О городе мне известно только то, что река Меандр несет свои воды через великолепные сады, где растут разнообразные растения и водятся дикие животные. Персы называют эти сады «пайридаэза», вы греки «парадейсос»: рай. Великий царь там охотится со своею знатью, когда находится в летнем дворце. Есть и другая река, также протекающая через город, хотя и меньше чем Меандр, которую местные жители называют Марсиас. Кажется, вы, греки, называете ее Марсий. Помнишь легенду? Сатир Марсий, как говорят, вызвал Аполлона на музыкальное состязание на берегах этой реки. После того, как он проиграл состязание, с него, еще живого, содрали шкуру, которую повесили в пещере в истоке реки. Она все еще там, мы можем посмотреть на нее, если хочешь, хотя я думаю, что это просто шкура какого-нибудь козла, давным-давно принесенного в жертву одному из местных божеств.

— Мне нравится слушать такие рассказы, — сказал Клейдемос. — Они напоминают мне истории, которые обычно рассказывал мой дедушка Критолаос, когда я был ребенком. Думаю, что именно он рассказывал мне о сатире Марсии. Никогда бы и представить себе не мог, что однажды увижу место, где зародился этот миф.

Клейдемос поднял глаза, осматривая всю равнину, которая простиралась так далеко, что ее едва можно было охватить взглядом. Меандр сверкал на солнце, которое стояло высоко над горизонтом.

Сразу же после этого к ним подбежал лучник со словами:

— Наш господин, сатрап Артабаз ожидает тебя. Я провожу тебя во дворец.

Клейдемос и Лахгал последовали за ним через город, улицы которого были заполнены людьми в одеждах странного вида, с любопытством рассматривающими иноземцев. Дети начали преследовать их, цепляясь за одежду и пытаясь продать им всякий хлам, который был у них в соломенных корзинах. Лучник отгонял их прочь, кричал на них и грозил им своим луком. Они с криком и визгом разбегались во все стороны только для того, чтобы быстро вернуться к маленькой группе, направляющейся в центр города.

Появился акрополь: холм, окруженный стенами, зеленеющими от тополей, которые росли на берегах того потока, который, должно быть, и называли рекой Марсиас.

Дети, смеясь и крича, побежали к берегу, усыпанному гравием. Бросив одежду, сумки и корзинки, они голышом ныряли в воду, брызгая друг на друга водой.

Три человека поднялись по ступеням лестницы, которая вела во дворец, и вскоре вошли в атриум. Клейдемоса провели в помещение, где его вымыли и одели, и затем проводили в присутствие Артабаза.

Сатрап восседал на груде подушек. Он поднялся поприветствовать своего гостя.

— Приветствую тебя, спартанский гость, — сказал он на греческом языке. — Тебе чрезвычайно рады в этом доме. Надеюсь, что благородный Павсаний в добром здравии.

— Он был здоров, когда я отправлялся из Византия приблизительно два месяца тому назад, — ответил Клейдемос, кланяясь. — Сейчас он должен быть в Спарте.

— Спарта! — воскликнул сатрап с удивленным и обеспокоенным видом. — Я думал, он не покинул Византий. Но садись, пожалуйста, ты, наверное, устал.

Он указал на пушистую шерстяную подушку, которая лежала на ковре.

Клейдемос обнаружил, что сидеть в таком неудобном положение, расправляя свои персидские одежды между ног, довольно трудно.

— Царь получил известие о возрастающем недоверии в Спарте и не хочет давать пищи для слухов, которые могут оказаться опасными. Он уверен, что никто не имеет ни малейших доводов против него и что зависть лежит в корне всего этого. Я бы сказал, что стиль его жизни в Византии, который, безусловно, нарушает все спартанские условности, дал эфорам и старейшинам, которые всегда страшатся, что власть царя станет слишком крепкой и сильной, повод призвать его обратно и попытаться найти любой предлог против него. Однако царь уверяет тебя, что его свободе ничто не угрожает, она не будет ограничена, что он скоро вернется в Византий. Я передам ему твои слова или слова Великого царя после моего возвращения.

