Изображать взрослого ответственного человека я начал вечером четверга, составив список покупок, и продолжил в пятницу после занятий, притащив пакеты из супермаркета. Окончательно придя в себя и объевшись ибупрофеном так, что он скоро обещал вытечь через уши, я обнаглел и решил попробовать запастись едой. Хотя зожные каналы на ютубе и негодовали, что еду замораживать плохо, вредно, от этого портится климатическая обстановка и где-то в мире умирает один Гордон Рамзи, тем не менее опытные домохозяйки делились этим маневром как достойным внимания. Чем я хуже? Крутой я маг или тварь дрожащая? Я даже пакетами для заморозки разжился!

Вдохновившись примером аякаси, которая не так давно (а по ощущениям — целую жизнь назад) забросала меня мусором, не притронувшись к нему ни единым пальцем, я высыпал овощи в раковину, вымыл их, закрыл воду и отошел на полметра. Сосредоточившись, попробовал силой мысли поднять мокрую картофелину. Она не реагировала. Или я обращаюсь без должного уважения, или сила мысли то еще фуфло.

Спустя сорок минут я, порядочно вымотавшись, понял, как работает телекинез, если ты крутой маг. Скажем так: поднять картофелину рукой было бы быстрее. Но лиха беда начало, или где?

Я перекусил бутербродом, перевел дух и пошел готовить еду про запас более тривиальными пока что способами, при помощи одной мускульной силы и набора кухонной посуды.

В субботу был короткий учебный день: наконец начинался трехнедельный курс ОБЖ, дни до старта которого давно считал весь второй класс обучения, и нам сразу обещали три урока подряд. А потом намекнули, что будут анонсировать кое-что интересное на вечер. Обед с собой можно было не паковать.

Все три вторых класса собрали в самом большом додзё, поскольку ни в одном кабинете мы не поместились бы. Для преподавателя были поставлены доска и кафедра, а для нас разложены татами. Рассевшись рядами, все болтали и обменивались мнениями и домыслами. Многие обзавелись библиотечными книгами и уже листали их.

Мимо рядов прошла знакомая фигура и положила на кафедру небольшую стопку литературы и блокнот, сверкнувший стильной антрацитового цвета обложкой.

— Класс, встать! — скомандовали старосты. Толпа учащихся вскочила. — Поклон!

— Добрый день, — улыбнулась сэнсэй. — Если кто-то со мной не знаком, что странно, я Рингёко Масуда, «сэнсэй из медкабинета». Помимо ёго, я также преподаю ознакомление с искусством оммедо и краткий курс основ безопасности выживания в обществе. В ближайшие три недели вы проведете со мной какое-то время. Садитесь, пожалуйста.

— Считается, что оммедо пришло из Китая где-то в начале шестого века, — сэнсэй прогуливалась перед нами, и десятки глаз следили за ней, как кролики за удавом: налево-направо, налево-направо. — Когда-то оно было смесью даосизма, синтоизма, буддизма, китайской философии и естественных наук, а по сути — оккультным учением, главной целью которого были гадания. Именно попытки предсказания наилучшего исхода занимали первых оммедзи. По-прежнему это называют едва ли не наиболее сильной стороной учения. Как и много веков назад, именно оммедзи зачастую помогают решать вопросы по выбору пути передвижения, ищут места для постройки дома, а также, вы не поверите, проводят профориентирование.

Класс захихикал. Как будто других способов профориентироваться недостает.

— На вооружении оммёдзи старого времени были «Книга перемен», огромный учебник по фэн-шуй, специально составленные календари и знания по астрономии. В восьмом веке ученые мужи создали целое государственное бюро оммёдо, его назвали школой Оммё-рё. Те, кто преподавал там и выпускался в особенно удачное время, добились видных государственных званий и умерли очень высокоранговыми чиновниками. В эпоху Хэйан оммедо оценили буквально все, и оно стало переживать свой расцвет. Я подозреваю, это было как-то связано с историческим именем.

Рингёко-сан подошла к доске и написала набор иероглифов.

— Абэ-но Сэймэй. Он сидел сразу на нескольких стульях и занимал при императорском дворе ряд высоких должностей, хотя Оммё-рё никогда не возглавлял. Познакомьтесь с именем человека, который изобрел понятие «печать».

