В накопителе Исмаила ждала большая неприятность. Это была вторая роковая ошибка, последствия которой сложно было предугадать. Оставшиеся в накопителе мальчишки угнали машины с продовольствием. Они не просто угнали машины – они устроили полноценный разбой с оружием, угрозами и избиением ни в чем не повинных водителей. Причиной послужил отказ большей части дагестанцев питаться в общей столовой, как все это делали в накопителе. Продуктов у них с собой, разумеется, не было. Купить что-нибудь из съестного было нереально. Им предложили питаться под общими навесами, на столах и скамьях, собранных из фанеры и досок. Дагестанцам претило есть в этом хлеву, рядом с бомжами, грязными гастарбайтерами и прочим сбродом, но есть-то хотелось. Тогда продукты решили просто отобрать.

Он сам часто говорил своим воспитанникам: «Если ты волк, то иди и возьми свое, а если ты баран, то бойся и терпи. Жизнь – удел сильных, а все остальные рабы и ничто». Сейчас он увидел, как работают эти принципы. Его молодчики пошли и отобрали еду у хозяев накопителя, которые их гостеприимно приютили ночью.

– Что русские? – спросил Исмаил у остававшегося вместо него Салмана.

– А что русские? Молчат, как обычно. Доля у них такая.

Исмаилу не нравилась самоуверенность Салмана. Уважать русских он научился в армии.

До армии он серьезно занимался борьбой, выступал на всесоюзных соревнованиях. Параллельно он блестяще закончил вуз. Отец гордился им. У него вырисовывалась вполне определенная карьера руководителя. В армию он попал в двадцать три года, спасаясь от уголовного преследования: Исмаил в драке убил человека, причем не последнего человека, и начинающий преступник превратился в великовозрастного призывника. Нужно было переждать, когда все успокоится.

Хотя Исмаилу светила сержантская школа, небеса распорядились иначе, и он сразу попал рядовым в далекую обычную мотострелковую военную часть. Дедовщины там не было, там были землячества. Это, по сути, в разы хуже, чем дедовщина. Если в части с дедами твой статус постепенно рос от «духа» до «дедушки», с переходом в благословенный дембель, то там, где были землячества, твой статус определялся только тем, какой вес имеют твои земляки в части. Массовые драки были обычным явлением, а вымогательство и сбор дани с усмирением непокорных баранов были вполне рутинным делом.

В части власть держали узбеки. Их было больше всего. Дагестанцы в обиду себя не давали, их побаивались, но дагов было мало, и поэтому серьезного веса у них не было. Исмаил сразу определил корень всех зол. Прежде всего они просто зарезали нескольких лидеров. Несложно было вычислить, куда узбеки ходили в самоволку. Их подкараулили и взяли на нож. Потом было несколько драк, и дагестанцы взяли верх.

Второй год службы не сулил никаких перемен, за исключением того что в части стало меньше узбеков, а больше русских. Такой призыв пришел в часть. Но так было даже проще. Русские были очень разобщены. Поодиночке с ними можно делать практически все, что хотелось. Но в один не самый прекрасный день в части появился старлей. Обычный русский парень из-под Рязани, почти ровесник Исмаила. Такой колхозного вида молодой мужичок среднего роста, с большими крестьянскими руками и белобрысой головой, с выгоревшими ресницами. Отличался он только тем, что успел послужить в Афганистане и заслуженно получил там боевые награды – орден и медаль. И еще он не был равнодушным человеком. Он начал готовить солдат именно к войне. Прежде всего он объединил солдат-первогодков. Потом жесткими воспитательными мерами объяснил старослужащим, что они с первогодками служат в одной армии и очень скоро им придется прикрывать друг другу спины в бою. А потом появилась новая, почти строевая, команда: «Даги!!!» Когда звучала эта команда, все русаки как один бросали любое дело и сломя голову летели туда, где происходила малейшая стычка с дагестанцами. Налетающая толпа просто сминала любое сопротивление. Тогда Исмаил понял, какая сила русские, когда они объединятся против общего врага, и еще он понял фразу классика: «Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный». А Исмаил был очень неглупым человеком.

