Пара цикад в кармане не помешала бы, чтобы разбавлять такие вот моменты их бодрым стрекотом.

Я убедился, что никто не развешивает уши, и вкратце рассказал.

Нет, цикаду однозначно пора заводить.

Благодаря свежим печатям с нужными иероглифами мы начали справляться с учебой в разы быстрее. Времени до проведения промежуточных тестов оставалось всего ничего. Я совершенствовал свою руническую вязь вокруг кровати каждый день. Главной идеей стало «солдат спит, служба идет». По-другому осваивать огромные объемы информации, тренироваться во внутреннем мире и учиться во внешнем было невозможно. Добавились медитации, нацеленные на освоение ки. Мозг сопротивлялся, но тело уже воспринимало попытки разобрать внутренние ресурсы энергии. Я был счастлив, что взял в нагрузку только один клуб и дисциплинарный комитет. По-другому меня бы разорвало на много-много маленьких кощеечьих косточек.

Мне следовало быть осторожнее с магическим усилением. Халява не обещала быть вечной. Сначала подъедались запасы тела, которое хотя и было не совсем человеческим, но конструировалось подобно ему. Потом шла очередь резервов духа. Конвертация мертвой воды тоже имела свои лимиты. Рунические вязи помогали расширить горизонты, но стоило мне хоть немного выйти за пределы допустимого — отдача гарантированно замучила бы. Ничто не берется из ниоткуда и не проходит бесследно, как бы избито ни звучало. Подобные методы применялись как энергетики в период чрезвычайных происшествий и в качестве боевых стимуляторов в далеком прошлом. Экзамены с их дедлайнами и авралами были уважительной причиной для использования усилителей… я так считал.

Пока в утро перед первым днем промежуточных тестирований не свалился прямо в школе с чудовищной, невыносимой головной болью. Изаму любезно отнес меня в медицинский пункт, и над моим тощим телом, положенным на кушетку, склонилось строгое лицо Рингёко Масуды, «сэнсэя из медкабинета». На мой лоб уже лепили пластырь на прохладной гелевой основе. Я упал в блаженную темноту, разрезаемую иногда ярким ментоловым запахом, щекочущим ноздри.

— Добрый день, Кощеев-сан. Вы проспали только половину одного урока. Я отправила записку преподавателю, сообщив о вашем отсутствии. Вот что мы получили в ответ…

Сэнсэй помогла мне присесть и вслух зачитала:

— Пересдача тестирования по предмету «Общая психология» назначена на завтрашний день, сразу после базовых занятий. Клубы во время промежуточного тестирования всё равно не работают. Пусть ученик выздоравливает, болеть вредно. Подпись: Тэншими Мията-сэнсэй.

Я улыбнулся, что несколько украсило мой бледный вид.

— Итак, Кощеев-сан, вас приносят на плечах и кладут на кушетку медицинского пункта. Ваше тело — магический конструкт, оно живое, но истощенное, не получает нужной поддержки от владельца и расходует внутренние резервы. Акупунктурные точки при прожатии демонстрируют нарушенные потоки ки, а вокруг вас концентрируются странные волны кимэ. Прошу, вкратце расскажите, чем вы занимались всю прошлую неделю, чтобы я смогла вас починить.

Я приходил в себя достаточно быстро. Может, сказывался пластырь на лбу, а может, я просто дал себе отдых. Сэнсэй, совсем молодая девушка, сидела на табуретке, положив одну ногу на другую, и постукивала тонкими пальцами по колену. Пользуясь моментом, я рассмотрел: подтянутая, ладно скроенная фигурка, длинные ровные ноги, аристократичного вида пальцы с неброским медицинским маникюром. Наверняка следит за внешностью. Лицо очень располагало: точеный носик, высокие скулы и острый узкий подбородок скорее отсылали к внешности картинных японских айдолов, воплощения местной поп-культуры, чем к представлению об обычной японской девушке. Пациенты-школьники, должно быть, обожали ее. Однако же ей реально было интереснее смотреть на мои энергетические потоки, чем на меня. Ох уж эти увлеченные специалисты. Я мало от нее отличался, поэтому задумался на секунду, какой именно монстр скрывается за этой красивой оболочкой.

