Она ткнула пальцем в сугроб перед собой.

— Ну? — спросил Гус, подходя ближе. Его голос звучал напряжённо.

Кира отступила на шаг и подняла руки.

— Ребята, вы лучше сами. Я покараулю.

Гус уже начал раскапывать снег, и я присоединился к нему. Через несколько минут мы увидели кусок ткани — тёмной, промёрзшей насквозь. Гус остановился на мгновение и закрыл глаза.

— Это он… — прошептал мечник почти неслышно.

Я продолжил копать дальше, пока под снегом не показалось лицо брата Гуса: бледно-синее, заиндевевшее. Будто вырезанная из льда маска. Волосы слиплись и смерзлись. Живот разодран и сожран, грудь смята ударом чьей-то лапы, на левой руке не хватает кисти. Странно, что лицо сохранилось, и его не сожрали. Либо зверей спугнул оживший Барт, либо ещё что. Как по мне чудо, что мы нашли тело, а не разбросанные по площадке кости.

Гус отвернулся, поднял руку к лицу и быстро вытер слёзы рукавом куртки. Он пытался держаться, но я видел, как сильно дрожат его пальцы.

— Д-давай… давай завернём его, — пробормотал мечник и достал плотную ткань из своего рюкзака.

Аккуратно переложили тело на ткань. Если я действовал неторопливо, то Гус постарался сделать это как можно быстрее: поднял тело за сапоги и едва не швырнул на ткань, будто прикосновение к мертвецу обжигало.

Я завернул тело так плотно, как только мог и завязал концы на узел. Когда я закончил, посмотрел на Гуса:

— Ну что, потащили?

Но Гус покачал головой и отступил на шаг.

— Нет… Не могу… — его голос был тихим и хриплым. Он снова отвернулся.

Я перевёл взгляд на Киру. Она пожала плечами.

— Прости, Китт. Ты мне конечно нравишься, и я во многом готова пойти тебе навстречу, но не в этом.

Интересно, а в чём же она готова?

— Тогда держи это, — протянул я девушке короб с травами.

Я вздохнул и взвалил свёрток с замороженным телом себе на плечо. Тяжесть давила на спину, к тому же теперь я проваливался в снег куда глубже, но все еще мог идти.

Самое интересное, что с этим человеком я ходил в походы всего раза три. А теперь именно я тащил его обратно в город, хотя остальные знали его куда лучше: Гус был ему братом по крови, а Кира знала его многие годы.

Мы не бежали. Слишком устали, да и снегопад, усилившийся к вечеру, не позволял этого. Но шли быстро — насколько позволяла местность и тяжелый сверток на моем плече.

Кира шла впереди, выбирая лучший путь. Капюшон девушки был снят, и выбившиеся из-под шапки волосы были усыпаны снегом.

Гус шел сбоку. Мечник двигался излишне суетливо, часто забирал то влево, то вправо, словно пытался заглушить какие-то мысли движением и суетой.

Мы молчали, но говорить и не хотелось — не сейчас, когда я тащу мертвеца.

Тропа петляла, уводя нас всё ниже по склону. Ноги скользили на обледеневших участках, а снег продолжал сыпаться с небес, забиваясь за воротник.

Я чувствовал, как спина начинает ныть от напряжения. Хотя благодаря возросшим силам я справлялся куда лучше — раньше я бы смог протащить тело метров на сто, не больше.

Когда солнце коснулось горизонта, мы дошли до горки. Я аккуратно скатился вниз с телом, потом немного прошли вниз по ступеням и я остановился.

— Подождите. Нужно кое-что сделать.

Гус и Кира переглянулись, но ничего не сказали.

Я аккуратно положил свёрток на ступени, перелез через перила, спрыгнув на камни, отошел подальше и начал расшвыривать пинками тонкий слой снега и камни. Я помнил, что кинул топор Барта куда-то сюда, но в точности до метра определить место не мог.

Провозился я минут десять, топчась по кругу и увеличивая радиус. Уже начал сомневаться, что найду хоть оружие, когда вдруг заметил блеск железа чуть в стороне — немного не там, где ожидал.

Я поднял топор и провёл ладонью по древку, очищая его от снега. Вспомнился день, когда мне пришлось драться с цзянши.

Вернувшись на тропу, я подошёл к Гусу и протянул ему топор.

