— Как мы будем разбираться с этим? — спросила Николь, глядя на Джеймса, одевавшегося утром четвертого дня.

Прислуга пришла приступить к своим обязанностям в полдень. Поезд отправится в два двадцать пять и увезет Джеймса к Ла-Маншу, где он пересядет на другой поезд, который следует в Кембридж.

— Я не знаю, — ответил он рассеянно.

Джеймс заново застегивал брюки. Разговаривая об отъезде и расписании поезда, он с первой попытки застегнул их неправильно.

Николь лежала на спине на кровати, с удовольствием наблюдая, как он волнуется, и пребывая в нерешительности, стоит ли ему помочь.

Она могла бы сказать ему, что в такой ситуации ему следовало бы купить для нее дом в Или либо в Ройстоне, где-нибудь рядом с ним, но не так близко, чтобы быть на виду. Это было обычным для подобных отношений. Но она не хотела считать их отношения обычными, а с другой стороны, ей хотелось самой определить, где они смогут избежать возможной слежки. Это удерживало ее от разговоров, и она сама не была уверена ни в чем, и это было для нее так непривычно.

Его брюки никак не желали застегиваться.

— Тебе придется поехать со мной, — сказал он.

Она рассмеялась в ответ.

— Ах, дорогой, первое правило тайных отношений гласит: мы не должны нигде появляться вместе. А я почти определенно больше не появлюсь ни в одном из мужских колледжей с тобой. Люди непременно отметят это, если мы так поступим.

Джеймс взглянул на нее.

— Николь, ты нужна мне. — Он моргнул, нахмурился, подыскивая слова, затем сказал предельно искренне: — Я не могу быть счастлив, если тебя нет со мной.

От такого сентиментального признания Николь вся похолодела. С кем бы еще у нее могли быть такие по-идиотски романтические отношения? Но когда она увидела, как он смотрит на нее, внутри ее все стало оттаивать. Сердце в груди отогрелось, и лед расплавился. Но вместо того чтобы опустить его на землю, что она должна была сделать, Николь глупо улыбнулась и сказала:

— Я куплю этот дом. Мы можем здесь остаться.

Она рассмеялась, поэтому он смог расценить ее слова как шутку.

Джеймс не шевельнулся, как если бы он действительно обдумывал это предложение.

Николь разглядывала его, но затем была вынуждена отвести взгляд. Она взяла его жилет — он лежал рядом с ней на кровати.

— Вот, — сказала она, протягивая Джеймсу жилет, — ты можешь опоздать на поезд.

Он взял жилет. Надев его, сказал:

— Если мы купим этот дом, — при этих словах глаза Николь сверкнули, — или один из нас, я едва ли смогу появляться здесь. Разве что между семестрами. Немного дольше я смог бы пробыть здесь летом.

Он бросил на нее огорченный взгляд.

— Николь, я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты не появлялась в моей жизни время от времени, а была постоянно.

О да! О нет! Если бы только она могла сдерживать свои эмоции, не показывать их каждый раз, когда он говорил что-нибудь подобное. Для большей пристойности Николь обернула свои бедра простыней. «Хорошо, — подумала она, — это безумие, купить этот дом? Почему бы нет?»

— Не уезжай в Кембридж, позволь мне купить этот дом. Останься здесь.

Она перехватила мелькнувшее на его лице выражение: глубокая морщина обозначилась у него между бровями, затем расправилась.

Опустившись на одно колено, Джеймс что-то поискал под кроватью.

— Ты не видела мои ботинки?

— Под фортепиано. О, Джеймс, действительно, останься. Не уезжай, — умоляла она. — Во Франции много хороших университетов, обратись в один из них.

— Я не говорю по-французски. — Джеймс бросил на нее равнодушный взгляд поверх спинки кровати. — Я также не говорю по-итальянски. Я — англичанин. Кроме того, — он вытащил свои туфли, — ты же слышала, что сказал Филипп, — я должен вернуться в Кембридж, — стараясь удержать равновесие, стоя на одной ноге, он надел сначала один ботинок, затем — другой, — чтобы закончить интереснейшую работу всей моей жизни.

— А кроме того — титул, который, как я понимаю, уже не за горами, так ведь?

