Валькирия — это чудо-девка, главная задача которой — ни разу не пиво разносить. По своей функции она очень похожа на шинигами, который отслеживает, чтобы всем досталось правильное посмертие. Она при всем желании не может отправить на тот свет кощея, который и так одной ногой постоянно там. В Вальгаллу она меня тоже закинуть не может: рожа у меня кривая, и я уже об этом упоминал.

Здесь возникает приятнейшая коллизия. Ее оружие — оружие бога смерти, оно умеет ровно две вещи: даровать уход в Навь и разбивать ауру. Одно от другого на самом деле не очень отличается. Мое оружие — это предшественник косы жнеца. У Карачуна примерно те же данные. Ситуация патовая. Ни один из нас не может повредить другому до тех пор, пока мы держим в руках духовное оружие.

Я подождал. Она когда-нибудь должна была выпрямиться и выставить копье. А когда это случилось, в один шаг рванулся вперед.

Из моей спины торчало навершие копья. Своей цели я добился: теперь мы стояли вплотную.

— Остынь, горячая голова.

А затем я размахнулся и со всей силы ударил лбом.

Бамммммм! — отозвался золотой шлем.

Легко контуженная дочь севера упала как подкошенная.

Она пришла в себя очень быстро. Сказывалась боевая подготовка.

Спесь с нее слетела вместе со шлемом. Хильда не стала подниматься и просто села там же, где находилась, скрестив ноги под платьем, ожидая, пока пройдет гул в голове. Шлем подобрала и положила на колени. Золотые крылья по обеим сторонам шлема продолжали издевательски сиять.

Я одним движением выдернул из себя ее копье и протянул хозяйке.

— Ладно, твоя взяла, — сдалась она. — Но ты же расскажешь, в чем дело и почему на нас обоих ни царапины?

Я не стал расстраивать ее и сел напротив. Если я не сообщу, то я уж не знаю, кто сообщит. К тому же я собирался ограничиваться только раскрытием свойств духовного оружия. Я прекрасно помнил, как получил от Казуи с его электровишней и как здорово морозит Ичика, не касаясь противника. Правила — для лохов, физика — для всех. Как только к манипуляции энергией добавляется какое-то дополнительное физическое свойство, прекрасно работает любое оружие. Но если враг тоже использует чистую энергию, эффективность кулака переоценить невозможно. Про посохи, как по мне, Хильде знать было рановато.

Через две минуты рассказ был окончен.

— Это что, всё? — ожидаемо не поверила Хильда.

— Всё, — я развел руками в извиняющемся жесте.

— Ну ты и… бака.

— Sama dura, — не остался в долгу я.

— Иван-дурак.

— Между прочим, сейчас обидно было, — вздохнул я и протянул ладонь для рукопожатия. — От имени моего рода приношу извинения твоему роду, Хильда Свейсдоттир. Я был не прав. Все проблемы начались из-за моего невежества и более не повторятся. Мир?

— Мир, — протянула и свою руку валькирия, понимая, что большего она вряд ли добьется. — Кстати, ты не в моем вкусе.

Приняв обычную форму, она собрала волосы в косу и ушла не оборачиваясь.

— Женщины… — проворчал я, провожая гордую дочь асов взглядом. — А теперь…

Как и герою сказки, мне нужно было спасти еще одну красну девицу. И я догадывался, что главный злодей еще не раскрылся.

У старого особняка в японском стиле стояли трое. В додзё горел свет. Всё было как обычно…

— Нет, ну какого черта? — возмущалась Томоко. — Мало того что я даже мяукнуть не успела, так еще и по башке получила так бездарно!

— Томо-тян, потом его на окономияки намажешь, — пытался успокоить ее Изаму, неприлично радующийся возвращению подруги в сознание. — Найдешь и в честном бою выскажешь всё, что думаешь.

— Он хоть что потом сделал? — великанша нервно одернула юбку.

— Ты не поверишь, — краем губ улыбнулся недзуми. — Достал две тонфы и охранял тебя. Всё это время. Потом пришли мы и забрали тебя. Давай ты отоспишься, как-то объяснишь родителям происходящее — если захочешь, конечно, — и увидимся завтра.

Оставив изумленную они на пороге, Изаму и Кавагути зашли за угол.

— Итак, давай подытожим, — предложил крысенок. — Мы, вероятно, кого-то спасли и сделали что-то полезное.

