– Что же станешь делать?

– Не знаю. Что-нибудь подвернется. Ну так как? Собираться?

– Что касается моего желания, то – нет.

– Ты не откроешься?

– Ты не хочешь рассказать мне, что тебе известно про убийство Кулака... Я надеюсь, что ты этого никогда и не захочешь, и не сделаешь.

– Ах ты, Дональд-путешественник... Я тебе выскажу все сразу. Черт тебя побери! Ты можешь выкачать из меня все, что тебе нужно. Можешь спрашивать меня о чем угодно, и я все тебе расскажу. Но если ты спросишь меня о Кулаке, о той ночи, когда его кокнули, я... Я... ну, наверное, расколюсь, но как только ты задашь мне этот вопрос, я буду точно знать, зачем ты стал путешествовать со мной. – Движением руки она обвела автостоянку. – А когда я буду знать наверняка, что ты все это проделал, чтобы я не в состоянии была сказать «нет», о чем бы ты меня ни спросил... мне будет... так плохо, так плохо, что я никогда не сумею вновь почувствовать себя человеком и думать, что в мире еще осталась какая-то порядочность... Ты до конца меня понял?

– Да.

– Тогда все в порядке... И что мы дальше предпримем?

– Мы съездим, если ты не возражаешь, в верхнюю часть города Рино и посмотрим, не удастся ли обнаружить Луи в одном из тамошних кабаков.

Она опять изучающе взглянула на меня, а потом разразилась смехом, хотя в ее смехе слышна была и горечь.

Я подошел к ней и стал рядом.

– Неужели ты не понимаешь, Хелен, что... Я не добиваюсь чего-либо, на что не имею права. Да, я детектив. Я работаю. Я не работаю на агентство Б. Кул. Я просто расследую дело. Я пытаюсь добиться, чтобы совершилась справедливость. По отношению к разным людям – по-разному. Они зависят от меня, известно им об этом или нет. Если я не добьюсь справедливости, не думаю, что кто-то другой ее добьется.

– И поэтому ты хочешь, чтобы я тебе рассказала, что мне известно...

– Мне от тебя ни черта такого не нужно. – Я повысил голос. – Я в тебя влюблен. Ты – лучшая девушка из тех, кого я когда-либо встречал. Да, я никогда не попросил бы тебя оставить Лас-Вегас и уехать вместе со мной, если бы это путешествие не было связано с этим делом. Но... я счастлив. Я наслаждаюсь этим путешествием. Мне нравится быть рядом с тобой. Мне нравится все, что ты делаешь. Мне все в тебе нравится. Но я работаю, я веду дело, и причина, по которой я нахожусь именно здесь, в Рино, вместе с тобой, в самом деле связана с моим стремлением успешно завершить дело.

– А когда оно закончится?

Мне этот вопрос был как нож в сердце. Я ответил, не отвечая на него:

– Наверное, на меня свалится еще какое-нибудь дело.

– И ты не собираешься спрашивать меня, что мне известно о Кулаке?

– Нет.

– Никогда?

– Никогда!

– И ты не спланировал все это путешествие для того, чтобы я разболтала то, что знаю?

– Нет.

– И ты не хотел добиваться чего-нибудь обманным путем...

– Нет!

Молчание.

– А тебе приходило в голову, Дональд, что это ведь странно, что ты ни разу до сих пор меня не поцеловал?

Я поцеловал ее.

Она сказала:

– Я считаю, что именно сейчас мы сорвали банк, Дональд.

Я отыскал Луи в два часа дня в задней комнате одной из забегаловок. На столе перед ним стояла бутылка виски, наполовину опорожненная. Костяшки пальцев, державшие стакан, кровоточили. Луи сосредоточенно смотрел перед собой. Взгляд потускнел, беззвучно шевелились губы.

– О, Дональд, вот и ты, – произнес Луи хриплым голосом.

Я сдвинул бутылку виски к краю стола.

– Ну, собирайся. Пошли домой, Луи.

Он нахмурился:

– Слушай, эт-то ведь верно. У меня ведь т-теп-перь есть дом, правда? Я... О, черт! – Он поднялся над столом, сунул руку в карман брюк, вытащил две долларовые бумажки и немного мелочи. – Т-ты знаешь, что... я нат-тво-р-рил, дружище? – Его стеклянные глаза обшаривали меня. – Я п-потрат-тил деньги, что т-ты мне дал, все, что оставалось... от ппр-родук-ктов, на это вот пойло. У меня... возникает жажда, и, когда она на меня обрушивается, я не в силах...

