С утра пораньше я выполз в столовую. Меня ждала Айсонаку Уэно, давно подозревавшая неладное.

— Кос-тян…

— Да, дорогая?

— Мы не женаты, — с мысленным вздохом сожаления «пока что» фыркнула лиса.

— И все равно ты мне очень дорога, — улыбнулся я. — Прямо-таки бесценна.

— Неплохо, плюс балл за оригинальность, — комплимент ей понравился, ура. — Но я не об этом. У меня возник вопрос. В вашем доме есть весы?

— Да, на кухне же, около мясорубки, — я сделал вид, что не понял.

— Не для продуктов. Обычные весы.

— Зачем?

— Хочу узнать, сколько я вешу.

Я застонал. Несколько недель отношений уже намекали, что добром этот разговор не кончится.

— Это обычное женское желание, ты ничего не понимаешь! — градус спора постепенно повышался. — А вдруг я потолстела, стала некрасивой, и ты больше меня не любишь!

Я вздохнул и окинул точеную фигурку внимательным взглядом полыхнувших зеленью глаз. После чего встал, подошел ближе и решительно взял девушку на руки.

— Ты чего? — растерялась от неожиданности она.

— Для меня ты весишь столько же, — как можно более твердо высказался я. — А именно: точно меньше тех трехсот пятидесяти килограммов, которые пару месяцев назад мог поднять мой конструкт физического тела.

Я аккуратно поставил ее на место. На сегодня ее желание искать весы я починил. О том, какая буря поднимется после возвращения в Японию, стоило пока что не думать.

А лишний сантиметр в нужных округлостях девушку, нужно признать, все равно красил. В крайнем случае, если она таки найдет весы уже дома, в Сайтаме, спишу на хвост. Именно в него ушли все пирожки. До единого.

Каким чудом Кавагути добыл из недр библиотеки Изаму-куна, мне оставалось только гадать. Кажется, это интересовало буквально всех. Я подозревал, что это чудо формулируется примерно как «мы можем сделать всю домашку за две недели, а потом снова читай что хочешь». Выглядел инугами отлично: если мы параллельно с истреблением продуктов бегали, прыгали, ныряли, похищали невест и тырили монгольскую вишню ведрами, то он просто сидел на хвосте ровно и наращивал, наращивал, наращивал.

— Бледноват ты, амиго, — заметила Уэно.

— Загар для тех, кому охота выходить на улицу, — политкорректно ответил он.

— А у нас целый ворох событий, — делилась Томоко.

— Пф, я наблюдал, как рождаются и рушатся вселенные, — с видом неоспоримого превосходства заметил Изаму. Кажется, он добрался до фантастики семидесятых и проснулся где-то в области Гипериона, ближе к девяностым. Я был искренне рад за него. Почти месяц в раю — лучший презент, который можно делать друзьям. Даже если сам этого рая ты не понимаешь. Подарок все-таки для получателя, а не для дарителя. Это я осознавал очень хорошо.

Две полные недели мы корпели над книгами, обвешавшись ворохами печатей. Специальная социология больше не поднимала волосы дыбом. Я объяснял желающим органическую химию, а Томоко сожалела об отсутствии тренажерного зала, где ей не терпелось проверить свою грузоподъемность. Уэно, заняв целый угол, нахлобучила огромные звукоизолирующие наушники, чтобы не слушать болтовню младшеклассничков. Выразилась она, конечно, куда более лояльно, но здесь мы в самом деле ничем не могли помочь.

Мы решили разогнуться, благо оставалось всего ничего, и я почувствовал, как во внешнем мире что-то изменилось. Интуитивно взглянул в окно.

От места, где стоял Полкан, к дому кто-то шел. Его высоченная фигура была обмотана какими-то темными одеждами странного фасона. Летнее таежное солнце не смущало ходока. Легкий шаг свидетельствовал, что он вернулся домой.

— Сейчас будет кой-чего, — удовлетворенно кивнул я.

— Кто-то интересный? — Томоко встала рядом.

Я, не отвечая, вышел на крыльцо. Идущий добрался до усадьбы и снял капюшон. На его потрепанном рюкзаке болтался порядочно выгоревший брелок в виде лисички.

— Неужто русским духом запахло? — мы с отцом обнялись.

— Тут ты прав, мне бы в душ, — громко засмеялся он. — Или сначала пойти, пыли дорог на женушек насыпать?

