– Мистер Уайтвелл, я докладываю Берте Кул о том, что предпринял, сделал и узнал. Она руководит своим агентством, как она хочет. Однако... не стоит изображать страуса, не пытайтесь сунуть голову в песок. Возможно, вы припомните, что полиция в Лас-Вегасе собирается проявить к вам интерес.

– А что вам до этого?

– Вы забыли об убийстве.

– Вы имеете в виду, что все наше дело всплывет наружу в связи с другим – с убийством боксера?

– Вполне возможно, что так и случится.

Он неодобрительно хмыкнул:

– Я расшифрую вашу загадочную реплику, молодой человек, и полагаю, что обнаружу в ней признаки, понимаете ли, вымогательства.

Я закурил.

Берта сказала:

– Спуститесь-ка на землю, Артур Уайтвелл, и поймите, что вы еще не закончили своих отношений с нами. Вам понадобится помощь, чтобы скинуть с плеч убийство.

– С моих плеч? – воскликнул Уайтвелл.

В глазах Берты зажегся злой огонек.

– Вы чертовски самонадеянны, мистер Уайтвелл Артур, не забудьте про девушку, которая вас опознала.

Уайтвелл А. не потерял присутствия духа.

– Что ж, будет любопытно посмотреть, что получится. Корла Бурк потеряла память. Она ничего не знает, не понимает с того момента, как кончила писать письмо под диктовку перед своим исчезновением. Затем она припоминает, как Филипп заходит в больницу и восклицает: «Корла!» – и взрыв эмоций, видите ли, возвращает ей память. Хорошенькое представление, правда, Лэм?

– Выкладывайте все остальное, – отозвался я.

– Прекрасно, я так и сделаю. Корла Бурк была авантюристкой. Она уже была замужем и скрыла этот факт от моего сына. Она завела с моим сыном любовную интрижку. Собиралась выйти за него замуж. Потом, за несколько дней до церемонии, неожиданно появляется ее муж. Мгновенно Корла Бурк исчезает. Вскоре после этого мужа убивают. Как только он таким образом завершает свой жизненный путь, она становится вдовой и, стало быть, получает полное право выйти замуж. Тут ее, страдающую от амнезии, находит в больнице частный детектив. И я не обижу ваш интеллект, намекнув, что появляются все шансы, что она сразу же излечится, как только встретится с моим сыном. Но я надеюсь, что вы не станете обижать и мой интеллект, заставляя меня принимать всю эту туфту за чистую монету... У Корлы, кстати, есть мотив для убийства Сиднея Дженникса. Она хотела убрать его с дороги. И у нее были основания думать, что к нему могут подобраться через Хелен Фрамли... Над этой версией стоит задуматься, Лэм.

– Почему?

– Потому что если она не помнит, где находилась в промежутке между двумя интересующими нас событиями – исчезновением и убийством, – она, непомнящая, не сможет и отрицать обвинения в том, что была в Лас-Вегасе и устроила убийство мужа... через лиц, которые в этом, по крайней мере, подозреваются официально.

– Ну и что дальше?

– А дальше вот что, – ответил Уайтвелл жестко. – У вас здесь самолет. Мы себе тоже организуем рейс. Если вы стартуете прямо сейчас, то окажетесь в Рино раньше нас. Если Корлы Бурк не окажется в госпитале, когда мы там появимся, с моей стороны не будет никаких попыток связать ее... и, видите ли, ее благодетелей с убийством ее мужа.

– Не выйдет, – отрезал я.

– Черт возьми, за кого вы нас принимаете? – вскричала Берта.

Уайтвелл развел руками:

– Хорошо, я подойду к делу с другого конца. Филипп мой единственный ребенок, единственный оставшийся в живых мой близкий, родной человек. Я понимаю, он погружен в себя, сверхчувствителен, склонен к драматизации. Знаю, что его счастье зависит не только от него самого. Его свадьба приобретает особую важность, ему необходима подходящая жена... Это диктует здравый смысл. Вы не можете понять, что я знаю Филиппа лучше, чем кто-либо другой на этой земле! Его счастье составляет для меня главный смысл жизни, и, если бы я думал, что он станет счастлив с Корлой Бурк, я бы мир перевернул, чтобы их соединить! Поймите же, единственная причина, почему я был против их свадьбы, заключается в том, что я знаю – эта женщина не для него! Не подходят они друг другу. Их свадьба стала бы прелюдией к трагедии. Она никогда с ним не осталась бы. Она разбила бы ему сердце, и все! Некоторые мужчины могут жениться по нескольку раз. Некоторые не могут. Филипп из тех, кто не может.

