— Отойди! — злобно верещит бес. — Наша она!

— Почему ваша?! — грозно сказал Ангел.

— Да потому что завистница!

— А-а… — вздохнул Ангел. — Забирай.

Завистник никогда не попадет на небо, ведь и там он не радовался бы, а отравлялся блаженством других.

Жили-были муж и жена. Жена хорошая, тихая, набожная, а мужик сначала тоже ничего был, а потом бес его зеленый попутал, стал потихоньку спаивать и довел до того, что мужик все в доме пропил.

Сидит однажды в кабаке, ничего ему не подносят, и думает: «Эх, кабы кто графинчик поставил — жену бы отдал».

Только подумал, глядь — а рядом уж сидит какой-то усатенький, и откуда он взялся-то?

— Что, — говорит, — выпить хочешь, а не на что?

— Да, — вздыхает мужик, — кто бы дал денег, я б ему жену продал.

— Я тебе дам! А жену приведешь тогда, когда все до копейки потратишь, и в тот же день, как солнце сядет, оставь ее у Черного камня, что у гиблого болота.

Накрыл усатенький кепку мужика своей сухонькой рукой с желтыми ногтями, и сейчас же в ней серебро зазвенело! Началось у мужика веселье каждый день, а если ноги еще таскали, то и ночь. А деньги-то тают и тают, тают и тают и совсем растаяли.

В тот же вечер говорит мужик своей жене:

— Собирайся, пойдем к Черному камню. Мне один дружок по пьянке проболтался, что под камнем клад схоронен. Откопаем и заживем безбедно.

Ничего не сказала жена, только посмотрела на него печально-печально, платок темный накинула, и пошли они. А идти надо было мимо Церкви Рождества Богородицы.

Вот жена и говорит:

— Подожди меня здесь, а я схожу помолюсь, чтоб клад этот нам достался.

Вошла она в храм, подошла к алтарной чудотворной иконе Богородицы и стала, бедная, со слезами молиться, да не о кладе, а чтоб спасла Богородица ее беспутного мужа. И так долго она молилась, что села без сил на скамью и уснула незаметно.

Пресвятой Богородице стало так жаль эту женщину, что Она сошла с иконы, накинула на себя ее платок и вышла на улицу к ожидавшему мужику. Тот впотьмах ничего не заметил и повел ее к Черному камню.

Только они пришли, как подул сильный ветер, зашатались вековые дубы, и из леса вылетел и сел на камень дух злобы, тот самый усатенький, что к мужику в кабаке подсел. Был он не как прежде — в пиджаке с пуговицами, а в своем козлином обличье — мохнатый, рогатый и с хвостом.

— Привел, — вопит, — жену?!

А у мужика от ужаса волосы дыбом, стоит как пень, а бес прыг к Богородице и только Ее за руку цапнуть хотел, как скинула Она с себя платок и осенила беса крестным знамением. Будто вихрем черта назад отбросило и башкой об камень треснуло.

— Ты кого привел?! — визжит. — Богородицу привел, мать Иисусову!! — Завертелся волчком на одном месте и с визгом в лес улетел.

Богородица в тот же миг пропала, а мужик с вытаращенными глазами, на коленках, один возле камня остался. Дошло до него наконец, кому он жену продать хотел и кто спас ее. Ткнулся головой в землю, помолился и побег из лесу без оглядки, а когда с церковью поравнялся, оттуда жена его вышла, взяла его под руку, и пошли они домой как ни в чем не бывало.

С тех пор мужик пить бросил и жену не обижал — боялся, ведь сама Богородица за нее заступилась.

Много веков назад, когда святая великомученица Параскева Пятница отошла к Господу, а тело покоилось в храме, город, где она жила, осадили жестокие сарацины.

Несчастные жители укрылись за каменными стенами и со слезами молили Бога пощадить их — уж больно силен и свиреп был враг.

Глубокой ночью в том храме, где лежала в гробу святая, вдруг сами собой вспыхнули все свечи, бесшумно отворились тяжелые двери, и в собор вошли два чудных образом Ангела.

— Вставай, Параскева! — сказали они. — Господь послал нас забрать тебя, ибо обречен этот город и завтра будет погублен.

Параскева встала из гроба, скорбно выслушала Божьих посланцев, заплакала и сказала:

— Не уйду из города этого, а останусь с его людьми, ибо не хочу бросать их в беде.

— Не гневи Господа, Параскева! — грозно сказали Ангелы. — Не перечь воле его!

Но не послушала их Параскева, легла опять в гроб, и все свечи тотчас погасли.

Хоть и рассердился на нее Господь, однако решил покарать безбожных сарацинов. Рано утром обрушились на них с неба страшный гром, сверкающие молнии и раскаленные камни, но, видно, сатана, покровитель сарацин, не дал им всем сгинуть и тайными ходами впустил в город.

Мало было сарацинскому царю крови и награбленных сокровищ, решил он увезти в свою страну и святыню — гроб с Параскевой Пятницей.

Однако случилось чудо. Сколько бы лошадей ни впрягали в повозку, не могли сдвинуть ее с места!

Тогда опозоренный царь милостиво разрешил горожанам выкупить свою святую.

— Принесите мне столько золота, сколько она весит, — велел хитрец.

Каждый житель, любя святую, принес спрятанное на черный день. И когда ничего более не осталось у них, положили все золото на одну чашу весов, а Параскеву — на другую. И вновь свершилось чудо! Чаша с золотом перевесила. Тогда сняли часть золота и вновь взвесили, и опять оно перевесило. И так снимали и снимали до тех пор, пока на чаше не осталось всего три золотых монеты.

Сарацинский царь, пораженный этим чудом, спешно покинул город, а нетленные мощи святой Параскевы Пятницы до сих пор покоятся там же и совершают множество чудесных исцелений больных.

На Новый год к бабушке Акулине в маленькую деревню приехала внучка Маша. Через три дня родители уехали в город, а Машу на неделю оставили.

Маше очень нравилось, когда бабушка называла ее по-взрослому: мать моя.

— Ну, мать моя, подымайся.

— Так рано?!

— Как рано?! Куры уж два яичка тебе снесли, а Васька усатый мыша поймал.

— Тоже мне? — хитро прищурилась Маша.

— Вставай, вставай, соня, а то я в церковь опоздаю.

— А я? Ты что же, меня не возьмешь?

— Да ведь, мать моя, родители твои строго-настрого мне перед отъездом наказали ни про Бога, ни про церковь тебе не рассказывать.

— А почему?

— Потому, мол, что Бога нет, а в церковь только неграмотные старушки ходят.

— А на самом деле Бог есть?

— Конечно, есть, — перекрестилась бабушка, — вот Он, — и показала на темную икону в углу.

Маша в длинной белой рубахе прошла через всю избу к иконе, влезла на стул и долго глядела на кроткую красивую женщину с ребенком на руках.

— Вот этот маленький мальчик — Бог? — удивилась она. — А это его мама?

— Да. Младенца зовут Христом, а Богородицу, как и тебя, — Мария.

— Правда?! — ахнула Маша.

Маленький теплый огонек от лампады вздрогнул, и в его неверном свете Маше показалось, что Богородица чуть заметно улыбнулась. Она удивленно оглянулась на бабушку: видела ли она, но бабушка старательно отрезала от каравая душистые ломти черного хлеба.

— Ну ты пока ешь, а я в церковь схожу. Праздник сегодня большой — Рождество Христово.