Мне нужно с ним поговорить, просто необходимо.

Хотя что я ему скажу?

Уходи? Я не подхожу для тебя? Я плохая партия? Или подойди поближе? Я так соскучилась по тебе?»

Ее охватила паника, Николь схватилась за голову, смяв прическу. А что, если она больше никогда не встретит никого, кем бы восхищалась так же, как Джеймсом, — никого, кто был бы так же великолепен и несомненно добропорядочен? Что, если она больше никогда не узнает его сердечного понимания, никогда больше не почувствует теплоты его рук и силы тела... Она никому больше не поверит так, как поверила Джеймсу Стокеру. Не было ничего хуже, чем знать о его существовании и жить вдали от него.

Погубить его репутацию... Она была для него недостаточно добродетельна, недостаточно порядочна. Пусть он сам позаботится о себе. Николь хотела его. Она ненавидела его за то, что он приехал, разрушил все ее усилия, но она все равно хотела его. Где же он?

В конце концов Николь спустилась по дорожке к самому морю. И все напрасно. Вниз по главной дороге проехал экипаж. Какой-то маленький зверек, то ли кошка, то ли кролик, испугавшись, шмыгнул с дороги у нее под ногами. И ничего больше, ничего, кроме этого.

У нее не было ни малейшего представления о том, где находился Джеймс ни тогда, ни всю оставшуюся ночь. Прошли часы. Солнце уже осветило ее спальню первыми лучами наступающего утра, прежде чем Николь услышала, как он вернулся.

На следующее утро — в действительности в полдень, — в то время, когда все еще спали или по крайней мере еще не выходили из своих комнат, Филипп прогуливался вдоль открытых французских окон в коридоре и на террасе, где как раз перед его приходом в шезлонге, свернувшись клубочком, устроилась Николь. Она нежилась на солнце и пила чай.

Филипп приветствовал ее:

— Ну как? Вам удалось успокоить Джеймса прошлой ночью?

— Нет, — просто ответила она, — я не смогла его найти.

— Что ж, я ценю ваши усилия, — сказал он так, словно то, что она делала для Джеймса, каким-то образом относилось и к нему. — Он весь натянут, как струна скрипки. Не знаю, что происходит с этим парнем.

Николь взглянула на него поверх чашки. Она должна будет просто поговорить с ним на эту тему: о себе и о том «парне». Она чувствовала себя совершенно беспомощной после того, что произошло между ней и Джеймсом.

На дальнем конце террасы появилась горничная, которая после очередного посещения кухни несла оттуда большое плоское блюдо. Она вошла в столовую через дальнюю дверь. Все двери на внутренней южной стене террасы были открыты, так что стена состояла из оконных стекол, которые были сцеплены крюками, чтобы не хлопали. У крайней двери был сделан проход для сервировки изысканного ленча. Стол для него был накрыт сверкавшей белизной льняной скатертью с зеленым и синим узорами, в которые вплетался желтый цвет и которые оттеняли пятна фиолетового. Через открытые французские окна за спиной Николь нежный бриз гулял по всему дому и открытой террасе.

Николь наслаждалась бризом, касавшимся ее плеч и щек, стараясь игнорировать Филиппа насколько это было возможно. Созерцание вида, открывавшегося перед ней, было спасительным и в то же время захватывающим занятием. Филипп, однако, проявил настойчивость, обошел ее и устроился перед балюстрадой, загородив собой дивный вид.

— Я говорю серьезно, — пробормотал он. Но сдержался.

Из дальней двери позади официанта, несшего тарелку с жареными курами, появился этот самый «парень» собственной персоной. Он взглянул на стол, явно ожидая, что найдет всех за ленчем, затем увидел Николь и Филиппа, сидевших в противоположном конце террасы, и отважно направился к ним.

— Филипп, — обратился он сдержанно и по-деловому, — я должен поговорить с вами.

Он мимоходом взглянул на Николь, словно не понимая, что делать с ее присутствием. Затем горячо заговорил о том, что волновало его, так, словно он читал написанное.