— Наверное, — с сомнением произнес инугами.

— И как мы проведем остаток вечера? Лично я собираюсь вернуться. Мне очень интересно, почему остался камаитачи.

— Есть предположения?

— Некоторые есть, — уклончиво произнес недзуми, перекидываясь в привычную форму. — Надеюсь, нюх поможет.

Восемь лап унесли их в тень.

— Слева Кощеев. Без рубашки он остался еще в предыдущей драке, но сохраняет человеческую форму. Руки пустые. Справа Хильда Свейсдоттир, валькирия, внучка Одина. Девушка применяет высвобождение духовных ресурсов, ее форма выглядит как одоспешенная воительница со щитом и копьем. Кощеев держит в правой руке духовный клинок. Хильда осыпает его градом ударов, также она пользуется щитом как ударно-дробящим оружием. Хотя копье и щит достигают цели, ран на Кощееве не оставляет ни то, ни другое.

Одна ласка уставилась на вторую. Все трое переглянулись. Соображений по данному поводу не было.

Хищники сменились. Теперь смартфон держало животное, которое ранее с дерева отслеживало события. Комментатор получил место наблюдателя, а на его место пришла ласка, порядочно уставшая статично держать мобильник.

— Прошло около четверти часа. Валькирия увидела бесплодность попыток. Пытается поговорить с Кощеевым. Тот как будто раздражен. Куда-то делся… ой.

Все животные застыли и в панике закрутили головами.

— Я не вижу, где Кощеев. Есть вероятность, что он передвигается быстрее скорости звука. Хильда снова перешла в наступление.

Звон золотого шлема оглушил бедных хищников. Они замотали головами. Забытый выпущенный из тонкой лапки смартфон лежал на земле. Трое ласок синхронно тряхнули ушами и заняли исходную позицию.

— Приношу извинения за перерыв в наблюдении. Кощеев проткнул себя копьем валькирии, оглушил ее и, кажется, до сих пор не получил ни единого повреждения. Пожимают друг другу руки. Хильда уходит.

Крошечные пальчики бомбардировали экран мобильника:

«Вторая встреча: валькирия (продв. ф.) против русского лича (чел.ф.). Духовное оружие личу не повредило. Валькирия получила по голове и сдалась».

Сообщение отправлено.

Сообщение доставлено.

Сообщение прочитано.

С глефой в руке я бежал по лестницам главного корпуса бывшей больницы. Где-то наверху билась аура. И я точно знал, чья.

На приваленной бетонным блоком двери висела печать, которую я разрезал в одно движение. Два лоскутка упали на пыльный пол. Ногой я отшвырнул препятствие. За дверью…

— Я знала, что ты придешь! — Айсонаку Уэно бросилась мне на шею, обильно обливая мой голый торс слезами. — Я обязательно верила, что ты должен спасти меня. Я столько натерпелась под этой печатью! Мне было так страшно! — она буквально висла на мне, ища спасения.

Я машинально гладил ее по спине, успокаивая. Она продолжала рыдать, вытирая слезы длинным рукавом.

«Костян, здесь что-то не так. Будь готов к сюрпризам».

Я не был настолько самоуверен, чтобы не услышать Карачуна. Там, где всё выглядело неочевидным, не было советчика лучше. Пальцы плотнее легли на рукоять глефы.

Она наконец успокоилась и перестала хлюпать носом. Вокруг ровным счетом ничего не происходило. Я тоже выдохнул и убрал оружие.

— Как ты вообще сюда попал? — Уэно была мастером по расспрашиваниям, это я давно заметил.

— Всё началось с листа бумаги.

Я вкратце описал события конца дня. Слушателем девушка тоже оказалась отличным: ахала, охала, хваталась длинными пальчиками за щёчки и делала удивлённые глаза ровно там, где в истории случался неожиданный поворот.

— Сон-кун сказал, что ни с кем не хочет делиться мною, — опечаленно проговорила Уэно, бессильно вытянув руки вдоль тела. — А ведь мои родные просто предложили ему протекцию. Он кореец, у него практически никого нет. Понятие «семья» для них — это дорастить ребенка до более-менее самостоятельного существования. А потом они или сами выходят из родных дверей, чтобы не возвращаться туда, или их чуть ли не выпинывают на улицу, чтобы место не занимали. Они все вынуждены или работать в поте лица, или лезть в кредиты, или зубами вырывать гранты на обучение.