– Как – определим по ситуации, за что – за нежелание равноправия, зачем – для установления мира во Вселенной!

Мартин внимательно осмотрел амёбу и решил, что Павлик продолжает издеваться. К счастью, в разговор вступила Ирина.

– Лучше я, – бесцеремонно отстраняя Чужого, сказала девушка. – Ты знаешь, что Беззар – это первый мир, на который высадились ключники?

– Нет, – признался Мартин. Вспомнил слова Юрия Сергеевича и уточнил: – Восемьдесят шесть лет назад?

– Да. – Ирина немного растерялась. – Беззарийцы высчитали это совершенно точно. Все остальные планеты были подключены к транспортной сети позже, хотя бы на полгода, на год, но позже. Что можно извлечь из этого знания?

– Расположение планеты ключников… – прошептал Мартин.

– Правильно! – воскликнула Ира. – Если экспансия началась одновременно во всех направлениях и все корабли ключников летели примерно с одинаковой скоростью, а у нас есть основания считать, что это так, мы можем получить карту. Звёздный глобус.

– И родной мир ключников? – спросил Мартин.

– Гамма Капеллы. Три с половиной световых года отсюда.

– Это… это очень важная информация, – согласился Мартин. – Если бы у нас были звездолёты…

– У нас есть звездолёты, – скромно сказал Павлик. – Точнее – один звездолёт.

Мартину пришлось мысленно посчитать до пяти, прежде чем он смог спросить достаточно спокойным голосом:

– И сколько лет займёт полёт к Гамме? На каком принципе устроен двигатель? Это живое существо или техника?

– Не верит… – печально сказал Павлик. – Впрочем, твои сомнения оправданны. Мы не сумели пока создать полноценные космические корабли… только орбитальную мелочь. Но мы пробрались на Станцию и сумели разобраться в технологиях ключников. Веришь?

Мартин вспомнил полы из синей субстанции. Кивнул – и стал слушать.

Корабли ключников, по утверждению Павлика, двигались лишь в обычном пространстве со скоростью восемь-девять десятых скорости света. Возможно, на них были установлены Врата, что делало путешествие комфортным и безопасным, но сверхсветовой скорости они не развивали. Беззарийцы не стали копировать межзвёздные корабли: четыре года пути – слишком долгий срок для партизанской вылазки.

– Мы воспользуемся транспортной сетью, – объяснил Павлик. – Каждый раз, когда кто-то отправляется на другую планету, происходит искривление пространства – и две точки меняются местами. Ты знаешь, что вместе с тобой в путешествие отправляется целый сегмент Станции? Тот зал, в котором установлен терминал управления Вратами?

– Догадываюсь, – сказал Мартин. – Даже проверял однажды. Бросил клочок бумаги у входа в зал, другой – у терминала. Первый клочок бумаги исчез, второй уцелел. Значит, перебрасывается в пространстве не только турист.

– Правильно, – сказал Павлик. – Это, впрочем, не тайна. Но мы сумели разобраться в тех механизмах, которые отвечают за переброску. К планете ключников будет переброшен не только зал с туристом, но и находящийся в определённом месте объект. Им станет наш звездолёт, выведенный на стационарную орбиту. Стартовать с планеты опасно, ведь на место звездолёта будет переброшен кусок материи с планеты ключников.

– Но планеты ключников нет в транспортном списке! – заметил Мартин.

– Правильно, – довольно ухнул Павлик. – Ключники не станут так рисковать. Но они и сами пользуются Вратами. Мы сделали следующее – наши посланники отправились по всем планетам, внесённым в список. Каждый раз при этом мы фиксировали происходящие в пространстве изменения и выяснили служебный код каждой планеты.

– Так! – подбодрил Мартин.

– А потом мы стали ждать. И заметили, что приблизительно раз в неделю со Станции осуществляется переход в какой-то иной мир, не идентифицируемый с известными мирами. Перед этим в Станции никто не входит, а после – никто не выходит. Логично предположить, что таким образом меняется персонал Станции – или осуществляется доставка грузов с планеты ключников.

