— Типун тебе на язык, — свирепо зашипел милиционер.

Вроде бы ничего не произошло, а Петр ощутил неясную тревогу. Он сидел в детской комнате, перебирал дела, а думал все время о Семенкове.

Петр пытался себя успокоить. «Завтра ждите от меня новостей», — бросил на прощанье Семенков. Завтра наступило, а Вася не приходит и никаких новостей не приносит. Ну и что с того? Придет завтра или послезавтра. Петр был уверен, что Вася поможет и ему, и Володьке.

Когда в дверь постучали, Петр крикнул:

— Входите!

Он подбежал к двери, чтобы открыть.

Но это был не Вася. Первым в комнату вошел коренастый плотный мужчина с ярко-желтым портфелем в руках, а следом за ним высокая статная женщина с заплаканными глазами.

— Нас послал к вам начальник отдела, — объяснил причину своего визита мужчина. — Дело в том, что наш сын вчера ночью не вернулся домой, не появился он и сегодня утром.

— Мы обнаружили записку, — сказала женщина и протянула Петру лист бумаги.

Усадив мужчину и женщину, Петр сел сам и развернул записку. Вот что было написано там веселым размашистым почерком:

«Родители! Мне необходимо исчезнуть на пару дней. Надо кое с кем выяснить отношения. Не волнуйтесь, не поднимайте паники! До скорой встречи! Вася».

Уже догадываясь по знакомому насмешливому тону, кто написал эти слова, Петр поднял голову и спросил:

— Простите, а как ваша фамилия?

— Мы — Семенковы, — ответила женщина. — Товарищ инспектор, что вы думаете о записке?

Петр снова уткнулся в записку, словно для того, чтобы разобраться в ее смысле. А на самом деле ему надо было прийти в себя.

«Вот и дождался новостей от Семенкова, — невесело подумал Петр. — Спасибо, Вася, удружил. Лучше ты ничего не мог придумать, как удрать из дому? Что это вы, будто сговорились? Сперва один убежал, теперь — другой. А майор даже не предупредил, что нагрянут родители Семенкова. Вообще-то, он прав. Я сам заварил эту кашу, самому мне ее и расхлебывать».

Петр оторвался от записки:

— Может, ваш сын уехал в Чернигов к дяде?

— У нас нет и не было родственников в Чернигове, — исчерпывающе ответил папа.

— Но ведь Вася был осенью в Чернигове, — напомнил Петр и посмотрел на маму.

И папа перевел взгляд на маму.

— Вася мне сказал, что ему надо на несколько дней съездить к другу, — невозмутимо начала мама и тут же смутилась. — Я и отпустила…

— А как вы объяснили в школе, когда Вася пропустил целую неделю? — Петр посмотрел в упор на маму.

Та покосилась на папу, опустила голову и тихо ответила:

— Достала справку от врача — катар верхних дыхательных путей…

Папа выразительно крякнул, но промолчал.

«Вот оно как в вашей семье делается», — подумал Петр и снова обратился к папе:

— Есть ли у вашего сына друг по имени Андрей?

Папа повернулся за помощью к маме.

— Нет, — не задумываясь, ответила мама. — Друга по имени Андрей у Васи нет. Может, просто знакомый?

— Понятно, — протянул Петр.

— Что вам понятно? — всхлипнула мама. — Товарищ инспектор, неужели вас не пугают эти слова: «Надо кое с кем выяснить отношения»? С кем? Какие отношения?

— Честно говоря, вам должно быть это лучше известно, чем мне, — не выдержал Петр.

Папа, до сей поры молча и нетерпеливо похлопывающий по портфелю с блестящими застежками, решительно поддержал Петра:

— Товарищ инспектор совершенно прав. Мы обязаны лучше знать, почему наш сын уехал, куда уехал и зачем уехал.

Папа поднялся и твердо сказал маме:

— Пошли.

— Но как же? — мама умоляюще поглядела на Петра. — Екатерина Антоновна, мать Володи Прокопенко, говорила мне, что вы такой чуткий, такой внимательный. Вы найдете Васю? Только бы с ним ничего не случилось! Только бы он был жив!