После очередного сбора дани Исмаил оказался в госпитале. Но из госпиталя он в часть не вернулся. Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Ему предложили быть кадровым военным, и не просто военным, а служить в самой что ни на есть элите. Отец благословил его на ратную службу. В роду Султановых всегда были великие воины. Пять лет службы в спецуре закончились межнациональным конфликтом в Нагорном Карабахе. Тогда Исмаилу впервые пришлось воевать на территории своей страны. Его мир рухнул. Он мог многое и был готов к еще большему, но ему не по силам оказалась та дикая циничная ложь и беспринципность партийной верхушки, с которыми он столкнулся. То, что ему приходилось тогда делать, буквально калечило его душу. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с двумя чеченскими войнами, но той войны в Карабахе ему хватило с избытком. В девяностом году он сначала перевелся в другую часть, а потом его уволили за дискредитацию звания военного – от тюремного заключения его спасли только прежние заслуги и государственные награды. Начало девяностых встретило развалом Союза и обилием всевозможных конфликтов, где он зарабатывал на жизнь ремеслом наемника. Во второй половине девяностых он приехал в Москву и вполне предсказуемо занял достойное место среди членов верхушки этнической преступной группировки. Исмаил действительно был неглупым человеком и сумел заняться относительно легальным бизнесом. Работая с землей и активами разваливающихся предприятий, он сумел реализовать себя как успешный и уважаемый бизнесмен.

Сейчас Исмаил думал, как выпутаться из неприятной ситуации. По сути дела они нарушили основной закон – ответили черной неблагодарностью гостеприимному хозяину. Более того – они отобрали еду у стариков, женщин и детей, что недостойно настоящего мужчины. Но с другой стороны, на него сейчас смотрит безголовый молодняк. Если он сейчас пойдет просить прощения, то свой авторитет ему еще долго придется восстанавливать. Бегство с обжитого места пошатнуло его положение – были недовольные, которые не скрывали своего раздражения. Еще немного – и его обвинят в трусости, тогда только кровь соотечественников и большое количество крови врагов вернут ему уважение. Но был еще один скользкий момент: какие-то мальчишки нарушили его приказ.

Ситуацию удалось выровнять – так ему хотелось думать. Нарушившие его приказ были жестоко избиты. Он обвинил их в нарушении законов гостеприимства и в том, что они обобрали стариков. Разрешение щекотливой ситуации с руководителями накопителя взял на себя дипломатичный Юнус.

Но Юнус не возвращался уже довольно долго. Напряжение внутри барака нарастало.

План корейцев претворялся в жизнь. У них было оружие, им оставалось только не потерять скорость на пути к своей цели. Корейцы драили и проверяли оружие. Времени на пристрелку не было, но на таких маленьких расстояниях это было и не нужно. Спланированная Тен Бао Шином боевая операция началась, корейцы рассредоточились в нужном порядке. Они успели вовремя: вернулись лидеры дагестанцев. Внутри ангара сразу начался шум и звуки свалки. Это было хорошо.

Через некоторое время из ангара вышли три человека. Это был один из лидеров с охраной. Решение было принято мгновенно.

В узком месте Юнус и его охранники столкнулись с небольшой стайкой грязных азиатов. Юнус поморщился от вони. Ну как можно быть такими нечистоплотными. Воняют, как хорьки…

Троицу во главе с Юнусом уничтожили мгновенно. Взяли тихо, ножами. Никто ничего не смог бы сообразить.

Володя Иваницкий не был от природы жестоким человеком. Наоборот, в детстве он был очень нежным и чувствительным ребенком. Он почти неделю тайком рыдал в подушку, когда во втором классе прочел в книге «Маленький оборвыш» Гринвуда Джеймса сцену, в которой уличные беспризорники издевались над беспомощным стариком просто так, ради забавы. Шли годы, Володя взрослел. Он стал стесняться своей нежной и чувствительной натуры. Иваницкий сознательно пошел заниматься борьбой и боксом, чтобы побороть свою мерзкую мягкотелость, а потом, вопреки отговорам всех родственников, поступил в школу МВД.