— Я приехал в Японию, умея разговаривать на государственном языке. А вот писать и читать меня учили весьма посредственно. Однако тестирование само себя не напишет и учебники сами себя не прочитают, поэтому я слегка увлекся подготовкой.

Судя по выражению ее лица, не убедил.

— А еще я приехал из того места, где кимэ практикуют с детского возраста, а вот с освоением ки проблемы, у нас им не занимаются. Поэтому я, добравшись до потоков внутренней энергии, тут тоже перестарался.

А вот теперь заинтересовал.

— Кощеев-сан, вы упомянули, что ситуация на вашей родине обратная по сравнению с японской. У нас все с детства осваивают ки, а до кимэ дорастают только старшие сильные йокаи, и они уже, как правило, старшеклассники или студенты. Можно попросить вас продемонстрировать какое-нибудь малое оперирование кимэ? Думаю, это тоже поможет мне поскорее привести вас в порядок.

Сэнсэй открыла окно нараспашку и встала рядом с ним, приглашающе показывая, мол, бей сюда, потом разберемся. Я вспомнил, что в школе Сайтама медицинский пункт находится в небольшом автономном здании. Значит, если сейчас я выдам что-то не то, особо это никому не повредит…

— Карачун, — я вытянул руку и привычно схватил из воздуха кость. Проявилось только одно лезвие, и то коротенькое. Но демонстрация есть демонстрация, сейчас мне сражаться не с кем.

Не удержался и тихо добавил по-русски:

— Херани разок, только чтобы стены на месте остались.

Легким замахом кисти я отправил энергию так, чтобы она пролетела рядом с сэнсэем. Волна ушла в раскрытое окно и, судя по звуку, попала в кусок школьной ограды. Металл недовольно прогудел.

— Ага, поняла, — Рингёко-сан закрыла окно. — Дисбаланс, однако. Пара иголок — и полегчает, хотя до конца, конечно, не восстановит. Сейчас принесу набор для акупунктуры, и следующий тест уже не прогуляете.

Я зачарованно смотрел на ее халат, где по всей правой стороне расползались швы. Нитки истлевали и, не удерживая ткань, мелкой пылью осыпались на пол.

Рингёко-сан тоже обратила внимание на свою медицинскую форму и, будто так и было задумано, схватила левой рукой правый бок, чтобы не потерять лицо (и одежду) перед учеником.

— Ладно, переодеться тоже придется.

Сэнсэй, нимало не стесняясь ученика мужского пола, зашла за ширму, где стояли кровати для больных, задвинула занавеску и начала раздеваться. Может, я и оценил бы стройный женский силуэт и дал волю воображению. Но серьезно, вы хоть разок пробовали возбудиться, испытывая жуткую головную боль? Подобного опыта я и врагу не желал бы. Хотя смотря какому врагу…

Она вернулась в халате уже другого оттенка, а в руках несла пострадавшую одежду, наполненный водой стакан-неваляшку с трубочкой и раскрашенную хризантемами небольшую коробочку. Вот и обещанные иглы.

— Кощеев-сан, вы знаете, чем занимается «преподаватель ёго»?

Ну, чаще всего этого учителя зовут «сэнсэй из медкабинета». Тут я мог поручиться.

— Мне известно, что в должностные обязанности преподавателя ёго входит наблюдение за физическим и психическим состоянием учащихся на протяжении всего учебного года. Также преподаватель проводит осмотр и измерение параметров организма как минимум раз в учебный год, в самом его начале, и если бы я не опоздал на неделю, то тоже попал бы на этот осмотр.

— Всё верно, — Рингёко-сан положила расползшийся халат на пол, а на тумбочку поставила непроливашку и начала раскладывать иглы. — А как вы думаете, чем занимается «преподаватель ёго» в школе для йокаев?

— Более внимательно отслеживает, всё ли хорошо у учеников в организме и голове? — предположил я. — Йокаям нелегко, ведь им приходится делать ставку на тщательную маскировку, которую нужно поддерживать на постоянной основе.

— В том числе, в том числе. И еще одна важная вещь. Ки у йокаев куда мощнее, чем у людей. Соответственно, с потоками ки также возникают проблемы. И я стараюсь отслеживать, всё ли в порядке у учеников, еще и в этом плане. Вы не против, я вас слегка потыкаю иголочками? Это минут на десять.