Но если даже это был сон, то какой именно?

Плевать на личное отношение и восприятие. И дело вовсе не в любопытстве. Эйнаор включился в работу и заставил себя пробудить исключительно исследовательский интерес. Сложив все подобранные осколки в кучу подальше, Лоатт-Лэ потянулся мысленно к брату еще раз…

И застал его спящим у себя в покоях, как и полагалось. В тишине, с абсолютной пустотой в мыслях, и в полностью расслабленном состоянии. Но только было с ним что-то не так. И отзвук знакомого фона разбавился непривычными искрами силы.

Эйнаор хотел дотянуться мыслью поглубже, но наткнулся на непреодолимый барьер, а в следующий миг ощущение тепла на запястье отвлекло его от брата и заставило провалиться в новое видение.

Никогда еще Исток не сиял так ярко. И никогда еще его воды не были так притягательны и теплы. Эйнаор знал это и видел в своем сне. Но знал он также и то, что Истоку не суждено засверкать так скоро. Не сейчас. Не в этой жизни. Не в это время. Потом, когда густая тьма бездонных вод окропит яркую искру. А над родной землей взойдет и засияет Черное Солнце.

Лоатт-Лэ медленно сидя выпрямился и коротко тряхнул головой. Наваждение прошло, и странные образы отпустили. От такого видения повеяло тяжестью и глубоко хранимой болью, но Эйнаор печально улыбнулся и понял, что ради такого будущего стоит…

Он даже не рискнул закончить мысль, чтобы вдруг, когда-нибудь, особенно случайно брат не узнал об этом и не предпринял мер.

Лазурный Берег

Эантар Саи то Раммен, или известный в торийском народе как Даэррек, Наставник королевской династии, наблюдал за улетающим шаттлом стоя в тени на парадной лестнице Золотого Дворца. Местные дъерки клубились вокруг, тоскливо воркуя вслед, и провожали вместе с мужчиной своего любимца.

Лаккомо улетел, не прощаясь. Как слышал Даэррек, утром он ненадолго пересекся с братом, а потом спешно собрался и поспешил на шаттл. Эантар вовсе не был в обиде на ученика, наоборот, знал, что так у него меньше разрывалась душа. Но что-то в сегодняшнем отлете было иное. Не обычное для его состояния и неправильное в расставании. Душу Наставника тянуло тяжелое предчувствие.

Даэррек никогда не ждал очередной встречи. Заставлял себя не ждать. Зная насколько опасен путь Аллиет-Лэ в небе, понимая, что каждый новый бой может стать последним… Эантар старался не ждать. Но каждый раз провожая, не мог избавиться от тоски.

Вот и теперь, стоило лучшему ученику покинуть родную планету, как весь мир, казалось, опустел. И нет, дело было даже не в самом Даэрреке, всегда с охотой встречающего Лаккомо на пороге, а в тенях, понуро скользящих по дворцу. В Истоке, который всегда начинал затухать с его уходом. И в мире, печально распускающим свой зов. Эантар слышал эти песни уныния от увядающего мира, но не мог позволить Лаккомо остаться.

Так было правильно, они оба знали это. Догадыался и Эйнаор. Но Лоатт-Лэ всегда был себе на уме, и что поселилось в создании правителя наставник не знал. Мог предположить, но закрытость Эйнэ с годами только росла. Как увеличивалось количество тайн, хранимых от Лаккомо.

Даэррек дождался, когда последний блик шаттла потерялся в толще атмосферы и ушел за облака, а потом, не желая возвращаться сиюминутно к Истоку, направился вниз по лестнице в город.

Почему так было правильно… Иногда Эантар сам не знал ответа на этот вопрос. Видения порой не давали явных образов, и наставнику приходилось делать сложный выбор. Как тогда, во время ритуала совершеннолетия над близнецами, перед водами Истока он принял главное решение, определившее исход не только всей Тории, но и звездных систем вокруг. Он посоветовал посадить на Престол младшего.

Эантар не нуждался в посохе, несмотря на свои годы, но выходя в город, последние сотню лет, старался ходить с ним для солидности. Обычный прямой шест, прочный, но нетипично тонкий. С три пальца в обхвате и всегда неизменно светлый. Не оружие как таковое, помощь для передвижения «старика». Да только одни лишь венценосные братья и дворцовая гвардия знали, как страшен это простой гибкий посох в руках наставника Династии.

