— Какая же это ерунда? — обиделась Екатерина Антоновна. — Ведь надо было узнать, что с ним происходит.

— Чепуха, бабские забабоны, — отрезал Прокопенко.

Мать не стала перечить, затихла.

В дверь позвонили, и Иван Петрович пошел открывать. Через минуту вернулся.

— Катерина, я на работу, — хмуро объявил он и выжидательно поглядел на Петра.

— Как что-нибудь узнаем о вашем сыне, немедленно сообщу, — пообещал Петр отцу.

Тот молча кивнул и, ссутулившись, вышел.

— Вы про старца говорить начали… — напомнил матери Петр.

— Святой старец, — она застенчиво улыбнулась. — Вы не подумайте, пожалуйста, что я верующая или баптистка какая. Но когда он осенью убежал в Чернигов, я не на шутку испугалась. Спрашиваю, чего ты бегаешь, чем тебе дома плохо? А он молчит. Раньше Володя мне все рассказывал, делился со мной, а теперь — ни слова. Ну, мне одна женщина на работе посоветовала: «Нечистая сила в нем бродит, своди его к старцу».

Екатерина Антоновна замолкла. Перед Петром сидела усталая женщина с добрым ласковым взглядом. На мгновение Петру даже показалось, что перед ним его мать.

— И что, помог старец? — спросил Петр.

Екатерина Антоновна покачала головой.

— Володька все испортил. Когда пришли к старцу, у него там на плитке кастрюля стояла, а в ней что-то булькало. Старец водил над кастрюлей руками и бормотал непонятные слова. Володька принюхался да как ляпнет: «Что, дядя, химичишь? Брось людям головы морочить. Пошел бы лучше на завод вкалывать». Тут старец взревел, вскочил, чуть кастрюлю свою не перевернул. Нас с Володькой словно ветром сдуло. Бежим, а старец орет не своим голосом. Мне-то сперва со страху почудилось, что старец божие проклятия на наши головы призывает, а он нам вдогонку такие, извините, слова посылал…

Мать только руками всплеснула.

Не удержавшись, Петр расхохотался.

— Да и то правда, — заулыбалась и мать. — Поглядели бы на того старца. Здоровущий такой мужик.

Мать Володи словно преобразилась. Перед Петром сидела еще совсем молодая с добрыми глазами женщина.

— До вас там женщина была, — сказала мать и махнула рукой. — Своего будет иметь и на чужих поласковее поглядит.

— Спасибо за чай, — сказал Петр, подымаясь. — А с кем ваш сын дружит?

— Самый близкий дружок его — Вася Семенков, — ответила Екатерина Антоновна.

— А когда этот Семенков последний раз к вам приходил? — Петр сделал пометку в блокноте.

— Да на следующее утро, как Володя исчез, — вздохнула мать. — Я пристала к Васе с расспросами, а он твердит, что ничего не знает… Никто ничего не знает…

Прощаясь с Петром, Екатерина Антоновна тихо попросила:

— Найдите моего сына…

Петр поспешил домой. Ему необходимо было поскорее поделиться тем, что он увидел и узнал. А лучшего советчика, чем мать, у Петра в жизни не было.

Не успел Петр притворить за собой дверь, как услышал из комнаты голос матери:

— И только в два часа ночи вконец измученный, но счастливый инспектор возвратился домой.

— Мама, ты не смейся, — вбегая в комнату, воскликнул Петр, — у меня действительно интересное дело, — и во всех подробностях поведал о своем посещении родителей Володи Прокопенко.

— Отец и мать надеются, что только я смогу отыскать их сына, — с наивной гордостью закончил он свой рассказ.

Мать покачала седой головой.

— Потому и надеются, что не знают, какой ты еще у меня зеленый милиционер.

— Мама, ты не веришь, что я справлюсь с этим делом? — Петр уже серьезно смотрел матери в глаза.

— Верю, что справишься, но ты всегда должен помнить, что все это не игра, а жизнь, — также серьезно ответила мать.

— Я понимаю их горе, — продолжала она. — Ужасно, когда сын убегает из родного дома. Но ведь в побеге и их вина есть. Все это не так просто. Ладно, — решительно закончила мать и взлохматила шевелюру сыну. — Пошли обедать, а то ведь от голодного детектива и беглецу легче убежать.