Слушающие нахмурились. Абэ-но Сэймэй им явно уже не нравился.

— Чтобы понять, насколько продуктивно он вел дела, вслушайтесь. Он создал «Сендзи Ряккецу», учебник по гаданию, в который вошло шесть тысяч прогнозов и тридцать шесть способов предсказания будущего. По большей части его работы относились к простеньким предсказаниям, вроде определения пола плода или нахождения украденной вещи. Как вы думаете, легко ли пятидесятилетнему старику было записать шесть тысяч и еще тридцать шесть текстов, учитывая, что обычно оммедзи не дотягивали до сорока пяти?

Ученики с недоуменным видом воззрились на учителя.

— Если пользоваться только общеизвестной информацией, то правильный ответ такой: это не было сложным, если призвать на помощь шикигами, труды которых он беззастенчиво использовал, сделав своими слугами, Если очень сильный оммедзи мог призвать двоих, то у Абэ-но Сэймэя насчиталось двенадцать. А теперь время рассказать, что не так с его возрастом и почему весьма странно при его способностях дожить до восьмидесяти четырех лет…

Этот фрагмент истории был мне известен. При создании печати оммедзи, будучи выходцем из мира людей, вкладывал фрагмент собственной жизни, укорачивая свое земное пребывание. Чем сильнее печать, тем дороже она обходится местечковому Мерлину. Или оммедзи живет долго и счастливо и целым днями, годами, веками гадает для толстосумов, которым нужен знак, где поставить родовое поместье и в какое время зачинать ребенка, или он занимается грязной работой по вычищению йокаев из общества — но тогда с мечтой увидеть внуков он прощается сразу. В первые шли любители простой службы при дворе. Ряды вторых пополняли идейные фанатики, и я точно знал, кто в данном случае хуже.

— Если от Абэ-но Сэймэя и его армии шикигами перебраться поближе к нашему времени, век так в шестнадцатый, то мы наткнемся на старый случай с киотским подразделением Оммё-рё, возглавляемым Абэ-но Каматой. Вам ведь в рамках истории и обществознания это рассказывали, я могу не повторяться?

Старосты переглянулись и подтвердили.

Мне даже не пришлось копаться в памяти. Это был тот самый Верховный оммедзи, который заставил сёгуна открыть Киото для йокаев. Человек, переломивший историю. Стойте-подождите…

Я поднял руку.

— Да, Кощеев-сан? — сэнсэй обратила на меня внимание.

— Рингёко-сэнсэй, я немного почитал учебники, поскольку взял их в библиотеке заранее. Там высказывалось предположение, что Абэ-но Сэймэй был сыном белохвостой кицунэ и человека-поэта. В связи с этим у меня возникли два вопроса. Во-первых, история не содержит упоминания о ханъё, полукровках. Был ли Абэ-но человеком в полном смысле этого слова? И второй вопрос, вытекающий из первого. Если он все-таки был не человеком, а ханъё, то не мог ли его потомок Абэ-но Камата унаследовать часть крови кицунэ и снять печати с Киото именно по причине некоторого родства с йокаями?

Я говорил в оглушительной тишине и в сотый раз к концу монолога пожалел, что не завел цикаду. Тому, что я эти вопросы вообще задал, я тоже был уже не рад, подозревая, что нарушил попутно целую стопку школьных правил.

— Весьма разумный вопрос, Кощеев-сан. Сейчас порисую.

Кусочком мела она провела по доске горизонтальную черту, разделив всё пространство пополам. Верхнюю часть же она пунктирными линиями натрое.

На нижней части появилась надпись: «Страна желтых вод».

На верхней: «Мир живых».

— Итак, как мы все знаем, Идзанами-сама ушла в мир мертвых, откуда нет возврата, если успеть съесть что-нибудь с очага.

В углу на нижней половине, занятой Ёми, страной желтых вод, добавилась надпись: «Великая матерь».

— Идзанаги-сама, сбежав из мира мертвых, дал клятву, что живое существо больше туда не спустится. А поскольку возвращение из Ёми но куни требует ритуального очищения, он пошел на берег реки Тачибана, разделся и пошел мыться. Когда он омывал свой левый глаз, из капель, упавших на берег, появилась Аматэрасу-о-миками. В дальнейшем она была названа великой священной богиней, сияющей на небе.