Артабаз задумчиво потрогал свои усы, затем снова заговорил:

— Ты должен передать ему это послание от Великого царя.

«Привет тебе, Павсаний! Доказательство дружбы, которое ты послал нам, глубоко тронуло нас. Ты освободил особ, очень близких нашему сердцу, которые стали пленниками ваших солдат. Мы, начиная с этого момента, желаем рассматривать тебя как нашего союзника и обеспечить тебя всем, в чем ты будешь нуждаться, будь это деньги или любой другой вид помощи. Что же касается твоего запроса о помолвке с одной из наших дочерей, то нам приятно дать наше согласие и ожидать известий от тебя о твоих перемещениях в будущем. Твой ответ в дальнейшем может быть передан нашему сатрапу в Даскилитиде в провинции Кария, к которому твой посланец может легко попасть из Византия.»

Клейдемос ответил:

— Эти слова записаны у меня в памяти, они будут изложены в том виде, в каком ты произнес их.

— Очень хорошо, — сказал сатрап. — Но, пожалуйста, сейчас скажи мне, какие действия планирует предпринять царь Павсаний?

— Прежде всего, он должен исключить любое недоверие в умах эфоров и старейшин, — ответил Клейдемос. — Они относятся к нему с подозрением, несмотря на большое уважение, которым он пользуется в результате победы при Платеях.

Клейдемос заметил незначительное, но заметное выражение разочарования на лице Артабаза, он понял, что лучше было бы начинать с чего-то другого. Тем не менее, он продолжал:

— Он является командующим армией колоний и флота Пелопоннеса, и опекуном царя Плистарха, сына царя Леонида, который, как тебе хорошо известно, еще ребенок. В любой обычной ситуации эфоры и старейшины обычно ухитряются возводить на престол царей, действующих друг против друга, возбуждая дух соперничества, что помогает им весьма плодотворно пользоваться своей властью и укреплять ее. Но Павсаний фактически правит один, он держит в своих руках огромную силу: именно по этой причине он и вызывает их опасения и дурные предчувствия. Очевидно, что эфоры и старейшины ищут любой предлог, чтобы контролировать его, и более ничего… как я полагаю. В любом случае, Павсаний производит впечатление очень уверенного в себе человека. И ты должен помнить, что он может рассчитывать на поддержку собрания равных: наши воины в высшей степени восхищены его умом и воинской доблестью. Традиционно, они чувствуют себя значительно ближе к царю, который руководит ими в бою, чем к эфорам и старейшинам.

Артабаз ходил по комнате вперед и назад. Он остановился в центре, чтобы изложить свою точку зрения.

— Таким образом, в наших интересах действовать, пока мы можем рассчитывать на союзника на взлете его власти. Если Павсания обвинят в чем-либо или отстранят от командования армией, все наши планы должны измениться. Как ты знаешь, ситуация в Афинах в настоящее время в большом беспорядке. — Клейдемос совершенно не понимал, о чем говорит сатрап, но все же кивнул в знак согласия. — Фемистокл, флотоводец, афинянин, который победил наш флот при Саламине, выслан из города и находится в изгнании. — Клейдемос обнаружил, что ему очень трудно скрыть свое удивление. — Когда-нибудь он тоже может стать нашим союзником, не по каким-то другим причинам, а просто, чтобы отомстить своему неблагодарному отечеству. Можешь передать своему царю, что сейчас он должен быть готов к немедленным действиям после нашего уведомления, потому что время для этого может наступить очень быстро. Ты мог щедро распоряжаться своим временем по дороге сюда, потому что ты знал, что царь Павсаний не вернется обратно в Византий до конца лета, но на обратном пути тебе придется поторопиться. Ты должен ждать царя в Византии, чтобы передать это послание сразу же после его возвращения. Немедленно повидайся с сатрапом в Даскилитиде, но это путешествие необходимо сохранить в тайне. Я знаю, что у тебя есть слуга; мы не можем допустить, чтобы он рассказывал обо всем и бегал повсюду. Я предоставлю тебе другого слугу. Ты предпочтешь на этот раз молодую женщину, или хорошенького мальчика? — заботливо спросил сатрап.