Петр облегченно рассмеялся.

За столом мать неожиданно сказала:

— По-моему, тебе пора браться за учебники.

Уплетая борщ, Петр попробовал возразить:

— Мама, мне ни за что не подготовиться в этом году. Не успею просто. Знаешь, на морских сквозняках все выдуло из головы. И потом — работа.

— Ну и что? — строго сказала мать. — Если хорошо организовать день, все можно успеть. Мне ведь было не легче. После того как от них ушел отец, мать осталась с Сашей и Петром. И растила их, и училась в институте. И всегда была веселой, энергичной. Теперь Сашка инженер, уехал на стройку в Сибирь.

— Неужели ты забыл о своей мечте? — спросила мать.

Петр покачал головой. Как он может забыть? Еще мальчишкой больше всего любил глазеть на паровозы. И мечтал: «Вырасту, буду строить тепловозы, электровозы. Самые быстрые, самые сильные…»

Неожиданно пришла мысль: «А ведь на каком-нибудь поезде катит сейчас Володька Прокопенко? Куда едет? Или, может, приехал? Где он?»

Володька брел по улице без определенной цели — куда глаза глядят. Время приближалось к полудню, и солнце припекало уже на совесть.

Володька перешел на тенистую сторону улицы и очутился перед булочной. В витрине красовались затейливые сдобные булочки, баранки, слоеные пирожки.

Володька толкнул дверь и вошел. У входа возле кассы сидела женщина в белом халате и клевала носом. Покупатели выбирали, что их душе было угодно, расплачивались в кассе и уходили. Все ясно — самообслуживание. То, что надо.

Володька направился к полкам. Долго, скривившись, выбирал. Все не то.

Улучив мгновение, когда рядом никого не оказалось, схватил первую попавшуюся булку, сунул за пазуху и направился к продавщице.

— Мама велела купить свежий…

— А у нас что, не свежий? — без особой охоты возразила продавщица и жестом показала, мол, проходи.

Оказавшись на улице, Володька припустил со всех ног. Отбежав подальше от булочной, купил в ларьке бутылку кефира и свернул во двор ближайшего дома. Сел на скамейку. Оглядевшись, вытащил из-за пазухи булку.

Поев, Володька повеселел и снова отправился бродить по жарким улицам.

Надо пробираться к морю, думал Володька. Здесь опасно. А на пляже теперь миллион людей. Там легко затеряться. Там его можно целый год искать и не найти.

Внезапно мальчишка замер. Посреди тротуара стоял милиционер и, как показалось Володьке, не сводил с него глаз.

Куда удирать? Стрельнул глазом в сторону. Перед ним была парикмахерская. Не раздумывая, шмыгнул туда. Оглянувшись, увидел через стеклянную дверь — милиционер стоит на прежнем месте.

Парикмахерская маленькая — всего три кресла. С одного из них навстречу Володьке шустро вскочил щупленький лысый старичок с бородкой — вылитый гном из сказки.

— Желаете стричься, молодой человек?

Отступать было некуда.

— Угу, — невнятно ответил Володька и уселся в кресло.

— Как будем стричься, молодой человек? В данный момент ваши великолепные, пшеничные волосы пребывают, так сказать, в художественном беспорядке.

— Наголо, — без сожаления произнес Володька.

Старичок замахал руками:

— Вы что, с ума сошли, молодой человек? Такие замечательные волосы! Я вам сделаю современную модную прическу, поверьте мне.

— Наголо, — повторил Володька.

— Нет, я не могу, — старый мастер даже порозовел от волнения. — О, товарищ старшина, обратите внимание на этого странного молодого человека — он желает остричь такие прекрасные волосы. А может, он хочет изменить внешность, чтобы его нельзя было узнать?..

Володька повернул голову и почувствовал, как душа его начала стремительно приближаться к пяткам. В соседнее кресло усаживался тот самый милиционер, от которого, как казалось Володьке, он так ловко удрал.

Милиционер снял фуражку, вытер платком красное лицо.