Группа персидских солдат собрала и выстроила в одну шеренгу вдоль стены глав каждой семьи. Офицер, окруженный несколькими прислужниками, в сопровождении переводчика отдавал приказы о реквизиции.

Армии великого царя, которая осталась в Фессалии, требовалась пшеница, сейчас, после поражения, флот больше не мог снабжать их продовольствием. Один из пожилых людей, крестьянин с седыми волосами, умолял офицера:

— Господин, как мы сможем прожить, если у нас забирают весь урожай?

Офицер, мидянин с длинными вьющимися волосами, повернулся к переводчику.

— Скажи ему, что мы здесь не для того, чтобы что-то обсуждать. Эти две повозки должны быть наполнены пшеницей. Если крестьянам что-нибудь останется, то меня это не касается. Я беспокоюсь только о том, чтобы привезти в лагерь столько пшеницы, сколько мне приказано.

Переводчик перевел и добавил:

— Вам лучше бы объединиться, крестьяне, у этих людей есть приказ реквизировать пшеницу любой ценой. Их армия нуждается в продовольствии. Они без всяких колебаний убьют вас всех, если вы будете оказывать сопротивление.

— Но ты… Ты же грек… — умолял бедняга.

— Я не грек, — раздраженно прервал переводчик. — Я подданный Великого царя так же, как и все вы. Каждый в этой стране, кто не осмелится открыто не повиноваться персидской армии, становится царским подданным. Что я должен передать моему командиру?

Несчастный крестьянин опустил голову:

— Пшеница под землей, под полом этой хижины, вон там. Она только что обмолочена.

— Это хорошо, — шепеляво затараторил переводчик. — Я вижу, ты мудрый человек. Теперь, пошевеливайся, ты же не ждешь, что солдаты сами начнут грузить пшеницу, правда?

Крестьянин что-то прошептал своим соседям тихим голосом, затем повел их к своей хижине.

— Очень хорошо, — сказал офицер, удовлетворенно поглаживая свою бороду, смазанную ароматическим нардом. — Они кажутся вполне разумными. Они должны привыкнуть к мысли о том, что у них теперь есть новый хозяин. Этой весной мы разделаемся со всеми остальными — с этими проклятыми афинянами и с негодяями-спартанцами…

Он так и не смог закончить свою речь: раздался свист, и стрела пронзила ему ключицу. Мидянин свалился наземь, изо рта у него пошла кровь. Солдаты схватились за оружие и со страхом огляделись вокруг. Ничего, никого…

Внезапно из-за навеса посреди деревни выскочил человек, вооруженный огромным луком. Он быстро выпустил стрелу, затем метнулся в сторону, прячась за толстым стволом дуба. Еще один солдат упал на землю, пронзенный насквозь.

— Давайте поймаем этого негодяя! — закричал один из персов и рванулся вперед, на ходу выхватывая саблю из ножен.

Остальные в ярости последовали за ним, но им пришлось резко остановиться в растерянности. Из-за дерева появился гоплит при полном вооружении и в доспехах, со щитом, украшенным гербом с изображением дракона с раскрытой пастью. Под дуновением теплого горного ветра на шлеме развевались три черных гребня.

Из-за щита выглянул лучник, который выпустил еще одну стрелу, пролетевшую как удар молнии, и сразу же скрылся за спиной у гоплита.

Когда очередной перс тяжело рухнул на землю с пронзенной шеей, гоплит откинул назад свой огромный черный плащ и с невообразимой силой метнул копье.

Скиф, находившийся в группе солдат, проворный как леопард, быстро упал на землю, а копье оставило отметину на щите его товарища, стоящего сзади, прорвало латы из прессованного льна и вонзилось ему в живот. Раненый солдат кричал и корчился в пыли, уже запятнанной кровью.

Шестеро оставшихся солдат кинулись на гоплита все сразу, громко вопя для храбрости. Неожиданно выпрыгивая из своего укрытия, лучник кинулся на двоих врагов, которые рвались вперед. Налетев на ближайшего из них, прежде чем тот смог опомниться, он ударил его в грудь одним из рогов своего лука.