– А кому ты врезал, Луи? – спросил я.

Он посмотрел на свои костяшки, нахмурился:

– Слушай, вот потеха... Я ведь кого-то ударил, а потом... потом подумал, что это привиделось... ну, такое, что лезет в голову, когда напьешься... Вот и не знаю... Погоди минуту. Дай мне вспомнить... А... Я тебе скажу, кто это был. Это был Сид Дженникс. Когда-то дрался за звание чемпиона. Хороший парень, но я... навесил ему, как в старые времена... Дай-ка я тебе покажу прием старины Хейзена... Я тогда выиграл чемпионат флота... должно быть, это был чемпионат, ну, конечно, в Гонолулу... дай мне подумать. Или это было...

– Пошли, Луи, мы едем домой.

– Малыш, ты не обижаешься из-за денег?

– Нет.

– Ты понимаешь, как это бывает?

– Конечно.

– Ты самый хороший друг... который... который только может быть. Тогда уже... как я тебе навесил... я понял, что ты мне нравишься... ну, как пожать руку малому, который... который... дал в челюсть... Ладно, поехали домой.

Я вывел его на тротуар, осторожно провел вниз по улице и усадил в драндулет. На полпути он вдруг постиг чудовищность растраты, она ошеломила его. Он захотел вылезти из машины.

– Приятель, выпусти меня. Я недостоин ехать в одной машине с тобой. Как я посмотрю в глаза мисс Хелен? Знаешь, что я натворил? Ведь я украл твои деньги. К тому же знал, что у тебя их мало... небольшие сбережения... а я взял да украл. И пропил... Я хочу выйти... разобью голову и умру. И поделом!

Хорошо, что я не посадил его позади себя. Я опустил ладонь на его руку, которая неуверенно хваталась за ручку дверцы. Я успокаивал его, ведя громыхающую машину одной рукой:

– Все мы не ангелы. И я в том числе.

– Ты... ты хочешь сказать... ты прощаешь меня?

– Конечно.

– Взаправду?

– Конечно.

Тогда Луи начал плакать. А когда я привел его в дом, был погружен в печальную депрессию – состояние раскаявшегося грешника. Мы с Хелен еле уложили его в кровать. Я поставил рядом большой кувшин с водой.

– А теперь что? – спросила Хелен.

– Я останусь с ним, – сказал я. – А ты возьми машину, поезжай и сделай себе прическу в той парикмахерской, о которой ты – помнишь? – мне говорила.

Она заколебалась на мгновение.

– Поезжай, поезжай... Я дам тебе аккредитив. На предъявителя.

Она рассмеялась.

– Давай не будем об этом. У меня есть деньги.

– Тебе хватит?

– Конечно. Я прихватила с собой деньги Кулака. И послушай, Дональд, если ты окажешься на мели, я смогу нас поддержать на плаву. Я знаю, ты оплачиваешь всю эту... кухню и рассчитываешь благополучно выпутаться из всего этого в конечном счете, но если вдруг тебя прихватит, дай мне знать.

– Спасибо, обязательно.

– Пока, Дональд, – сказала она.

– До встречи, Хелен.

Она направилась к двери, вернулась, взяла мое лицо в свои ладони, заглянула мне в глаза, поцеловала.

– Пока тебя не было, зашел владелец замка, – небрежно сообщила она. – Он назвал меня миссис Лэм. Не разрушай его иллюзий. Пока, мистер Лэм.

Я не успел ей ответить: «До скорой встречи, миссис Лэм», как она выпорхнула наружу. Я же уселся за кухонный стол, взял телефонный справочник, составил список мест, куда хотел позвонить. Потом на глаза мне попались какие-то старые журналы, я немного почитал, а затем... сказалось отсутствие привычки к физическим нагрузкам: я погрузился в легкий сон, время от времени приходил в себя настолько, чтобы сообразить, что следовало бы пойти и посмотреть, как там Луи себя чувствует. Но выбраться из удобного кресла не было сил, и я снова погружался в сон.

В конце концов я пришел в себя и решил взглянуть на Луи. Он не спал. Приоткрыв налитые кровью глаза, посмотрел на меня снизу вверх:

– Привет, дружище, водички бы!..

– А кувшин прямо перед тобой.

Он криво улыбнулся, поднял кувшин и выпил прямо из горлышка половину содержимого большого стеклянного сосуда.