Он пожал плечами. Желание славы руководило им.

Николь взяла свой пеньюар и скользнула в рукава. Она использовала его в каком-то роде как ширму, чтобы спрятать свое по-детски тяжелое разочарование. Неподдельное разочарование. Ни одна любовница не в состоянии заставить мужчину отказаться от такой прекрасной реальной награды. Конечно, он должен получить свой титул, который послужит ему компенсацией за все его мучения.

Пока она завязывала пеньюар, ее осенила другая мысль:

— Хорошо, я куплю дом рядом с Кембриджем, такой же, как этот.

Джеймс скорчил мину, просовывая руки в рукава пиджака.

— Конечно, он должен быть очень, очень высоким, чтобы с него открывался такой же чудесный вид на Средиземное море.

Он возразил, сказав, что не следует искать нечто подобное тому, что они имели здесь.

— Хорошо, маленький английский коттедж. Несколько розовых кустов перед ним с пчелиным гнездом под сводом шпалер, — рассмеялась она. — Может быть, пруд с лебедями. — Она говорила глупости, стараясь рассмешить его.

Он долго молчал, прежде чем выдавил из себя улыбку.

Твердость духа изменила Николь. Она сказала:

— Мы можем найти место за городом. Хорошенькое местечко, чтобы ты мог приехать туда верхом, а я могла бы добраться на поезде из Лондона. Я могу оставаться на неделю то там, то здесь или приезжать на выходные. А ты будешь приезжать после своих лекций или собраний?

— О да, это было бы замечательно!

С воодушевлением она продолжила:

— Ты мог бы так составить расписание своих лекций, чтобы у тебя были свободны пятница или понедельник...

— Николь, я не могу делать этого, я не смогу отрываться от своей работы на несколько дней.

— Да, мы могли бы найти дом еще ближе, чтобы ты приходил на обед или ночевал там среди недели. Ты ведь обедаешь, не так ли? — уточнила она.

— Иногда.

Он был серьезен. Иногда его работа не оставляла ему времени для регулярного питания. Николь нахмурилась. Он поспешил добавить:

— Но это хороший план. Лучший план, к которому мы могли бы прийти.

Он подошел к ней поближе, взял за руки, притянул к себе.

— И мы купим его вместе, — добавил он. — Ни один из нас не будет содержать другого. Он будет принадлежать каждому из нас. Наш собственный коттедж — наше уединенное пристанище, о котором никто не будет знать и никто не сможет потревожить нас.

Дом в глухой английской деревне был не самым лучшим решением, но что еще они могли придумать?

— Да. Наш собственный частный мир. Это будет самый милый дом. Оазис.

Он улыбнулся:

— Совершенно верно. Именно это мы и сделаем. Сможешь ли ты приехать на три дня после окончания присуждения университетских стипендий, чтобы присмотреть дом?

— Да. — Она рассмеялась легким, чуть натянутым смехом.

Николь поехала на поезде в Сан-Ремо в тот же день, чтобы закрыть свой дом. Она предполагала остаться в Лондоне до тех пор, пока они с Джеймсом не закончат все приготовления. Она, повар и Лючия опечатали комнаты и накрыли мебель. Англия, милая зеленая Англия. Почему она всегда считала, что Италия милее?

Уже на следующий день Николь снова села в поезд — в прекрасном расположении духа только оттого, что ехала на север. В ее планы не входило останавливаться в данное время в Лондоне. Она собиралась прямо в Кембридж и намеревалась остановиться в отеле или в другом пансионе, если в ее доме еще не все будет готово. Лючия остановится в Лондоне и позаботится о новом доме, чтобы он был пригодным для жилья и удобным.

Николь прибыла в Кембридж уже через два дня после возвращения туда Джеймса. На станции она наняла экипаж и направилась к своему пансиону, находившемуся между университетским городком и Гранчестером. Было начало июня. Кембридж благоухал летними цветами. Красиво!

Дэвид ждал ее прибытия. Он махал ей рукой из окна третьего этажа.

Николь вышла из экипажа, помахав ему в ответ. Солнце стояло высоко и согревало все кругом, небо было ясным, безоблачно-синим. «Какой день!» — подумала она.