– Какие чувства будет испытывать ваш сын по отношению к мисс Бурк, когда узнает, что она прежде была замужем? – спросил я.

Он улыбнулся.

– Туфта с амнезией – ловкая придумка... Она ничего о прежнем браке не скажет, потому что у нее этот очень удобный провал памяти. А выплывет факт наружу после – после свадьбы, по крайней мере. Я отдаю вам должное, Лэм, вы весьма находчивы. Аккуратный маленький шах... Но еще не мат, видите ли... И не забывайте, что я могу быть абсолютно безжалостным, когда кто-нибудь встает поперек моей дороги. Значит, или вы убираете ее с дороги к тому времени, как Филипп прилетит в Рино, или ее арестуют по подозрению в убийстве, и тогда все выплывет наружу, а раз она изобразила потерю памяти – она обречена.

Я зевнул.

Уайтвелл прервался на полуслове, свирепо завопив:

– Черт тебя побери, ты, наглый терьер, как ты себя ведешь? Я ведь не шучу!

Я рылся в кармане.

Уайтвелл пересек комнату, поднял телефонную трубку.

– Я звоню в полицейское управление.

Я вытащил письмо, которое забрал из квартиры Корлы Бурк в Рино.

Уайтвелл сразу бросил трубку, будто она жгла ему руку. Я спокойно сказал:

– Я справился насчет корреспонденции в Рино. Предполагал, что, может быть, для мисс Бурк было письмо. Оно было.

Он застыл на месте. Неуверенно, совсем жалко проговорил:

– За нарушение закона о тайне почтовых отправлений... можно устроить вам скандал.

Я спокойно продолжал:

– Я заметил, что Пол Эндикотт казался очень обеспокоенным насчет отправки вашего письма... ну, того самого... по поводу покупки акций. По-видимому, он полностью осведомлен о всех ваших делах.

– Дональд, что за чертовщину ты несешь? – Берта не сразу усекла, к чему я клоню.

– Предположим, Филипп снесет этот удар с прежним браком. И не разлюбит Корлу, сколько бы раз она ни была замужем. Мистер Уайтвелл, вы человек, привязанный к своей семье. Вам будет очень одиноко без Филиппа. А отчуждение ваших внуков явится для вас просто нокаутом!

Если бы я врезал Луи Хейзену раза два хорошо поставленным ударом в солнечное сплетение, я не смог бы добиться большего эффекта.

– На вашем месте, – продолжал я, – медицински зарегистрированный факт амнезии мисс Бурк я считал бы лучшим шансом, который вам предоставила судьба за десять лет.

Без особой убежденности в голосе он заметил, что, когда обнаружится, как она его обманула, Филипп ее бросит, все-таки пусть и не сразу, но бросит.

– Вы ошибаетесь. Он не узнает... Но хватит о делах. Лично я собираюсь раздобыть где-нибудь что-нибудь перекусить. Я готов присоединиться к вам примерно через двадцать минут.

Я оставил Уайтвелла наедине с Бертой, прогулялся вниз по улице до бара, купил там зубочистку. И вернулся в номер Берты Кул. Она была одна.

– Где же Уайтвелл? – поинтересовался я.

– Ушел собрать кое-какие вещи... Дружок, тебе все-таки не следовало с ним так жестоко обращаться.

– Я в самом деле дал ему шанс, придумав эту историю с потерей памяти, а он оказался слишком глуп, чтобы это понять... чтобы понять других, – сказал я.

– Нет, не совсем глуп. Он просто уверен, что Филипп сделает все, что от него потребует отец.

– Филипп влюблен! Пойми это!

– Дональд, а как насчет того письма, что он послал. Что в нем было?

– Да ничего особенного.

Зазвонил телефон. Берта подняла трубку, произнесла:

– Алло. – Некоторое время слушала, потом сказала: – Хорошо, мы выезжаем. – Она повесила трубку. – Филипп зафрахтовал самолет. И его самолет, и тот, на котором ты прилетел из Рино, вместят нас всех. Мы отправляемся немедленно... Дональд, так что было в этом письме?

– Давай поспешим!