На ночной улице было тихо. Из-за каждого угла торчала стильная сакура, распространяя слащавый концентрированный запах. Днем, кажется, она выглядела как-то пристойнее.

Офисные небоскребы скрылись в ночи, напоминая о себе только красными сигнальными огнями. Точно, это чтобы вертолеты спецслужб за них не цеплялись по темноте. Солнце закатилось еще в шесть вечера. Пакет с дешевой едой приятно оттягивал руку, а скидки радовали душу. Может, и не так уж плохо ходить в магазин по вечерам? Семья, конечно, высылает мне достаточно денег, но даже пригород Токио весьма недешев… Да и вечно грабить автомат с рисовыми колобками мало удовольствия. Наконец-то стало прохладно, и мозг перестал закипать как чайник при каждой попытке напрячь его. Что поделать, я вырос в тайге. Можно было бы еще днем развернуть ауру, гарантированно стало бы прохладнее. Но я был постоянно окружен живыми людьми, которые такой маневр могли бы не пережить. От этой шикарной идеи пришлось отказаться.

Первый день. Уроки в Старшей школе йокаев Сайтама. Предпоследний класс. Социология, биология, органическая химия, математика, современная литература. Ничего удивительного, если не считать количество позвонков в лисьих хвостах. Разговор с президентом школьного совета, который может проваливаться под землю, и его милой сестрицей, которая из этой земли умеет вырастать. А еще кидается здоровыми хулиганами, особо их не трогая в прямом смысле этого слова, и прыгает с третьего этажа, растекаясь по воздуху.

Обед. Чертов суп с водорослями, чтоб икалось тому, кто его придумал.

Новые знакомства. Книжный волк. А ведь инугами — знатные воины. Этот, кажется, не получился. Девочка-великанша, козыряющая в разговорах КиГиБи и медведями. Крыса-ботаник. Вежливые пацифисты вокруг, старательно не смотрящие на мои серые волосы и не спешащие представляться в ответ. Преподаватели, которых обо мне уже предупредили. Интересно, что им рассказали? И кто?

Мелькнула чья-то тень.

Я точно был уверен, что рядом со мной пробежал кто-то очень легкий и быстрый. Я не успел осознать происходящее. Дорожная брусчатка чуть качнулась под ногами, и мою грудную клетку зашатало диким рёвом.

Всё-таки стоило сегодня обойтись колобками.

— От теста ушел, от выбора клуба ушел, а теперь попал, — задумчиво хмыкнул я, рассматривая стремного вида тушу, что перегородила мне дорогу. Нечто повернуло голову в мою сторону и заревело еще раз. В свете фонарей я разглядел эту массу плоти, покрытую толстым панцирем ауры, и волей-неволей вспомнил инструктаж по технике безопасности, который мне с подачи семьи вкатили еще перед отъездом. Кажется, сесть за книжку о скоростном чтении вечером не получится.

Главное правило при встрече с аякаси — игнорировать, не обращать внимания, не дать понять, что ты его видишь.

Ну, уже не зря приехал. Это как Эйфелева башня в Париже. Как Сфинкс в Гизе. Как Стена Плача в Иерусалиме. Стоит увидеть. Нигде, кстати, из перечисленных мест еще не был, слишком жарко. Аякаси — в каком-то смысле тоже достопримечательность, уже японская. Если йокай хотя и потусторонен, но совершенно разумен, то аякаси просто туп, агрессивен и мощен. Я особо не сумел выяснить, что оно такое и почему появляется. В общих источниках информации особо не разгуляешься, да и упор в подготовке репетитором был на другое. Одно точно: внимание привлекает мама не горюй. Да и кто же знал, что я встречу эту тварь в первый же день приезда в Японию?

Не смотреть. Не смотреть. Не смотреть. Я отвел глаза.

Сработало, но в другом смысле. Мое внимание привлекла фигура в черном, стоящая на фонарном столбе. Шаг вперед, чем-то показавшийся знакомым. Импульс энергии, будто выброшенной с единственной целью. Злобный дух открывает рот, но не издает ни звука. Его аура идет страшными огромными волнами и распадается, как будто неудачно встряхнули старое лоскутное одеяло.

И пустота.

На месте, где торчал аякаси — ни единого следа пребывания чего-то столь массивного.

