Его рука вдруг перешла ко мне на затылок.

— Люблю тебя, — тихо прошептал он охрипшим голосом. — Как же я люблю тебя… Больше жизни, — он опустил мою голову к себе и осторожно коротко и нежно поцеловал. Я не воспротивилась. Нежность к нему поднималась из самой глубины сердца. Никогда я не видела Джейсона таким открытым, ранимым и искренним. Только в детстве, когда он был маленьким мальчиком, моим другом.

Джейсон запустил пальцы в мои волосы, аккуратно оттянул за них голову, заставив запрокинуть ее, осторожно и нежно прикоснулся губами к ложбинке между шеей и ключицей, на мгновение замер, а затем медленно принялся покрывать кожу поцелуями. Я тоже замерла, растерянная, задрожала, почувствовав, как во мне вновь просыпается желание, а он уже снова приник к губам, требовательно завладевая ими.

Мир закружился, перевернулся с ног на голову, вновь переставая для меня существовать, я вновь теряла себя и страстно отвечала на поцелуй, зарывшись пальцами в жёсткие волосы, тесно прижимаясь обнаженным телом и притягивая его к себе. Я снова становилась огненной Рекой, но…

Но теперь моя совесть завозилась, зашевелилась и, наконец, забесновалась, и меня охватило дикое смятение и паника. Требовательные губы Джейсона жадно целовали, и я позволяла это, отвечая на поцелуй.

Что же я делаю?! Почему я так забылась?! Теперь моей жизни ничего не угрожало, и я все совершенно отчётливо осознавала. Сейчас уже все это было не правильно, и я замерла, застыла каменной статуей в жадных объятиях. Джейсон тоже замер, не отрываясь от меня, не отпуская моих губ, вжимая меня в себя. Я протиснула между нами дрожащие ладони, положив ему на грудь, и уверенно стала отстраняться, а он хватался за меня, словно утопающий.

— Джейсон, а теперь это будет ошибкой и предательством, — прошептала я. — Отпусти меня. Теперь отпусти.

— Лорианна, — умоляюще прошептал он. — Нет…

Соблазн был очень велик. Совершённо обнаженная я лежала в объятиях желанного мужчины, которого любила с детства, который очень хотел меня и, наконец, безумно полюбил, как я всегда мечтала. Мое тело скручивало от желания, а губы требовали его жадных поцелуев. И ведь никто никогда не узнает, что сейчас здесь произойдет между нами. Никто и никогда. И я видела в его горящих умоляющих глазах, что он тоже об этом думает. Он снова жадно обнял меня, привлекая к себе, и понадобилась вся сила воли, чтобы выбраться из крепких объятий, выходит, что до сих пор желанных.

Я с силой стала отталкивать его от себя.

— Нет, больше нет, Джейсон, — твердо шептала я. — Больше никогда ничего не будет между нами. Если ты меня действительно любишь, как говоришь, ты примешь это. Отпусти меня, пожалуйста… если любишь. Я не могу предать Криса…

Мы смотрели друг другу в глаза, и в свой взгляд я вложила всю твердость и уверенность, какую только могла, и на моих глазах его тёплые ореховые глаза потускнели, огонь погас в них. Джейсон отпустил меня, очень медленно разжав объятия.

Я отвела глаза, не в силах смотреть на него, поползла к новой одежде, дрожащими непослушными руками стала надевать рубашку, тёплые колготки, штаны. Джейсон лежал не шевелясь и молчал. Я знала, что если он не примет мою просьбу, что если передумает, то я ничего не смогу сделать против него.

— Джейс, я изменилась и стала другой… — начала тихо говорить. — Сейчас идет война и нужно думать, как выжить и победить врага. Не надо жить прошлым и сожалеть. Ничего не вернуть и уже не изменить. Нужно жить настоящим.

Я не оборачивалась и продолжала говорить, чувствуя напряжение, господствующее в землянке, чувствуя, что я должна говорить, объяснить ему, пока он слушал меня и пока… слышал меня.

— У тебя прекрасная жена, Джейсон. Может быть, ты не хотел ее, но так распорядилась судьба. Элеонора красивая, умная, очень любит тебя и хороший человек. Она родила тебе замечательную девочку. Ты стал отцом, а это очень ответственно, а, когда идет война, на тебе двойная ответственность. Перестань страдать по мне и мучиться… И мучить меня. Отпусти меня. И себя отпусти… от меня… Сегодня были я и ты, мы должны были выжить, так было нужно… Завтра же, если выживем и вернемся к своим, то мы должны забыть обо всем, потому что так надо. Так будет правильно, Джейсон.

