Отпив кофе, Такэюки снова почувствовал себя живым. Какое счастье, что он не сгинул в пустыне. Было бы ужасно погибнуть вот так.

       - Кажется, принцу Асифу исполняется двадцать шесть в этом году, - равнодушно сказал Саид.

       Но Такэюки сейчас мало интересовали что Мустафа, что даже принц Асиф.

       - А тебе сколько?

       - А сколько ты мне дашь?

       Стоило разговору коснуться важных, по мнению Такэюки, вещей, Саид снова принялся валять дурака. На вопросы о себе он вообще не отвечал, и японца это бесило.

       - Достаточно, чтобы содержать четырех жен и десятерых детей и жить в роскоши в огромном дворце с сокровищницей из денежек, которые ты обманом вытянул из честных людей.

       - А у тебя богатое воображение. Сокровищница, говоришь? В каком веке мы, по-твоему, живем? Ты просто еще не вырос из "Тысяча и одной ночи".

       - Да ну тебя! - Такэюки покраснел как рак. Щеки пылали, и не от того, что он сидел у огня.

       - К несчастью, - Саид глянул на японца поверх чашки, - я не такой ответственный.

       Это прозвучало серьезнее, чем шутливая отговорка.

       - Эй... - Такэюки смотрел на костер, и чувствовал, как горят уши. То, что он собирался сейчас сказать, требовало немало смелости. - Знаешь, я... пожалуй, мог бы остаться с тобой... если хочешь.

       Саид застыл.

       - Это еще что?

       В коротком вопросе настороженность мешалась с удивлением. И упреком в адрес Такэюки - за столь необдуманное предложение.

       - Ну... почему бы и нет. Просто подумал, что будет забавно.

       - Забавно? Так и не научился уважать пустыню?

       - Научился! - Такэюки искоса посмотрел на кассинца, тон которого стал уже почти гневным. - Научился. И жалею, что недооценивал ее. Я не говорю, что хочу навсегда остаться здесь. Я имею в виду, что... эээ... что хочу остаться с тобой.

       - Всего-то. - В синих глазах плескалось отчетливое "не верю".

       Молодой человек поставил пустую чашку на песок и повернулся к Саиду всем телом.

       - Я не знаю почему.

       Он представил себя со стороны и мысленно схватился за голову. Что он творит?

       - Такэюки... - Помолчав, Саид встал и направился к выходу.

       - Ты куда?! - Такэюки тоже вскочил.

       Однако мужчина приказал ему оставаться - голосом, не терпящим возражений - и японец подчинился. Иногда в облике Саида появлялось подлинное величие, и тогда нельзя было и мысли допустить, чтобы его не послушаться.

       - Иди к огню. Ты уже набегался сегодня.

       Такэюки вернулся к костру, сел и уставился на танцующие искры. По-прежнему стоя к нему спиной, Саид тихо сказал:

       - Прости. Кажется, мои шутки зашли слишком далеко. Я тебя дразнил... не думал, что так серьезно все воспримешь. Я ничего такого не имел в виду.

       Что ответить? Такэюки не знал и молчал, покусывая нижнюю губу.

       - Ты сын знатного человека, верно? Посольство предоставило тебе сопровождение... Наверное, твоя семья имеет связи с императором?

       - Не совсем, - неуверенно возразил Такэюки.

       Что-то такое было поколений пять назад, но Саиду об этом знать необязательно.

       - Так или иначе, ты наивный избалованный богатенький мальчик. Не стоило мне тебя дразнить.

       Значит, шутка. Значит, ничего не было. Он просто шутил. И эти поцелуи ничего не значили. Всё - шутка. Шутка...

       Такэюки нахохлился и бесцветно отозвался:

       - Ясно.

       - Извини, что запутал тебя. Кажется, ветер немного улегся... Пойду посмотрю, как там верблюд.

       - Саид! - Такэюки вскочил, но кассинец уже скрылся.

       Приехали. А он-то был почти уверен, что Саид согласится. Что-то имеет против потомственной аристократии? Непохоже. Вряд ли человек, который столько времени смог выдерживать несносный характер Такэюки, обратил бы внимание на подобные мелочи. Нет. Непонятно. Так нельзя, в конце концов!

