– Твой грозный вид.

– Миротворец, бля… Мой брат. Ты хоть понимаешь? – уточнил, выдохнул. – Нет, наверное. Это самое ценное, что может быть. Самые тесные связи!

– Понимаю, – шепнула Мия и обняла меня снова. – Но так же понимаю, что надо с холодной головой подходить к решению вопроса. Верно?

– Да, – кивнул.

Признавал правоту ее доводов, но не мог не переживать за брата, испытывая чувство вины. Из-за меня же он в передрягу влез. Долбаные идиоты совсем не видели, кого сгребли! Как, вообще, он им в руки попался? И где сейчас?!

Так много вопросов! Ни одного ответа!

Это заставляет нервничать, злиться, буйствовать внутри, не выплескиваясь, отчего точка кипения достигается предельно быстро.

Покидаю салон, пока скворчащими эмоциями не сделал хуже или не навредил ситуации, Мии – тем более, вредить не хочется. Задеть неосторожно проще всего, а она тоже на взводе, перепуганная, хоть и пытается помочь мне, отвести в сторону часть наплыва эмоций.

Смелая, что ли такая? Пока держусь, но если вдруг прорвет, мало не покажется.

Вылезаю из тачки, принимаюсь ходить кругами и думать. Голова взрывается. Хожу, заломив обе ладони за голову, сцепил пальцы крепко-крепко.

Слышу легкий шлепок двери.

Мия выбралась из машины.

– Якуб.

– Сядь обратно… – оборвал сразу же.

– Якуб, тут Адам! – прошептала, протянув мне мой же собственный телефон, который до сих пор был при ней.

– Адам?

Не поверил!

Обожгло надеждой похлеще, чем кипяток. Подскочил, рванул мобилу из тонких пальчиков.

– Алло! Адам?! Ты?! – рявкнул.

– Якуб, – голос заплетающийся.

– Ты бухой, что ли? – разозлился я. – Ты где, мать твою!

– Мамку не тронь, она у нас была одна, если че! – буркнул в ответ так же вяло, едва различимо.

– Бухой, значит. Мы тебя ищем, с ног сбились, а ты… – у меня не хватает сил, чтобы перебороть поток возмущения, чтобы передать свои эмоции.

Трескуче разрывается под ребрами от беспокойства.

Брат пьян? Вот так? В стельку?

Никогда за ним не замечал подобного. Как же фото Барановича? Они были сделаны с телефона Адама… Как же фото избитого брата?!

Тем более, звонит Адам с неизвестного.

– Где ты? – заставляю себя говорить на пониженных, но уровень так и норовит скакнуть вверх.

– Домой иду. Все путем. Путями… – заплетается. – Скоро буду. Тряпки мои собери, заберу.

– Где ты идешь, сказать можешь?

– Главное, если тебе будут плести, что я в беде. Не верь. Они пытались, конечно. Но я всех ушатал… Топчик, короче. Все хуйня. Норм… Иду домой. Иду…

Бред несет какой-то!

Сначала я подумал, что брат набухался. Была такая мысль.

Но теперь понимаю, что он точно не пьян. Пьяным бы вел себя по-другому.

– Где идешь?

Звонок не сорвался, но стало очень шумно: загрохотал шум поезда.

На станции, что ли?!

Едва отгрохотало, послышался возмущенный голос другого человека.

– Телефон отдай, урод! Я полицию вызову! Пшел вон! Кретин… Пусть тебя поездом размажет, алкаш!

– Эй, ты! – рявкнул я. – Слушай сюда. Слушай!

Неизвестный собеседник ответил:

– Алло?

– Послушай, не знаю, как тебя зовут, но мой брат в беде. Точно в беде. Избитый, да?

– В крови, – ответили мужским голосом нехотя. – Шляется по станции. Уже вызвал железнодорожную охрану. Но они, как обычно, пока растелятся!

– Адрес назови, заберу брата. Полицию не вызывай, вознаграждение получишь! – пообещал я.

Через секунду у меня уже был адрес, я запрыгнул за руль тачки и предупредил Игната, что поехал за Адамом. Следом за нами отправилась еще одна машина с людьми Игната. Подмога. На всякий случай!

Мия сидела на заднем, сверкала глазками. Я ловил ее отражение через зеркало заднего вида и молчал. Слишком много всего… Видел, что она тоже переживала. Переживала за брата, должен был понизить планку ревнивости, но не мог.

