Договор был направлен на то, чтобы защитить его сердце, связать меня по рукам и ногам и лишить возможности покинуть его. А за это Гидеон отдавал мне все, чем владел.

Гидеон присоединился ко мне именно в тот момент, когда я перелистнула последнюю страницу. Он был без рубашки, в одних джинсах с расстегнутой верхней пуговицей. Я поняла, что время его появления рассчитано очень точно. Наверняка он следил за мной, наблюдая за моей реакцией.

Я бесстрастно вытерла мокрые от слез щеки:

– С добрым утром, Ас.

– Доброе утро, мой ангел. – Он поцеловал меня в щеку и сел за стол.

Слуга принес завтрак и кофе, быстро расставил все по местам и исчез так же незаметно, как и появился.

Я посмотрела на Гидеона. Шаловливый тропический ветерок растрепал его гриву. Он сидел, небрежно развалившись – очень мужественный, очень сексуальный, – и совсем не походил на абстрактного обладателя денежных знаков, указанных в договоре.

Открыв договор на первой странице, я накрыла его рукой и сказала:

– В данном документе нет ничего, что может заставить меня выйти за тебя замуж.

Гидеон тяжело вздохнул:

– Тогда мы его пересмотрим и переработаем. Назови свои условия.

– Мне не нужны твои деньги. Мне нужно это. – Я дотронулась до его груди. – А особенно это. – Я положила руку ему на сердце. – Гидеон, ты, и только ты, можешь удержать меня.

– Ева, но я не знаю как. – Он поймал мою руку и снова прижал к груди. – Похоже, я облажался. И ты сейчас захочешь убежать.

– Больше ни за что, – покачала я головой. – Даже попыток не сделаю. А ты разве не заметил?

– Я заметил, что прошлой ночью ты бросилась в океан и буквально камнем пошла на дно, черт возьми! – Он наклонился вперед и пристально посмотрел в мои глаза. – Не надо охаивать договор только из принципа. Если там нет неприемлемых для тебя условий, оставь все как есть. Ради меня.

Я села на место.

– Нам с тобой предстоит пройти долгий путь, – тихо сказала я. – И никакой документ не заставит нас верить друг другу. Гидеон, я сейчас говорю именно о доверии.

– Ну да… – замялся он. – Я не верю, что не испорчу все дело, а ты не веришь, что сможешь дать именно то, что мне нужно. А в остальном мы вполне доверяем друг другу. Надо только вместе поработать над деталями.

– Ладно. – Заметив, как загорелись его глаза, я поняла, что принимаю верное решение, хотя и слишком скоропалительное. – У меня имеется одна поправка.

– Назови.

– Относительно фамилии.

– Не подлежит обсуждению, – отрезал он и в подтверждение своих слов даже резко рубанул рукой.

– Блин, не будь неандертальцем! – нахмурилась я. – Я оставлю папину фамилию тоже. Он так хотел и, сколько я его помню, всегда переживал по этому поводу. У меня просто не будет другой возможности уладить это дело.

– Значит, Ева Лаурен Рейес-Кросс?

– Ева Лаурен Трэмелл-Рейес-Кросс.

– Сразу и не выговоришь, мой ангел. Но поступай так, как тебе лучше. Это единственное, чего я хочу.

– Единственное, чего я хочу, – это ты. – Я подставила ему губы для поцелуя.

– Тогда так и запишем.

Я выходила замуж за Гидеона Джефри Кросса, стоя босиком на одном из пляжей Карибского побережья, свидетелями у нас были администратор отеля и Энгус Маклеод. Я понятия не имела, что Энгус тоже здесь, но, увидев его, страшно обрадовалась.

Церемония оказалась очаровательной – простой и короткой. Судя по сияющим лицам Клода и священника, они почли за честь участвовать в бракосочетании Гидеона.

Я надела самое красивое платье из тех, что нашла в шкафу. Без бретелей, присборенное от груди до бедер, с фестонами из органзы по подолу до пят. Очень милый – сексуальный и одновременно романтичный – наряд. Волосы я заколола элегантно-небрежным узлом, воткнув в прическу живую розу. От имени дирекции отеля мне преподнесли букет жасмина, перевязанный белой лентой.