На близлежащих домах — ни кусочка поврежденной штукатурки на стенах. И стекла целые.

И фонари горят, как ни в чем не бывало.

И фигуры в черном ни следа.

Шуршит в руке пакет с дешевой едой. Но скидка на нее уже не так греет душу, как шелковые волны родовой памяти, текущие из самого сердца.

Мой отец в свое время убил Чудо-Юдо, подозрительно похожее на этого аякаси. Байки о подобном до сих пор циркулируют в моей семье в качестве страшилок. Тогда кто этот таинственный незнакомец, что может то же самое?

Я вернулся, ознакомился с надписями на купленных коробочках и горестно вздохнул. Привык, называется к комфорту дома. Скатерть-самобранка, сестры, мама, бабушка, тети — и вот, пожалуйста, нулевой навык самостоятельного приготовления пищи. Не то чтобы приходилось умирать без еды, но жизнь будет тоскливой и безнадежной.

— Сложные времена требуют адекватных решений.

Я внимательно посмотрел на экран смартфона. Дома на два часа меньше, еще не ночь, годится…

— Да, бабушка, привет. Да, нормально. Нет, не кушал. Тут такая проблема… расскажешь, как приготовить… алло? Алло?

Как там говорят люди? Хана котенку. Неловко вышло. Деда жалко, но ничего, бессмертный, не помрет. Так, что там в инструкции… залейте лапшу кипятком.

— Старый пень!

Марья Моревна гоняла по дворцу благоверного артефактной сковородой. Благоверный привычно уклонялся и сливался со стенами. Сковорода шипела, показывая, что Марья не в духе. Ошибки бабуля признавать не любила.

— Отправил на чужбину! Родного внука! Изверг! К черту гадания! И репетитор этот по японскому: «да пусть посмоооотрит! Подросткам важно путешееееествовать! Меееее!»

— Да что ему будет? — донеслось из-за двустворчатого шкафа.

— Там жара жуткая, как представлю — будто в баню сходила! Отощает! Оголодает!

— Да не помрет же!

— В спартанцы записался, чертов хрыч?! И эти голодные пытки специально задумал?!

— Женщина, не извращай. Пусть парень хоть чему научится без недреманного ока.

— Сказал мужик, прячущийся за шкафом. Так это моё око, значит, недреманное? Это ещё и я во всём виновата? А ну-ка вылези и скажи мне это в лицо!

Информация не стыковалась. Ауру аякаси размозжили одним ударом. Кажись, батя с Чудом-Юдом больше возился. Может, здесь это норма? Каждый день вылезает вот такая херня, вопит как резаная, по ее тушку приходит фигура в черном, быстро навешивает люлей и как ни в чем не бывало уходит в закат под звуки взрыва. Работа у этой фигуры такая. Подумаешь, блудный злой дух. Не медведь же с бодуна и не лешак с позапрошлого Бельтайна, нажравшийся неведомого зелья. Проходная такая повседневная штука.

Ужин закончился не так стремительно, как обед. Вот что мясо животворящее делает. Лапша порадовала, потом надо ещё такой взять, главное — на собу не напороться. У японцев гречка не в почете, вероятно, из-за выраженной благородной горечи во вкусе. Здесь яркость не любят, предпочитая оттенки, напоминания, полунамеки.

Если соба — это полунамек на гречку, в виду я имел такой подход.

Этим утром я был умнее и запасся рисовыми колобками заранее и в избытке. Несколькими позавтракал, остатки распихал по сумке, чтобы достать пару штук в том числе на обед. Я уже почти любил того, кто догадался класть в рисовые колобки мясо. Как я понял, не все готовящие в этой стране настолько умны.

— Константин-кун!

Голос принадлежал Ичике, и я обрадовался, подозревая, что разговор с живым существом поможет привести вчерашние мысли в порядок.

— Доброе утро, Ичика-тян!

Та подошла к вопросу с профессиональной точки зрения.

— Как в нашей школе, не слишком много нагрузок для первого дня?

— Ну, читаю до сих пор из рук вон, разговариваю куда лучше. Одноклассник поделился книгой по скоростному чтению, — я выразительно потряс сумкой, — с этой проблемой надеюсь разобраться в ближайшем будущем. Кроме чтения, ещё бы поскорее привыкнуть к еде. В России готовят по-другому.