Искал подвох во всем! Копался в себе, чего отродясь не было. Всегда был собой доволен, со всех сторон хорош – и внешне бабам нравлюсь, и в жизни успешен. Ну, какой может быть повод для самокопания?

Однако я копался в себе, параллельно ревнуя Мию к брату и переживая за него больше, чем за себя!

Вот такой дикий коктейль эмоций: и не разобрать, чего больше. Всего поровну!

Долетели до железнодорожной станции быстро. Мия вылезла следом за мной. На просьбу, мол, здесь посиди, лишь рукой махнула и упрямо пошла следом.

Что за женщина такая, совсем от рук отбилась и не слушается меня, зараза сексапильная!

Я шел быстро, едва ли не бежал, Мия пыталась подстроиться под мой шаг, чтобы не отстать.

– Ну где же ты? – проворчал сквозь стиснутые зубы.

– Якуб! Он там! – позвала Мия, показывая в сторону небольшого домика, возле одной из развилок.

В таком небольшом здании обычно сидят те, кто управляет стрелками, направляет их по расписанию.

Я посмотрел туда и рванул в нужном направлении. Брат сидел на земле, рядом с небольшой клумбой. Клумба, конечно, слишком громкое название для резиновой шины, наполненной рыхлой черной землей. Но какие-то цветочки там все-таки торчали, этакие большие желтые ромашки.

Адам придерживал голову рукой. Разбитый в хлам, кровь капала на землю. Досталось ему крепко. Мне казалось, что я даже видел, как кости его крепкой черепушки через рассеченную кожу просвечивала!

Брату явно было плохо. Едва держался, раскачиваясь, бормотал что-то бессвязно.

– Адам!

Услышав мой голос, он медленно поднял голову, махнул:

– Все ок. Я сам! – заверил меня, потом увидел Мию за моей спиной, попытался улыбнуться по-молодецки.

– А ты знаешь, Якуб, что дамам нужно дарить цветы? – пробормотал Адам.

Брат привстал, выдрав куст ромашек, подбоченился и.. рухнул!

Как стоял, так и упал, с кустом желтых ромашек, зажатым в кулаке.

– Ирод! – возмутился кто-то.

Рядом с нами появился мужчина средних лет.

По форме железнодорожного служащего стало ясно, что он здесь работает. Я не стал с ним ругаться, сунул пару косарей ему на ладонь, чтобы полицию не вызывал.

Потом вместе с подмогой погрузили брата в машину и повезли в больницу. Мия встревоженно смотрела на Адама, держала меня за руку.

– Он поправится?

– Да что ему будет? – фыркнул. – Ты его башку видела? Ей бетон крошить можно, – ответил, как можно, беспечнее, но сам сидел, как на измене, пока брата осматривали.

Вдруг что обнаружат?

Мия

Брата Адама привезли в больницу, а мы сели ждать в коридоре, пока врачи осмотрят здоровяка и сделают заключение, что с ним. Якуб не поскупился, привез брата в частную клинику. Адама приняли без вопросов, я осталась вместе с Якубом, чтобы разделить его переживания.

Мы почти не разговаривали, просто сидели рядом. Якуб, всегда разговорчивый и пребывающий в приподнятом настроении, сидел мрачнее тучи.

Время тянулось бесконечно долго…

– Исаев, – позвала негромко медсестра, выйдя из палаты, куда положили Адама.

Якуб взвился с места и мгновенно подошел к ней. Девушка покраснела, посмотрев на мужчину, обратилась к нему с улыбкой:

– Ну что, как он? – спросил нетерпеливо. – Адам пришел в себя?

– Да, но сейчас он спит. Можете навестить его позднее. Врач вам сказал, что у Адама Исаева сотрясение…

– Да, – оборвал. – С врачом я уже говорил, пересказывать не нужно! Хочу брата увидеть. Просто увидеть, будить не стану.

– Это не по правилам, – засомневалась медсестра.

– Девушка! – произнес Якуб глубоким, низким голосом, от которого завибрировало все внутри. – Очень надо.

Очевидно, не только у меня, наблюдавшей за этой сценой, все внутри задрожало, но и у медсестры – тоже.

– Хорошо, – сдалась. – Пять минут! Не больше.

– Договорились! – обрадовался Якуб и подмигнул ей. – Отблагодарю…

– Яна.

– Отблагодарю, Яна, не знаю, как вас по батюшке величать.

– Можно просто Яна.