— Мы сделаем все, зависящее от нас, — сказал Петр. — А вы, пожалуйста, когда Вася найдется…

— Не беспокойтесь, товарищ инспектор, — перебил Петра папа. — Теперь я сам возьмусь за воспитание сына…

Поддерживая под локоть всхлипывающую мать, папа вывел ее из комнаты. Едва за родителями Семенкова захлопнулась дверь, как Петр тут же набрал номер телефона майора.

И когда в трубке послышался хриплый голос Владимира Михайловича, Петр торопливо, словно боясь, что майор перебьет его, рассказал о том, что приходили родители Семенкова, что Вася, наверное, в Чернигове и что надо бы проверить, кто такой Андрей. В двух словах Петр сообщил о своей встрече с Семенковым у двухэтажного деревянного дома.

— Я прошу, — сказал в самом конце Петр, — чтобы вы направили меня в Чернигов, и я оттуда привезу Семенкова.

Майор долго кашлял в трубку.

— Вы считаете, что я провалю операцию? — срывающимся голосом произнес Петр.

— Нет, я так не считаю, — майор наконец-то откашлялся. — Просто Семенков тебя знает и, увидев, что ты приехал, может натворить глупостей. Мы сообщим о Семенкове нашим коллегам в Чернигов, они все сделают как надо. И про Андрея сейчас выяснят хлопцы… А ты молодец, много узнал… Ну, работай.

Похвала майора не утешила Петра. Ему казалось, что начальник в нем сомневается и серьезного дела не доверит. Будь Петр на месте майора, он бы так поступил. Ведь что получается? Петр еще одного не нашел, как второй убежал. И не без его, Петра, помощи. Зачем он говорил Васе, что теперь его черед помочь Володьке? Вот тот и кинулся «выяснять отношения». Наверное, с тем Андреем. Как бы Вася и вправду не натворил дел…

Когда Петр вернулся домой, мама сразу догадалась, что у сына что-то стряслось. Настолько расстроенная у него была физиономия.

— Петруша, что случилось? Сядь, посиди.

Но Петр не садился, а кружил по комнате. Наконец он остановился прямо перед матерью:

— Мам, ты оказалась права — не вышел из меня инспектор.

— Погоди, сперва сядь, — настойчиво сказала мама. — Вот так. А теперь расскажи толком, что случилось.

И сын поведал матери обо всем, что произошло сегодня.

— Теперь ты понимаешь, что именно я толкнул Семенкова на побег?

— Понимаю, — ответила мама. — А вот родители Семенкова понимают, что их беспечность привела к побегу?

— Кажется, начинают понимать…

— Вот видишь, только начинают понимать, — воскликнула мать. — А ты хочешь, чтобы после двух встреч с тобой Семенков стал другим человеком. У него вполне сложившийся характер. Ему сколько лет?

— Шестнадцать, он девятый класс кончил…

— Ну, вот, — развела руками мама. — И вообще, за месяц работы в милиции ты стал худой как черт…

— Я и был худой как черт, — улыбнулся Петр.

— Ну не скажи, — возразила мать. — И потом, Петруша, нельзя так все близко принимать к сердцу…

— А как можно?

— Если б я знала, — прошептала мать.

— Мам, ты помнишь, — сказал Петр, — как уволили Марью Тихоновну из твоей лаборатории и как ты хлопотала, чтобы ее восстановили?

— Ну! — пылко воскликнула мама. — Это же было совершенно несправедливое дело… Как же я могла молчать?

— Вот именно, — улыбнулся Петр. — Послушай, мам, а я и вправду как черт голодный.

— Ой, заговорил ты меня, — всплеснула мать руками.

Вскоре Петр уплетал за обе щеки борщ, а мать не сводила глаз с сына.

— Как поешь, ляг отдохни, — говорила мать.

— Некогда отдыхать — экзамены на носу, — с шутливым вздохом произнес Петр.

Помедлив немного, мать сказала:

— Ты знаешь, в этом году тебе не стоит поступать. Конечно, жаль — год пропадет. Но слишком большая нагрузка вредна для здоровья. Честно говоря, я не думала, что у тебя будет такая трудная работа…

Петр пошел к себе в комнату, лег на тахту. Полистал свежий журнал и отложил.

Полежал с открытыми глазами. Из соседней комнаты долетала приглушенная музыка. Мама включила телевизор.

Да, он, Петр, тоже не представлял, что будет так тяжело…