Сначала стояла тишина, и я поняла, что он борется сам с собой, что он понимает то, что, если захочет, сил сопротивляться у меня не будет, как и всегда. А потом я вдруг услышала, как он тоже завозился и принялся одеваться.

— Ты права, — услышала я глухой голос Джейсона. — Права во всем. Наверное, пора и мне повзрослеть и начать вести себя, как мужчина, а не как эгоистичный мальчишка. Но ты должна знать, Лорианна… Я люблю тебя. Только позови и я приду.

— Я услышала тебя, — грустно прошептала я.

«Почему все так странно и сложно в жизни? Почему?»

— А теперь мне надо поспать, Лори, — устало проговорил он. — Совсем нет сил, а нам нужно добраться домой.

- Ты не спал? — удивилась я, обернувшись.

— Я боялся, — он неуклюже одевался, не поворачиваясь, слишком большой для этой землянки, — боялся, что усну, а ты вдруг перестанешь дышать. Все время смотрел на тебя… прислушивался…

Я подползла к нему и обняла со спины, прислонившись к ней щекой.

— Джейсон… ты всегда в моем сердце. Был, есть и будешь… Там есть потайная комната для тебя, — я уткнулась лбом в его спину. На миг стало очень больно. — В ней хранятся все воспоминания о нас… о тебе. Там… в этой комнате все стихи, которые я посвящала тебе, — прошептала я. — Помнишь? — спросила в напряденную окаменевшую спину и продолжила тихо:

— Двое жили беззаботно в империи одной,

Он не знал о ней вначале, и она о нем.

Но свершилось как-то чудо морозным зимним днем,

Было ей четыре года, было шесть ему…

С того дня их люди всюду видели вдвоем —

Эти двое были вместе, день за днем,

А встречались им невзгоды, он без лишних слов

За нее в огонь и воду был пойти готов…

— Ты помнишь? — повторила я.

— Помню, — сипло ответил Джейс, повернулся и тоже осторожно обнял меня. Бережно. — Тебе было десять, когда ты их сочинила.

— А тебе двенадцать, — тихо пробормотала в ответ.

— Я в твоём сердце, но не как раньше? — тускло спросил Джейсон.

- Нет, не как раньше, — с болью прошептала я ему в куда-то в грудь, крепче обнимая, чувствуя, как ему больно сейчас и как он нуждается во мне.

- Потому что ты любишь Криса? — мертво спросил он.

- Да, потому что я его жена и очень его люблю, — тихо ответила я. Он должен знать правду.

Джейсон уснул, а я не смогла, достала документы, разорвала печати и принялась читать. Этого нельзя было делать, мы должны были их доставить генералу Резерфорду. Но сейчас стало все равно. Мне нужно было знать, стоили ли эти документы и артефакт тех жертв, которые мы принесли ради их похищения.

А потом я забыла и о Джейсоне, и о холоде, и о том, где вообще нахожусь и почему. То, что я узнала из документов, повергло меня в шок и навсегда изменило меня.

"Настоящим подтверждаю, господин герцог, что после победы над городом-крепостью Зарданом, я официально назначу вас моим наместником в одной из пяти провинций, на которые будет разделена Тангрия. Вы сами выберите провинцию. Это может быть и та, в которую будет входить ваш Зарданский и Верданский округа вашей, а теперь моей империи… Я рассматриваю такую вероятность…

Вы знаете, как активировать артефакт подчинения. Я доверяю вам его… слишком много крови в итоге…

… у вас нет черного артефактора, силой которого можно зарядить его через два месяца, когда он разрядится, поэтому подумайте очень хорошо, если вдруг, не дай Пресветлая Богиня, вы задумали использовать его с пользой для себя, а не для великой Марилии, потому что через два месяца я достану вас и уничтожу…

Ваша идея с Зеленой дорогой мне понравилась. Я оценил ваше рвение … Благодаря ей мы уничтожили и еще уничтожим тысячи тангрийцев и очистили и еще очистим вашу нацию от грязной крови. Теперь тангрийцы соединятся с моими подданными и окончательно очистят свою грязную кровь, так бедную на наличие магии. Единственное "но"… Ваши «зеленые лучи»… Слишком многих подданных Марилии они уничтожили, слишком много вреда принесли моей армии… пусть это и была ваша идея…