— Держи. Если я понесу брата и свое копье, я не смогу тащить еще и топор.

Гус нахмурился, взяв оружие в руки.

— Это Барта?

— Да.

Я рассказал о случившейся драке Гусу после одной из тренировок.

— Всё ещё не могу поверить, что ты остался жив.

— Он решил поиграть с едой, — ответил я сухо.

Но Гус покачал головой.

— Я уверен, что Барт тебе не поддавался. Может быть он осознавал, во что превратился, и закончил своё существование, убившись об тебя?

Я замолчал на мгновение. Эта мысль меня не посещала.

— Не уверен, — наконец сказал я.

— А ты подумай. Возможно, он как раз понимал, кем стал, но сделать с этим ничего не смог.

Я пожал плечами. Размышления о той драке сейчас казались мне неуместными.

— Нам лучше вернуться в город до наступления ночи, — напомнила Кира. — Давайте поторопимся.

— На следующий день после фестиваля будет аукцион, — сказал Гус рассеянно. — Если хочешь, я проведу тебя в Золотой квартал и сведу с распорядителем. Ты можешь продать топор и без аукциона, но в лучшем случае заработаешь только половину от стоимости оружия.

Я кивнул.

До города мы добрались уже в сумерках. Ворота все еще были открыты и на дороге толпились люди — торговцы с повозками, крестьяне с открытыми телегами, полными корзин с овощами и фруктами. Но стоило нам приблизиться к толпе, как разговоры начали стихать. Люди оборачивались на нас и косились на свёрток. Кто-то что-то шептал соседу на ухо, кто-то просто отворачивался. Смех смолкал. Мы проходили мимо людей и те прекращали переговариваться, наступала напряжённая тишина.

Мы дошли до ворот. Стражник записал нас, спросил насчет тела и, достав другую книгу, нашел нужную строку и вычеркнул из нее имя. Насколько понимаю, они еще должны удостовериться, что я не просто вещи несу, а замерзшее тело, но никто из стражников не изъявил желание осматривать труп.

От ворот так же шли в тишине. Люди, попадающиеся нам навстречу, либо сворачивали на другие улицы, либо вставали спиной к стене, пропуская нас.

В полном молчании мы дошли до храма, где нас заметили жрицы в застиранных серых одеждах. Они сразу засуетились: показали, куда класть тело и оттеснили нас в сторону.

— Они всё сделают как нужно, — сказал Гус тихо.

Я наблюдал за тем, как жрицы готовят тело к похоронам. Они разворачивали свёрток с осторожностью, словно боялись потревожить душу умершего. Одна из жриц заунывно запела на незнакомом мне языке. Другая — зажгла благовония и принялась окуривать тело.

Я обернулся, чтобы посмотреть, чем занята Кира, но девушки в храме было. Она ушла так тихо, что я даже не заметил, оставив короб рядом со мной.

— Тебе не обязательно оставаться, — сказал Гус, стиснув мое плечо. — Ты уже достаточно помог. Даже не «помог» — если бы не ты, этого похода вообще не было бы. Если хочешь, можешь идти.

И я с радостью принял предложение: забрал топор, короб и двинулся в лавку.

Травник встретил меня недовольным ворчанием:

— Приперся под самый вечер, еще и притащил какую-то дрянь… О, синецвет! Это, кхм… Что ж, выкладывай, давай оценим…

Травник снова обсчитал меня:

— Семнадцать серебряных монет.

Я вздохнул. Это была стандартная цена, или все-таки нет? Наживается ли травник на мне, или Рой каждый раз шел мне навстречу и ужимал уже свою прибыль? И не понять.

Получив деньги, я вернулся к храму и встал у входа, рядом с Гусом. Жрицы всё ещё занимались подготовкой тела к похоронам.

Деньги, которые я получил за травы, оказались кстати. Я отдал обещанное Кире и наконец-то поменял древко на рогатине — старое уже совсем не внушало доверия.

Новое копеище было крепким, гладким, светлым, без многочисленных зарубин. Теперь оружие стало еще тяжелее, но зато удар, нанесенный лезвием, раскалывал дубовые доски. Теперь я без опасений вышел бы против тех троих скелетов и разобрал бы их влегкую. Хотя, сейчас я их и голыми руками разобрал бы.

Следующие три дня я посвятил себе. Точнее, развитию своих навыков.