– Замечательно, – согласился Мартин. – Значит, корабль на стационарной орбите… хорошо, мы окажемся у Гаммы Капеллы. И что дальше? Это звёздная система, откуда идёт экспансия ключников по Вселенной! Она должна быть забита космическими кораблями, как Тверская автомобилями! Нас моментально обнаружат!

– Возможно. Но мы считаем, что ключники вовсе не столь сильны. Они самозваные наследники древней расы…

– Бла-бла-бла… – поморщился Мартин. – Замечательная гипотеза, на Земле тоже много её сторонников. Вот только какие доводы в пользу этой версии? Не идём ли мы на поводу своих комплексов, не желая признать ключников сверхсуществами?

– У меня есть косвенное доказательство, – сказала Ирина. – Ты знаешь, что ключники – это их самоназвание?

– Ну, вроде как… – согласился Мартин.

– Причём они так представились во всех мирах и на всех языках! Мартин, скажи, кто такой ключник? Хозяин ли он воротам, от которых держит ключи?

– Блин! – сказал Мартин. Слова Ирины были так неожиданны… и так логичны.

– Они лишь ключники, – повторила Ирина. – Стражи ключей и врат. Слуги! Станции и Врата им не принадлежат. И если мы убедимся…

– То обратимся в Галактический суд, – сказал Мартин.

Ирина смешалась:

– В какой суд?

– В Галактический. Где разбираются претензии разных цивилизаций. В фантастических романах всегда такой бывает.

– Твоя ирония нравится мне, – громогласно произнесла амёба и опустила на плечо Мартина ложноручку. – Но мы можем выразить своё возмущение и иным способом. К примеру, сделать планету ключников похожей на Беззар. С орбиты мы сможем диктовать ключникам любые условия!

– Я не буду в этом участвовать, – резко ответил Мартин. – Даже если ключники используют чужие достижения – это не повод к их геноциду. Они никому не причиняют вреда, напротив! А наши амбиции… это только амбиции. Жизнь – лотерея, и главный приз всегда достаётся одному.

Амёба сдвинула органеллы, изображая взгляд, обращённый к Ирине. И сказала:

– Ты была права, товарищ. Он годится. В нём нет лишней агрессии.

Ирина виновато улыбнулась Мартину:

– Извини. Я была уверена, что в тебе нет слепой неприязни к ключникам. Но беззарийцы настаивали на проверке.

– Что ещё подлежит проверке? – устало спросил Мартин. – Толерантность к чужим формам жизни? Уровень интеллекта?

– Толерантность ты продемонстрировал, терпя моё паясничанье, – сказал Павлик. – А твой уровень интеллекта вообще не важен.

Представьте себе море, разделённое не то мановением руки пророка, не то взрывом чудовищной силы. Вздыбившиеся волны, обнажившееся дно – овальная долина посреди водной глади.

Теперь остановите волны, жаждущие сомкнуться! Пусть они замрут, пусть на высохшем дне, в небрежении близко от застывших синеватых стен, возникнут причудливые деревянные строения – ломаные линии, острые углы… приснившийся Дали учебник геометрии. Пусть между зданиями будут неспешно прогуливаться – не то идти, не то течь – аморфные амёбы, превосходящие размерами человека.

Сверху подвесьте солнце – яркое, голубоватое, размерами больше земного. Его лучи пронзят застывшие волны, высветят синее кисельное море, в котором плывут, раздвигая жгутиками плавников упрямую субстанцию, огромные меланхоличные бактерии.

– Как в учебном фильме, – сказал Мартин, отходя от окна. – Простейшие формы жизни. Быт, обычаи и нравы амёб.

– Эти простейшие во многом превосходят людей, – заметила Ирина.

– Да, я понимаю… – Мартин подошёл к девушке. Они были вдвоём в деревянном пирамидальном строении, в маленькой комнате у самой его вершины. Откуда у местных обитателей, живущих в мире плавных форм, взялось само понятие углов. Неужели резкие, грубые очертания казались им привлекательными? Видимо, да. Не зря же это здание служило каким-то культовым целям. – Ирина, а дерево местное?

– Конечно.

Мартин с сомнением поколупал пальцем доску. Теперь было понятно, откуда ключники копировали внутренний дизайн Станции.