- Выглядит совсем по-другому.

Он пнул ногой землю. Шли мгновения. Они казались мне часами.

- Ты права. Это не имеет значения, - холодно сказал он.

Мое сердце екнуло, но он был прав. Пусть лучше будет так. Когда мы доберемся до убежища, он уйдет, а мои чувства к нему все только усложняли.

Чейз протяжно выдохнул, и мы оба повернулись к стоянке, стали нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Он попытался включить радио, но оно даже не зашипело; либо аккумулятор промок под дождем, либо он просто разрядился. Если бы Чейз смог поймать местные новости, то мы могли бы следить за действиями МН. Сейчас же мы были в полном неведении.

Тревога успокоила мою ярость. Нервы задубели от холода. И когда я глянула на Чейза, то была удивлена, что он смотрел на меня. В лунном свете был виден лишь контур его лица.

- Спасибо. Что спасла сегодня мою жизнь.

Он ничего к этому не прибавил, я не настаивала. Вместо этого я села, и он сел рядом со мной. Я подтянула колени к груди, натянула капюшон куртки на голову и стала ждать рассвета.

* * *

Чейз разбудил меня часом позже. Когда я задремала, он обернул вокруг нас спальный мешок, но сам не спал: нес вахту. Я потерла глаза, мгновенно превращаясь во внимание.

Хоть солнце уже скоро должно было подняться, было еще темно. Сверчки прекратили свое стрекотание, уступая место следующей смене уличных музыкантов: слышался стук дятла и свист какого-то, вероятно огромного, насекомого. Когда я почувствовало, что что-то поползло по моей ладони, я вскинулась бурей ненужных движений.

По моей ладони ничего не ползло. Но на безымянном пальце моей левой руки был тонкий золотой ободок.

- Где ты...

- Они правильно посчитали нас ворами, - сказал Чейз, имея в виду фермеров.

Я вспомнила, как он осматривал их дом, как только мы прибыли, но после всего того, что сделали хозяева, я не почувствовала ни капли вины.

- Ты женился на мне, пока я спала? - с изумлением спросила я. Небо начало светлеть, приобретая фиолетовый цвет, и в этом освещении я увидела, что лицо Чейза стало чуть более медного цвета, чем обычно.

- Ты ударила меня за то, что я поцеловал тебя. Мне показалось, женитьба на тебе спящей была в моих интересах.

Короткий смех застал меня врасплох. Я стала вспоминать, когда слышала, чтобы Чейз шутил. Подумала, что это означало примирение. Я восхищалась кольцом. У Лофтонов было так много, они, вероятно, и не заметят, что оно пропало.

- Мама будет удивлена.

Его голова слегка опустилась.

- Это просто прикрытие. Ничего серьезного, - сказал он с некоторым раздражением. Очевидно, шутки кончились. Я собиралась уже огрызнуться, сказать ему, что совсем необязательно быть таким грубым, но он внезапно напрягся и показал на противоположную сторону стоянки.

- Гляди!

С приближением рассвета стало видно яснее. На кузове фуры был жестяной знак, криво прибитый к металлической обивке.

Единая страна - единая семья.

- Ты думаешь... - начала я, но Чейз знал, о чем я говорила еще до того, как я закончила. Уголки его рта хитро приподнялись.

Перевозчик сказал искать знак. Я была уверена, что это он и имел в виду.

Мы осмотрели парковку на признаки опасности, затем побежали к фуре, которая была в сотне ярдов (91 м) от нас. Я не могла не подумать о последней виденной нами пустой стоянке - у магазина спортивных товаров - и почувствовала, как мои волосы встали дыбом. Мой настороженный взгляд изучал все вокруг.

Как раз когда мы приближались к восемнадцатиколесной громадине, из нее послышался шум.

Я прижалась к металлическому боку кузова и замерла. Хоть я и ожидала здесь помощи, теперь мое тело научилось реагировать. Чейз остановился у фуры передо мной и снял с пояса свою дубинку. Я пожалела, что у нас нет пистолета, проигнорировав мимолетное осознание того, что даже два дня назад я бы так не подумала.

Это могло быть животное. Но затем мы ясно услышали повторяющийся скрип шагов по металлу.

Чейз глянул через плечо, чтобы убедиться, что я все еще за его спиной.