Крыльцо стало заполняться домочадцами. Не я один заметил приближение Кощея Кощеевича. Пыли дорог досталось всем, никто не ушел обиженным.

Я представил друзей, тоже вышедших поглазеть на происходящее. Мы с дедом и отцом стояли рядом.

Лучший пример эволюции в отдельно взятом семействе.

— Языков сначала выучи хотя бы штук десять, потом говори об эволюции, — Кощей Кощеевич взлохматил мои волосы, не снимая Алю с плеча. Та как мелкая обезьянка вскарабкалась туда и слезать в ближайшее время не планировала.

— Бать, я всё сделала, — как чертик из табакерки выскочила Олена.

— Умничка, значит, мы устроим лучший праздник в мире, — он одобрительно посмотрел на дочь.

— А что за праздник? — удивился я.

— Так Обон же через два дня, — Томо, кажется, была готова пристукнуть меня. — И, между прочим, ты меня приглашал. И сюрприз обещал!

Кощей Кощеевич кивнул.

— Да, в самом деле Обон. И зуб даю, что отметим мы его от души.

Томоко захлопала в ладоши. Ей не терпелось узнать, как празднуют в России.

Дом стоял на ушах. Приехавшие Поповичи, целый ворох родни со стороны обеих Василис, все Катигорошки, а также внезапно появившиеся лешие и проживавшие в глубине тайги Серые Волки были размещены в свободных комнатах.

— Не, ну а чо мы? — резонно возразил дед на мои вопли, что стало катастрофически много народу на один квадратный километр. — Сейчас еще царевичи доедут. Создадим еще комнат, пространство — фигня.

Я с недоумением и благоговением наблюдал, как тетушки и сестры легко, без особых затруднений помогают гостям располагаться. Анфиса бегала с такими скоростями, что я еле видел мечущийся из стороны в сторону хвост. На мне висела самая главная задача: помогать отцу. Правда, я не понимал, чем. И без моих усилий армии призрачных гастарбайтеров стучали молотками, визжали пилами и создавали, создавали, создавали. На поле строилась сцена.

— Ягура, специально для певцов и прочих танцоров, — пояснил батя, координируя призванные силы.

— А я думаю, почему она выглядит так странно.

— Костян, ты вообще в японских праздниках по нулям? — поинтересовался он.

— Да не то чтобы, но лично зацепить удалось только любование сакурой.

— Ну, хоть здесь посмотришь. Ты наблюдай пока, пригодишься позже. И последи, чтобы фонари как надо развесили. Кстати, о твоем сюрпризе для японки-великанши. Всё доставили, здесь не беспокойся.

Замучив интернет по поводу инструкций, как же вешать фонари, я наблюдал, как вырастала целая улица. Лавки, где призрачные продавцы должны будут раздавать реальную еду всем желающим, были изукрашены как в последний раз в жизни. Музыкальные инструменты, уже расставленные на сцене, ожидали играющих. Откуда вообще это всё?

Я поинтересовался, потому что в жизни не организовывал даже детский утренник. Как-то не доводилось.

— Это с Дальнего Востока прислали, всё просто. Там родственников тоже целая гора. Кстати, сейчас царевичи должны добраться — обещали барабаны привезти.

В доказательство его слов на парковке нарисовались шесть праворульных минивэнов. Я взял несколько работников и пошел забирать обещанную перкуссию, для которой уже были готовы площадки.

— Вода для отпаривателя опять закончилась, что ж такое?! — Томоко стояла посреди комнаты, которая уже больше напоминала сауну. Перед ней был развешан где-то десяток элементов одежды, очень важной и нужной для демонстрации на праздник.

— Да если там будет эта складочка, никто не умрет, успокойся ты, — Уэно критически осматривала собственное кимоно. — Когда одежду цепляешь на вешалку, она отлично выглядит, вся гладкая, ровная и прямоугольная. А потом надеваешь и в ней двигаешься. Всё сразу морщится и перестает быть симметричным. Шмотки от этого становятся хуже, что ли?

— Но всё должно быть идеально! — спорила великанша.

— Ты в России, — урезонила ее кицунэ. — И здесь всё должно быть просто хорошо. Удави уже свой перфекционизм и попробуй достать Изаму-куна из библиотеки. Неизвестно еще, в чем мужики пойдут. Кстати, пойдем-ка выясним…