Даэррек древним себя не считал. И хотя седина еще не тронула его вечно заплетенных и подколотых в тугой пучок волос, было время, когда ему выпала честь учить и наставлять еще молодого Эхайона. Шли годы, рос молодой ученик, а Эантар с тех пор не менялся. Бывало, что накидывал себе старший образ, изменял походку, привычки в манерах. Но сменился век, в руки учителю передали молодого наследника, и горожанам пришлось привыкать к его нестареющему лику.

К моменту, когда Эантару показали двух новорожденных близнецов, он уже стал живой легендой столицы. Всегда молодой, всегда неприкосновенный, вечно до благородности строгий Хранитель Истока. Горожане уважали его, помнили как самого приближенного к Династии человека. Третье лицо по значимости в стране после текущего Лоатт-Лэ и его отца, бывшего правителя. Эантара узнавали в лицо, его желтовато-песочную мантию примечали всегда издалека, его угощали в ресторанах уже трое сменившихся поколений хозяев, а он все реже и реже покидал стены Золотого Дворца. Еще реже он позволял себя замечать.

Слишком приметная внешность накладывает на себя обязательства поведения. Даэррек мог бы и сейчас воспользоваться старыми знаниями, уйти в полутень и стать для людей неприметным. Он мог бы переодеться, на время сменить желтую мантию на одежду нынешней моды, но сегодня был не подходящий для вольных прогулок день. Эантар, по случаю выхода, решил навестить новую стройку.

Правда, стоило бы наведаться на стройплощадку и раньше, неделю назад, когда дорожайшую землю столицы очистили от пары устаревших и необитаемых жилых домов. Но Даэррек оттягивал время, уводил интерес кланов от венценосного воспитанника, а после вслушивался в состояние учительской связки, которая звенела тревогой со стороны Лаккомо. Часть времени была отдала Мариелле, не обошла его и вечная буря Мейалин. Явившаяся во Дворец как всегда во всей красе, шумная, активная тетка нынешних близнецов всегда доставляла массу суеты в ленивое сонное болото придворных.

Даэррек увлекся, забыл про стройку, о которой принесли слухи дворцовые тени, и теперь вынужденно наверстывал упущенное.

Эйнаор говорил, что кланы всегда доставляют массу неприятностей. Случались попытки отделения от Тории, подставы, саботаж, мелкие недовольства, отказы выполнять приказания… давление на торговые ставки на пошлину. Но все это Даэррек считал не существенным. Слишком явным для реальных проблем Династии и чрезмерно заметным.

Чутье подсказывало Эантару, что проблема Тории кроется где-то глубже. В сфере, где кланы являются лишь вершиной тревоги и не несут явную опасность. Даэррек давно следил за ситуацией, творящейся в королевской чете, но даже его способности видящего не всегда могли спасти каждого Сиетт-Лэ от кончины.

Хуже случилось только со смертью матери близнецов. Даэррек жалел, что не мог тогда хоть как-то поддержать Эхиайнэ, но ворваться даже поперек ее родного мужа в родильный зал он не мог. Не положено. Не правильно. Так не случилось бы многого.

Эантар шел по зеленой аллее Лазурного Берега к одной малой площади, которая вместе с остальными огибала полукольцом ближайший придворцовый район. Местная территория считалась элитной. Жилые дома сохранились здесь едва ли не со времен последних птиц. Прохожие кивали ему, если их взгляды встречались, молодняк аккуратно переспрашивал родных и указывал в его сторону. Желтая мантия развивалась на ветру при ходьбе, скрывая реальные движения и смазывая очертания. Но Эантар не спешил, размышляя о прошедшем дне и еще издалека вглядываясь в проступающие через кроны деревьев очертания стройки.

Можно было пролететь на флаере. Попросить любого гвардейца сопроводить до площади. Но Даэррек хотел видеть людей. Понимать их текущее настроение и знать, к чему ныне готовиться. Ему было странно. Как будто мир менялся в неявную сторону. Пропало легкое чувство столичного очарования, иссякла почти студенческая прыть. Куда-то прошла даже детская невинная наивность, словно подмененная восторженной глупостью.