Я присела, чтобы заглянуть под кузов, и в промежутке между сдувшимися шинами увидела, как на землю опустились человеческие ноги. Затем вышел еще один человек и еще один - третий чуть помедлив: он ожидал помощи от двух других.

Их трое. Двое нас. Должно быть, они спали, когда мы прибыли. Или же обивка кузова заглушила наши голоса. Больше нам так не повезет. Мы не знали, какое у этих местных оружие, а до деревьев было пятьдесят ярдов. Если мы побежим, нас обязательно услышат.

Пожалуйста, пусть они будут дружелюбными.

Мгновением позже из-за угла грузовика показался парень моего возраста - и замер.

Он был одет в старый пиджак, порванный и залатанный на подвергающимся износу местах самыми различными лоскутами; под пиджаком было несколько слоев футболок. Брюки-карго были подвязаны красным шпагатом. Парень сказал что-то, чего мы не расслышали, и перед нами появились две девушки. Одна была ростом с парня, одета в рваную водолазку с длинным рукавом. Другая была пониже, ее кожа была приятного кофейного оттенка, щеки пухлыми.

Она была как минимум на шестом месяце беременности.

Я почувствовала, как моя кровь вскипела той же подозрительностью, которую должны были ощущать эти незнакомцы. Они сблизили головы, чтобы тихо посоветоваться. Чейз вернул дубинку на пояс и поднял пустые руки, показывая, что пришел с миром. Он сделал несколько медленных шагов вперед.

Нас разделяло двадцать футов (6 м), и троица все еще не двинулась с места. Я увидела, как парень откинул полу пиджака, показывая, что за поясом у него была заткнута черная монтировка. У меня зашлось дыхание, но меня обнадежило, что не видно было ни ножа, ни пистолета. Пока.

Чейз фыркнул.

- Стоять, - приказал парень. Мы остановились.

- Мы не хотим неприятностей, - сказал ему совершенно не напуганный Чейз. Высокая девушка повернулась к парню и прошептала что-то ему на ухо. Теперь мы увидели, что эти двое были близнецами. У них были одинаковые лица, объединяющие признаки обоих полов: прямые брови, впалые от недоедания скулы, черные, сходящиеся треугольником на лбу волосы.

- Есть что продать? - спросила сестра.

- Мы ищем перевозчика, - сказала я.

Я почувствовала, как Чейз передо мной напрягся, и испугалась, что была слишком прямолинейной. Но было не похоже, чтобы эти люди собирались сдать нас в МН, по крайней мере не сразу. Наживаться на чем-то, права на что принадлежали МН, было незаконно.

- Мы продавцы автомобилей, не водители, - сказала девушка. Парень толкнул ее локтем.

Мне не понравился тон ее голоса. Или то, как она пялилась на Чейза.

- Вы знаете перевозчика или нет? - спросила я.

- Есть один в Льюисбурге, который путешествует в Джорджию и Южную...

- Нельзя в Льюисбург, - перебил ее Чейз.

- Тогда Харрисонбург, но это дальше.

- Туда нам тоже нельзя, - спокойно сказал Чейз. Я почувствовала, как сжались мои зубы.

- Плохой мальчик, - проворковала девушка. Она заигрывающе улыбнулась Чейзу. Я прищурилась в ее сторону и, хоть и было холодно, закатала рукав, чтобы показать кольцо на безымянном пальце левой руки.

Низкая девушка шептала что-то своему другу. Отвернувшись в сторону, она положила ладонь на свой выступающий живот. Внезапно я почувствовала к этим людям жалость. Ей было всего пятнадцать или шестнадцать - она были слишком молода, чтобы выходить замуж, - и, очевидно, нарушила Статут о морали. Возможно, поэтому они и жили в грузовике.

- За вами гонится МН? - спросила она.

Ни Чейз, ни я не ответили.

- Вам нужно в Ноксвилл, - продолжила она. - Теннесси. Вы это знаете?

Я вся обратилась во внимание.

- А что в Ноксвилле? - спросил Чейз.

- Перевозчик? - задала я наводящий вопрос, почувствовав, как ускорилось мое дыхание.

- Целая подземная железная дорога, - сказала высокая девушка. - Туда направляются много людей. Туда уехала половина наших машин. Тотальная распродажа, - рассмеялась она.