Гидеон по такому случаю надел темно-серые брюки и белую рубашку навыпуск. Он, как и я, решил остаться босиком. Я даже расплакалась, когда он повторял свои клятвы. Голос его звучал громко и уверенно, но в глазах читалось скрытое волнение.

Он так меня любил!

Вся церемония была очень интимной и очень личной. Идеальной.

Хотя ужасно не хватало мамы, папы и Кэри. А еще Айерленд, Стэнтона и Клэнси. Но когда Гидеон наклонился, чтобы скрепить поцелуем брачный обет, он прошептал мне на ухо:

– Мы все повторим. Столько раз, сколько пожелаешь.

Я так его любила!

Затем вперед выступил Энгус и расцеловал меня в обе щеки:

– Как приятно видеть вас обоих такими счастливыми!

– Спасибо тебе, Энгус. Все это время ты замечательно о нем заботился.

Он улыбнулся, а когда повернулся к Гидеону, его глаза предательски заблестели. А потом он сказал что-то с таким чудовищным шотландским акцентом, что я даже засомневалась, было ли это вообще сказано по-английски. Но в любом случае, у Гидеона также заблестели глаза. Интересно, удалось ли Энгусу за время работы у Гидеона хоть отчасти заменить ему отца? По крайней мере, я, со своей стороны, буду всегда благодарна Энгусу за его преданность Гидеону и способность поддержать того в трудную минуту.

Мы разрезали скромный торт и выпили по бокалу шампанского на террасе нашего номера. Потом расписались в книге записей гражданского состояния, а также в свидетельстве о браке, к которому Гидеон отнесся с большим почтением.

– Ну что, тебе нужна была эта бумажка? – поддразнила я Гидеона. – Тебе именно ее не хватало для полного счастья?

– Мне не хватало вас, миссис Кросс. – Он притянул меня к себе. – Я так давно этого ждал.

Перед тем как потихоньку ретироваться, Энгус взял с собой свидетельство о браке и брачный договор, чтобы нотариально заверить у администратора и подложить к другим важным документам Гидеона.

А что до нас с Гидеоном, мы разделись и отправились в шатер на пляже, чтобы сплестись там в жарких объятиях. Мы потягивали холодное шампанское, лениво целовались и, наблюдая за тем, как солнце неторопливо садится за горизонт, предавались томной неге.

Что тоже было идеально.

– Ну и как ты собираешься все это подать, когда мы вернемся? – Мы обедали при свечах в столовой наших апартаментов. – Всю историю с нашим побегом и скоропалительным бракосочетанием.

Гидеон, пожав плечами, равнодушно слизнул с пальца растаявшее масло:

– Оставляю на твое усмотрение.

Вытащив из клешни краба кусочек мяса, я подумала и сказала:

– В первую очередь я скажу Кэри. Ну и, наверное, папе. Он уже психологически подготовлен. Стэнтону вообще все равно. Только без обид.

– Никто и не обижается.

– Я немного волнуюсь насчет мамы. У нас и так напряженные отношения. Она, конечно, будет писать крутым кипятком по поводу нашего бракосочетания, но… – Я помедлила, в миллионный раз наслаждаясь осознанием данного факта. – Не хочу, чтобы она решила, что я не поставила ее в известность, так как злюсь на нее.

– Тогда давай скажем ей и всем остальным, что мы обручились.

Я обмакнула крабовое мясо в растопленное масло и неожиданно подумала о том, что хочу как можно чаще видеть Гидеона именно таким: очень домашним и довольным жизнью.

– Ее удар хватит, если она узнает, что мы стали жить вместе до свадьбы.

– Ничего, перебьется, – сухо заметил Гидеон. – Ева, ты моя жена. И мне плевать, знает кто-нибудь еще об этом или нет. Главное, что я знаю. Я хочу приходить с работы и видеть, что ты уже ждешь меня дома, хочу пить с тобой кофе за завтраком, застегивать молнию на твоем платье по утрам и расстегивать ее по вечерам.

– А ты будешь носить обручальное кольцо? – спросила я.

– Собираюсь.

И тут я не выдержала и улыбнулась. Он бросил на меня удивленный взгляд.

– Что такое? – не выдержала я, увидев, что он замолчал. – Неужели я перепачкала лицо маслом?

– Ты прекрасна. Обожаю смотреть на тебя! – сделав глубокий вдох, произнес он.