что в двух шагах ничего нельзя разглядеть. Командир был очень — очень доволен. Наши спецы пошли ловить русскую разведку, а мы ждали.

— Дядя, а ты тоже проходил подготовку в лагере? — спросил один из сыновей.

Муса помолчал:

— Нет, но скоро поеду. Наступает моя очередь на подготовку. Если только нога не помешает…

— Так вот, — продолжил он после паузы, слегка сбитый вопросом племянника, — через несколько часов наши спецы привели двоих. И принесли одного нашего — мертвого. А еще один остался где-то там, в лесу. Его закопали на месте, потому что не могли унести тело. Кафиры были молодые, лет по восемнадцать. Двух старых наши парни завалили, а эти глупые щенки сдались.

— Я бы никогда не сдался! — гордо сказал Руслан.

Дядя посмотрел на него серьезным пристальным взглядом:

— Ты чеченец, ты не должен сдаваться!

Муса закурил новую сигарету:

— Командир поставил щенков перед собой, и сказал, чтобы они передали по рации, что дорога чистая, и идти можно свободно. Рацию кафиров взяли в целости и сохранности, ее сунули в руки одному из них, но он сказал, что не знает частоты; что ее знали командир группы и прапорщик, которых убили. Наш командир задумался, но потом решил сделать то, что сделает любой умный начальник — он стал искать самую слабую точку в этих щенках. Он пытался определить, кто из них слабее духом, кто быстрее сдастся.

Рассказчик кашлянул, а потом попросил брата налить ему водки, так как у него пересохло в горле. Собеседники выпили по сто грамм, закусили шашлыком, и не обращали никакого внимания на мальчишек, которые ерзали на стульях, нетерпеливо ожидая продолжения.

— Командир позвал спецов, один из них — Шамиль — хорошо изучил у арабов искусство пытки. Кафиров положили на землю, лицом вниз, араб садился на них сверху, и давил на какие-то точки. Из-под одного из щенков потекло, он обделался, а другой тоже обделался, но не так быстро. Шамиль подошел к командиру, и посоветовал более крепкого убить, а обгадившегося по полной программе допросить еще раз, с пристрастием. Наш командир молча кивнул, и все воины ислама образовали круг. Слабого кафира повернули лицом к тому месту, где Шамиль собирался сделать богоугодное дело.

— Богоугодное? — удивился хозяин.

— Богоугодное! — Муса посмотрел на брата нехорошим взглядом. — Ты, брат, вижу, тут теряешь боевой дух. Каждая смерть кафира угодна Аллаху — чем больше ты отправишь их в Ад, тем больше шанса у тебя встретиться после смерти с гуриями. Так вот, сильного кафира держали четверо, а Шамиль резал его большим ножом, как барана. Он отрезал ему части тела по кусочкам. Кафир орал как сирена.

Мальчишки засмеялись: им очень понравилось сравнение воплей убиваемого русского с сиреной.

— Шамиль превратил кафира в анатомическое пособие. Нам такие показывали в школе, когда я учился в Новогрозненском. Трусливый кафир рыдал, а когда его тоже потащили на разделку, он признался, что знает частоту. Им и вправду ее не говорили, но он случайно узнал. Он может сообщить, что на маршруте все спокойно, если ему пообещают сохранить жизнь. Командир пообещал, и забрал кафира к себе в землянку. Тот только один раз передал русским сообщение, соврал, что командир группы куда-то отошел, поручил ему выйти на связь… Ему больше не разрешили передавать, русские могли заподозрить что-то. Они и так должны были заподозрить, но, хвала Аллаху, этого не случилось. Просто эту часть русских еще никогда не били серьезно, они были не ученые горьким опытом, поэтому схавали все, что нам было нужно. А утром третьего марта дозор передал, что колонна русских поднимается в гору по направлению к нам.