Мартин отошёл в сторону, но не выдержал – обернулся.

Слава Богу, мужчины от Иры отошли. Остались только женщины, собравшиеся в тесный кружок. Они возились недолго – мелькнули в чьих-то руках шорты цвета хаки, беленькие трусики, выскользнула из толпы женщина с окровавленной футболкой – и стала торопливо полоскать её в воде канала.

В голове проплыла вялая мысль, что есть в этом дележе имущества что-то от каннибализма, но Мартин слишком хорошо понимал, как трудно выжить и сохранить человеческий облик на чужой планете. Он отвернулся, присел у канала, с остервенением стал мыть руки и лицо, оттирая пучком водорослей даже не кровь – само воспоминание о живом и мёртвом тепле на своей коже.

– Мартин. – К нему подошла индианка. Уже в кроссовках. Протянула на мокрой ладони жетон путешественника и цепочку с маленьким серебряным крестиком. – Это надо вернуть родителям.

– Нет, в этом надо похоронить… – начал было Мартин, глядя на крестик, но замолчал. – А, ладно. Спасибо.

– Не сердитесь на нас, – сказала индианка.

– Я не сержусь, – ответил Мартин.

Вслед за индианкой подошёл Клим. Сел рядом, печально посмотрел на Мартина. Спросил:

– Она хоть что-нибудь сказала?

Мартин сбросил рюкзак, полез в боковой карман за мылом. Покачал головой:

– Ни единого звука.

В Столицу Мартин вернулся после наступления темноты. Помогал маяк – непрерывные вспышки хоть и раздражали, однако давали ориентир. Нелегко, наверное, засыпать в палатке под разноцветные всполохи… но к чему только не привыкнешь. Да и был от маяка ещё один прок, который Мартин оценил, лишь подойдя к палаточному городу, – маяк заменял фонари. Приноровившись, можно было вполне сносно передвигаться в ритме красно-зелёно-белого стробоскопа. Экономить батарейки не требовалось, но Мартин погасил фонарик, чтобы не выделяться.

Ночью посёлок казался куда более обитаемым, чем днём. Скользили между палатками тени тех Чужих, которые от природы вели ночной образ жизни, да и многие люди, похоже, предпочитали спать в жаркие дневные часы. На небольшом островке, где все обелиски были безжалостно снесены, Мартин увидел самую настоящую дискотеку. Гремел проигрыватель, танцевала молодёжь – и люди, и нелюди. Ломаные движения, резкий ритм и вспышки маяка сливались в диковатую, но завораживающую сцену.

Мартин постоял, наблюдая за танцующими, потом двинулся дальше.

Прошёл по пляжу, где давеча загорали нудистки. Девиц, конечно, уже не было, словно в воду канули. Зато сидели у самой воды два дюжих мужика, хохотали, обсуждали что-то своё. До Мартина долетело:

– С настоящей, Лёва! С настоящей!

Чуть дальше, на островке, не подвергшемся особому разгрому, тренькала гитара и кто-то пел на испанском – о галеонах, пиратах и штормах. Мартин остановился и послушал немного.

Да, жизнь явно била ключом.

И что стоило Ирочке Полушкиной остаться в этом посёлке?

Хотя кто мог поручиться, что это уберегло бы её от убийцы?

Мартин ни секунды не сомневался, что нападение тюленоида было сознательным… в той мере, в какой кханнан вообще имел сознание. Кто-то науськал полуразумное создание на девушку. Отдал приказ – и убил её вернее, чем если бы спустил курок. Возможно, кханнан и понимал, что шансов спастись у него почти нет, но сопротивляться приказу не мог.

Кто? Зачем? Достаточно было ответить на один из вопросов, второй прояснился бы сам собой. Но Мартин не видел ответа. Единственный, пусть и сомнительный мотив имелся у Клима. Но если допустить, что приказ отдал директор, то возникал резонный вопрос – как он сумел приручить тюленоида? Если же заказчик убийства был из геддаров, живущих в Столице, то вставал вопрос мотива. Опасение, что девушка разгадает загадку Библиотеки? Очень уж это не вязалось с известным Мартину поведением геддаров. Эта раса не зря носила с собой мечи, но никогда не использовала другого оружия.

И в вещах девушки он не нашёл никакой зацепки. Немного одежды, два шоколадных батончика, припрятанных среди чистых носков и платочков, пяток неисписанных блокнотов и коробка карандашей.