— Прежде всего, — сказал Джеймс, — мне нужна ваша помощь и поддержка. Я уже говорил всем, кто расспрашивал меня, что не знаю точно, где я был в Африке, и я действительно... не знал. Но теперь я уверен. В моих записях есть заметки — саванна, берег реки, система холмов, и я помню небо. С помощью атласа звезд я, думаю, смогу определить совершенно точно, где живут вакуа. И вот в чем дело: я прошу вашей помощи, чтобы сохранить эту информацию в тайне до тех пор, пока мы не сможем защитить их.

— Защитить вакуа? От кого? — Филипп привстал, насторожившись. — О чем ты говоришь?

— Золото. Я знаю, где его много.

Филипп заморгал, обошел вокруг шезлонга Николь.

— Ты знаешь, где племя берет золото?

— Более или менее, но я не хочу передавать эти сведения Азерсу. Я не хочу передавать их даже вам, Филипп. Я буду бороться против вас обоих, если понадобится. Я заручусь поддержкой в палате лордов, получу гарантии, договор о продвижении. Я хочу защитить вакуа и их земли в десятимильной неприкосновенной зоне вокруг них. Никто не должен беспокоить их. Я не приведу банды ненасытных англичан на земли племени, спасшего мне жизнь. Это неправильно, мне не важно, кто и что скажет. Более того, — продолжил он. — Вакуа прислали неслыханных размеров дружеское подношение. Они имеют право на хорошее к себе отношение, они ждут его.

Филипп обеспокоенно посмотрел на Джеймса. В его взгляде мелькнуло подозрение.

— Если их «подношение», как ты его назвал, — это указатель, мой мальчик, похоже, что у них много золота. Несомненно, хватит на всех, включая и племя вакуа.

— Это не вопрос. Оно вокруг них. Оно под ними.

— Они добывают его?

— В относительно небольших количествах. Мы бы пришли с машинами и механизмами, — Джеймс разговорился. — Посмотри, у нас есть то, что я привез из Африки. Это большая удача. Если можно найти больше золота еще где-то, кроме вакуа, я могу показать, где его еще больше.

Филипп еще сильнее нахмурился.

— О каких размерах золота мы говорим и сколько именно золота находится в их землях? — Задав этот вопрос, он сам на него и ответил без подсказки: — Они сидят на самом богатом месторождении. Они на лучшем из всех.

Джеймс кивнул.

— Но там много богатейших месторождений, очень богатых районов. Дайте мне возможность провести географическое исследование настолько быстро, насколько я смогу. В первую очередь я составлю карту залежей металлов. Мы будем точно знать, где что залегает. Мы заручимся поддержкой короны и международными соглашениями. После этого каждый сможет участвовать в экспедиции.

Участвовать — конечно. Они договорились. Филипп сказал:

— Хорошо. — Он увлекся, готов был строить планы. — Ты возглавишь экспедицию. Мы...

— Нет, — ответил Джеймс, покачав головой. — Нет, — повторил он снова.

— Нет? — Прошло несколько секунд, прежде чем Филипп понял его. — Ты не хочешь поехать сам?

— Нет. — В голосе Джеймса чувствовалась непреклонность.

Филипп сказал:

— Хорошо, мы пошлем кого-нибудь еще, Джеймс. — И тут вдруг его осенило: — Боже, если Азерс доберется до записей, он не захочет терять ни минуты и снарядит собственную экспедицию, чтобы заполучить эту богатейшую жилу.

— Это не жила.

Филипп повернулся и застыл, не веря в то, что сказал Джеймс.

— Это детрит, — пояснил тот, — в золотоносном пласте: толстый конгломерат сплошного золота, Филипп. До сих пор среди золотоносных формаций ничего подобного не встречалось. Ни в каком другом месте на поверхности Земли. Его там в изобилии. Он залегает близко на небольшом участке земли вакуа.

Наступил момент многозначительного молчания, прежде чем Филипп громким голосом произнес:

— Мой Боже! — Затем более эмоционально: — Джеймс, мой мальчик, ведь это так важно, и ты совершенно прав в своих опасениях.

Джеймс насторожился. Голос Филиппа зазвучал официально:

— Я польщен твоим доверием, оказанным мне. Ты убедишься, что поступил правильно.

Он дружески ткнул Джеймса кулаком в плечо, затем похлопал его по спине.