Тем временем гоплит уложил второго перса на землю, с огромной силой ударив его щитом, и пронзил третьего своим мечом. Трое оставшиеся в живых, перепуганные до смерти, попытались убежать, но увидели, что окружены. Жители деревни, придя в себя после испытанного потрясения, начали закидывать солдат камнями, которые летели в них безостановочно. Скоро взбешенные крестьяне сбили их на землю и прикончили яростными ударами.

— Переводчик! — прокричал лучник. — Он не должен уйти!

Жители деревни внимательно осмотрели все вокруг: внизу, под большой соломенной корзиной, полоска ткани выдала место его укрытия. Толмача выволокли в центр небольшой пыльной площади и поставили перед двумя загадочными фигурами, которые внезапно появились, словно бы ниоткуда.

Изловчившись в приливе неожиданной энергии, вырываясь из рук двоих мужчин, которые держали его, переводчик бросился к ногам гоплита, обнимая его за колени.

— Я грек, я грек, как и ты! — пробормотал он шепеляво. — Господин, пощади меня, спаси от рук этих животных!

Зловоние этого огромного потного тела вызывало тошноту. Ноздри переводчика привыкли вдыхать тонкие восточные ароматы, но ужас при мысли, что вот-вот его разорвут на части взбешенные крестьяне, заставлял толмача крепко обнимать эти мощные ноги. Гоплит резко отшвырнул его прочь, так, что тот покатился по земле. Бледный, грязный, пыльный и жалкий, негодяй закрыл глаза в ожидании смертельного удара.

— Встать! — приказал командный голос гоплита. — Есть ли в окрестностях другие группы, занимающиеся реквизицией пшеницы? — спросил он.

— Сохраните ли вы мне жизнь, если я буду отвечать? — спросил переводчик, открывая помутневшие глаза.

— Не думаю, что ты находишься в таком положении, чтобы торговаться, — с издевкой прервал лучник.

— Да, есть. Завтра в деревне Левкопедион будет группа солдат с офицером. Предполагалось, что я буду встречать их там. Я никого из них не знаю.

— Очень хорошо, — сказал лучник, улыбаясь. — Ты будешь встречать их, как и планировалось!

Большие глаза навыкате выпучились еще больше.

— А также, естественно, и мы. А теперь, — сказал он, обращаясь к крестьянам, — свяжите ему руки за спиной, чтобы мы могли взять его с собой. Мы найдем этому негодяю достойное применение.

— Кто вы такие? — спросил, подходя ближе, один крестьянин, который, казалось, был главным в этом селении. — Скажите нам ваши имена, чтобы мы могли запомнить их.

— В любом случае вы запомните их, мой друг, — сказал гоплит, промывая кончик своего копья в небольшом корыте. — Но сейчас лучше, чтобы вы не знали наших имен. Вместо этого займитесь делом: избавьтесь от трупов, уничтожьте все следы крови на земле, сожгите повозки и сотрите их следы. Можете оставить мулов, если на них нет клейма. Если появятся персы, скажите им, что вы не видели ни единой души. Спрячьте часть пшеницы и храните ее про запас. Они снова могут сделать попытку отнять у вас зерно.

Лучник взялся за веревку, которой был связан переводчик, и они потащили его к холму, на севере от города, а толпа крестьян наблюдала за ними с деревенской площади.

Перевалив через холм, воины спустились в небольшую долину, скрытую от любопытных глаз. К оливковому дереву был привязан мул, стоявший, опустив голову и часто размахивая хвостом, чтобы отгонять надоедливых мух.

Гоплит снял доспехи, погрузил их на мула вместе с луком своего спутника, затем покрыл все куском тяжелой ткани.

— Ты сражался великолепно, Талос, — сказал гоплит. — Никогда бы не мог подумать, что ты умеешь так хорошо пользоваться своим оружием.

— Это оружие смертоносно, — ответил Талос, жестом указывая на узел на спине мула. — Несмотря на то, что оно старинное, оно до сих пор потрясающе мощное.

— Но имей в виду, что эти люди были заурядными бойцами: с Бессмертными все будет совершенно иначе. Мои доспехи предназначены для боя в сомкнутом строе, защищающем бойца с каждой стороны щитами.

— Именно поэтому я настоял, чтобы пойти с тобой, — сказал Талос. — Тебе нужен лучник для прикрытия сзади и для того, чтобы рассеять врагов, когда они нападают на тебя всем скопом.