       Он лег на ковер и прикрыл глаза. В груди назревала буря не хуже той, что бушевала сейчас за каменными стенами.

       - Придурок ты. Шутил... А я не шутил!

       Он рывком поднялся, сгреб горсть песка и швырнул в стену. И еще раз, еще, еще. В глазах щипало. С его слезными железами сегодня определенно творилось что-то не то. Он никогда столько не плакал за один день. Песчинки кружились в воздухе. Потом он выдохся. Уронил занесенную было руку и снова лег. Усталость убаюкивала, и он почти уже заснул, когда услышал шаги.

       - Чем ты здесь занимался? - изумленно спросил Саид, опускаясь рядом. - Честное слово...

       Такэюки быстро закрыл глаза.

       Мужчина, верно, поверил, что он уже уснул. Осторожно стряхнул песок с его волос и некоторое время (Такэюки чувствовал даже не глядя) смотрел в лицо. Молодого человека так и подмывало открыть глаза и показать Саиду, что он не спит, но прежде, чем он успел это сделать, кассинец наклонился и запечатлел на его губах легкий поцелуй. Все случилось очень быстро, и Саид тут же выпрямился, но у Такэюки в груди словно бомбу взорвали.

       Что это? Зачем? Он окончательно перестал что-либо понимать. Обдумывал случившееся и так и эдак, пока голову не заволокло сонной дымкой.

       Может, с утра яснее станет?

       Хотя вряд ли.

       Это была последняя связная мысль.

       Наутро буря ушла, ослепительное небо обещало очередной раскаленный день.

       Саид сказал, что на этот раз они не будут заезжать в оазис. С того момента, как они проснулись, кассинец вообще вел себя куда тише обыкновенного. Пожалуй, эти слова были единственными, которые он произнес с самого утра. Он не злился - скорее пребывал в задумчивости. Сосредоточился на чем-то своем, и это что-то полностью отвлекало его внимание.

       Шаг за шагом они продвигались через мертвые пески. Сейчас даже Такэюки было очевидно, что Саид правит прямиком к городу. Может, все-таки отвезет его в посольство? Надежда давала чувство защищенности, но была слишком зыбкой, чтобы успокоить. Отчаяние и тоска только росли. Прошлым вечером он набрался-таки храбрости... а Саид сказал: "Нет". Каждый раз, когда Такэюки вспоминал свою неудачную попытку, щеки вспыхивали от стыда. Ведь никто не просил Саида его ловить... Не ради же забавы он это сделал. Разве кассинец не намеревался с самого начала оставить его при себе? А когда Такэюки сам предложил, всполошился, будто испугался собственных действий, и говорил так, словно хотел все забыть. Трус.

       Может, Саид решил, что пленник был не в своем уме? Все-таки Такэюки чуть не сгинул в пустыне. Едва ли стоит ожидать от кого-то адекватного поведения после такого стресса. Он видел смерть совсем близко, а Саид просто оказался тем единственным, у кого можно было искать защиты. Все это и дало на выходе неожиданное признание. Звучит вполне правдоподобно...

       Только Такэюки твердо знал, что имел в виду именно то, о чем сказал.

       Каждый шаг приближал его к расставанию с Саидом. Брат и невестка, наверное, от горя не знают, куда деваться. Бедному Мустафе и вовсе туго. Чем больше Такэюки представлял себе это, тем яснее понимал, что никак не мог бы остаться с Саидом, пусть даже тот и согласился бы. Вполне вероятно, что родители узнали о случившемся и тоже поспешили в Кассину. А если все совсем плохо, то и до международного конфликта недалеко... Такэюки в полном масштабе вообразил, чем может обернуться его мимолетный каприз, и понял: Саид, конечно, ему дорог, однако надо позаботиться о всех тех людях, которых он по своей неосторожности втянул в это дело.

       Они переждали полуденный жар в тени скал и двинулись дальше, как только немного похолодало. Погруженные каждый в свои заботы, общались по минимуму, но словно не замечали этого. Нынешняя тишина отличалась от той, которая воцарялась после их ссор.