Малюта (опричникам). Заслоните государя…

Палата в Опричном дворце. Стены из красного елового леса. Окна с мелкими свинцовыми переплетами расположены высоко и украшены наличниками из резанных по дереву виноградных листьев и лоз. На стенках – ковры с изображением Адама и Евы, четырех стихий, Правосудия, Добродетели. На поставцах – золотые кубки, кувшины и блюда. На возвышении, на стуле, резанном из слоновой кости, – царь Иван. На нем – парчовый кафтан, расшитый кругами жемчуга, шапка, низанная драгоценными камнями; к трону прислонен посох, украшенный индийскими самоцветами. С боков трона – боярин Челяднин и князь Мстиславский держат на подушках скипетр и державу. Ниже их стоит дьяк В и с к о в а т ы й. За троном – рынды.[217]

Перед царем Иваном стоит литовский посол Константин Воропай. В палате на скамьях под окнами – члены Земского собора.

Воропай. Королевство Польское и Великое княжество Литовское, божьим вразумлением соединясь унией,[218] столь великую силу возобладали, что не только турецкого султана и крымского хана, но и твое, государь, бесчисленное войско можем одолеть…

Иван (с усмешкой). Ошибся ты, Константин Воропай, – в грамоте того не сказано, что-де «можем одолеть…».

Воропай. Воистину сказано, великий государь.

Иван. В грамоте к тем высокопышущим словам прибавлено: «можем-де одолеть с божьей помощью»… Разверни, прочти… Ан бог-то, глядишь, по-своему рассудит: вам ли даст победу али мне, грешному, с моими худыми людишками.

Воропай (держа развернутую грамоту). Прибавлено – «с божьей помощью», точно.

Иван. Читай далее…

Воропай. Мой всемилостивейший король Сигизмунд Второй Август, радея о душах христианских и в нежелании пролития невинной крови человеческой, хочет с тобою, государь, сказать дружбу и мир на десять лет…

Оболенский (сидя на лавке, вздохнул всей утробой). О господи, наконец-то…

(Оболенский замотал лицом.) Молчу, молчу, государь, разумею…

Иван (Воропаю). Видишь – чашу меда жаждущим принес, – весели сердца далее…

Воропай. Всемилостивейший мой король Сигизмунд Второй Август ради дружбы и мира готов не спорить с тобой о городе Полоцке, взятом тобой на саблю. Ин Полоцк будет твой. Готов признать твоими повоеванные тобою немецкие орденские города Нарву и Юрьев.

Иван. К чтению книг ты прилежен, Константин?

Воропай. Прилежен, государь.

Иван. Дьяк принесет тебе летописи русские и свечу потолще. Пободрствуй над старинными письменами. Прощаю тебе на первый раз твое невежество.

Воропай. Но города Ригу и Ревель и повоеванные тобой ливонские города Венден, Вольмар, Раненбург, Кокенгаузен, Марьенбург с поветами[219] и городками признать твоими не можно, зане королевство Польское и великое княжество Литовское взяло те города у немецких рыцарей орденских под защиту и на том стоит крепко. И тебе из тех городов ливонских уйти и за них не спорить. Да будет на том божье благоволение. Аминь. (Свертывает грамоту.)

Иван (обернувшись к опричникам). Приведите пленников.

Константин Воропай, не казнил бы ты смертью страшной раба, кто в безумии расхитил именье твое, так что дети и внуки, нищенствуя, пошли бы меж двор куски собирать? Ответь…

Воропай. Так, государь, казнил бы того раба…

Иван. Подними на меня глаза. Вопроси… Перед тобой – раб лукавый, трижды окаянный? Убоясь мук душевных да скорой седины в бороде, ища себе чаши сладкого вина да сладчайшей забавы с женкой, – отеческую землю хочу расхитить? Так ли? Что есть Ливония? От времен Владимира Святого – наша древняя вотчина. Прочти сие в летописях наших. Могу ли я, нож взяв, отрезать от груди кусок мяса да послать брату моему Сигизмунду Августу, прося мира? Приблизься, потрогай меня перстами: изменник я отечеству моему? Ах, тогда придумывайте мне страшную казнь!

Воропай. Государь, я говорил лишь, что вручено мне…

Иван. Срам и бесчестье тебе вручено! Рукой безумца написано послание твоего короля!

Воропай. Неслыханное дело, государь, гневно кричать на посла королевского…

Иван. Кричать? Ты смел, да прост… (Вонзает посох в помост.) Недалеко ты был сейчас от немоты вечной.

Малюта. Государь, привел пленников…

Воропай (взглянув на них). О господи, боже милостивый!

Иван (Воропаю). Грозишь одолеть меня с божьей помощью. Гляди… Перед тобой – великий магистр ордена Ливонского, преславный рыцарь Фюрстенберг. Спроси его, – кому в этой войне бог помогает? Чьи седины срамом повиты? Мои или его? Спроси славного воеводу полоцкого Двойну, не он ли передо мной землю целовал, прося живота? (Указывая на остальных.) Рыцари! Да дюжие какие! Где уж нашим людишкам с ними справиться без божьей-то помощи… Константин, спроси еще великого магистра: цепи, что на нем, взяли мы не из его ли разбитого обоза? Для меня, для воинов русских вез он те цепи… Да кованы-то как ладно, крепко. На звене на каждом – клеймо: Магдебург… А я курфюрсту магдебургскому не раз отписывал, прося с кротостью – прислать книг латьхнских добрых. А он наместо книг послал врагу моему цепи для меня… Цепи для меня! Воистину греха не боитесь вы, живущие на закат солнца… Курфюрсты да короли скудоземельные… Как паучки, сидя в городках своих, раздуваются злобой да коварством… Стыдно мне за род человеческий… Уйди, Константин, иди, дабы не сказать мне лишнего…

Воропай. Прими, великий государь, слова мои не во гнев, но в милость. (Низко кланяется.)

Малюта. Перебежавший к нам рыцарь тебе челом бьет, государь, на службе к жалованье. Искусен всякому бою.

Иван. Который?

Малюта (указывая). Вот этот.

Иван. Имя его?

Малюта. Генрих Штаден из Ганновера,[220] бывалый человек.

Иван. Покормить мясом – будет зверь?

Малюта. Зверь будет, государь…

Иван. Покорми, опосля приведи на двор, – погляжу, попытаю. Дьяк… Висковатый…

Магистру Фюрстенбергу милости не будет.

Висковатый. Государь, обещано ему снять цепи…

Иван. Не будет… Скажи ему: не выручат его три короля – ни польский, ни свейский, ни датский… Сказано: прощай врагам своим. Не умею… Грешен… Уведите пленников…

Висковатый. Слушаю, государь.

Иван (обращаясь к Собору). Что скажете, отцы духовные? Что скажете, князья, бояре? Что скажете, добрые люди московские и других городов? Кончать ли нам войну или будем биться далее? Воюем четырнадцать лет. Преклонили под нашу державу царства казанских и астраханских татар, томивших нас прежде под игом, и тем возвратили древние границы княжества Святослава – прародителя нашего. В жестоких наездах побили мы броняносные войска Ливонского ордена, томившего под игом русские земли по Неве, и Нарове, и Чуди, и Двине, и вывели коней наших на берег Варяжского моря… Короли – недоброхоты мои, – негодуя о славе русской, – не хотят мира, но хотят пролития крови нашей и оскудения нашего… Стонет русская земля… Как быть нам?..