В общем, гадать было бесполезно, и всё же Мартин не прекращал этого занятия. Два чувства – жалость к девушке и уязвлённая гордость – подстёгивали его лучше любого контракта. Выбрав палатку, в которой горел слабый свет и слышался разговор, Мартин подошёл к задёрнутому клапану двери. Кашлянул – никто не отреагировал. Стучать по ткани было нелепо, звать хозяев – как-то неудобно. Наконец Мартин заметил у двери маленький латунный колокольчик. Позвонил.

Клапан отдёрнула высокая худая женщина с грубым, мужиковатым лицом. За её спиной Мартин заметил стоящего в углу мальчишку – видимо, его приход прервал воспитательный процесс.

– Ну? – резко спросила женщина.

Пацан в углу начал поскуливать, словно собачонка. Женщина, не оборачиваясь, рявкнула:

– Не ной, а то и от меня перепадёт! Что вам?

Мартин смутился. Он не любил оказываться свидетелем семейных разборок – возможно, потому, что работа частного детектива постоянно заставляла рыться в грязном белье.

– Простите, я здесь недавно, – начал Мартин, – мне надо найти Давида, главу администрации Библиотеки…

– Я за него не голосовала, – мрачно сказала женщина. Но всё же вышла из палатки и показала рукой направление. – Вон там. Выгоревшая красная палатка, рядом с ней на столбе синий флаг.

– Простите, а почему вы за него не голосовали? – не удержался от вопроса Мартин.

Женщина окинула его подозрительным взглядом:

– А вам-то какое дело, господин хороший?

Пацан в палатке снова захныкал, и женщина решительным шагом двинулась внутрь, не забыв закрыть за собой дверной клапан.

Так и не получив ответа, Мартин пошёл в указанном направлении. Ему не терпелось убраться с Библиотеки, но вначале следовало нанести визит Давиду. Хотя бы ради того, чтобы захватить письма на Землю, – это правило хорошего тона для любого путешественника.

Давид не спал. Сидел перед каналом на сооружённой из обелисков скамейке и читал при свете маленького фонарика какой-то роман в бумажной обложке. Был в одних широких семейных трусах и пиджаке на голое тело. При появлении Мартина молча сдвинулся и закрыл книжку.

– Интересно? – поинтересовался Мартин. Обнявшаяся парочка, изображённая на обложке, лучше любой аннотации выдавала дамский роман.

Давид неопределённо пожал плечами:

– Не очень. Но файлы надоели, а бумажных книг у нас очень мало. Что-то стряслось?

– Почему вы так решили?

Давид вздохнул:

– Ой, Мартин, только не надо этих детективных подковырок… Вы вернулись один. А вы не производите впечатления человека, который так легко отступает. С девочкой что-то случилось?

– Она мертва.

Давид негромко выругался. Покачал головой:

– Чушь какая-то. У нас бывают несчастные случаи, но…

– Её убили.

Мартин и Давид некоторое время смотрели друг на друга. Потом Давид кивнул:

– Я знал, что рано или поздно эти ненормальные…

– Ирину убили у меня на глазах. И вовсе не обитатели Энигмы.

На лице Давида заиграли желваки.

– Мартин, перестаньте пялиться на меня и выдавать информацию по крупицам! Вы не ключнику байки травите! На этой планете я представляю цивилизованную власть…

– Её убил кханнан. Метнул дротик, сделанный из рыбьей кости. У девушки был повреждён позвоночник, пробита гортань и язык. Она даже не смогла ничего сказать.

Собственно говоря, Мартина интересовала реакция Давида именно на эти слова. Изобразить удивление совсем нетрудно, гораздо сложнее скрыть облегчение.

Но на лице Давида не отразилось ровным счётом ничего. Как и подобает серьёзному человеку, управляющему тысячей разумных особей с разных планет.

– Полагаете, целью было помешать ей говорить? – спросил Давид.

– Возможно. Я не в курсе, как обычно кханнаны убивают людей.

– Они не убивают людей, – сказал Давид. – Кадрах!

Из палатки появился геддар – полуодетый, в широких плиссированных штанах оранжевого цвета и с перевязью меча на голом торсе. В полумраке он очень напоминал человека, лишь отсутствие пупка и сосков выдавало в нём существо иной биологической природы.