Я распахиваю глаза.

— …Да, Крис, я знаю, что ты мне врешь. Знаю, что игра, которую ты затеяла, не закончится хорошо. И знаю, что ты не остановишься. Но это не меняет того, что я чувствую к тебе. И я хочу поцеловать тебя так, чтобы ты поняла, о каком чувстве я говорю. Поэтому я проскальзываю пальцами дальше — по скуле, за ухо, пропускаю сквозь них твои волосы и кладу ладонь на твой затылок. Большим пальцем свободной руки я провожу по твоим губам. Я вижу, как они приоткрываются, и от одного их вида во мне мгновенно просыпается желание. Я склоняюсь к твоим губам — и замираю в миллиметре от них. Хочу насытиться твоим запахом — и насытить тебя своим… После я крепко прижимаю тебя к себе, касаюсь губами твоих губ. Сначала — легко, чтобы просто поверить в возможность поцелуя. Потом — проникаю между твоих губ языком… А затем… непонятно. Потому что я уже и не я, а пылающий факел — и твой ответный поцелуй только сильнее раздувает огонь. Я не знаю, биение чьего сердца я слышу, не знаю, день сейчас или ночь, и на какой планете я нахожусь… Вот, что я чувствую, Крис.

Я лежу в спальне Графа, на его постели. Свет выключен. На стене — косые полосы лунного света. В доме прохладно, но я не рискую завернуться в одеяло — чтобы потом чем-нибудь не вызвать подозрений у Графа.

Чувствую себя, словно в невесомости. Будто это не кровать, а воздушный шар. Или, может быть, шлюпка. Я во власти стихии — и больше ничего не решаю. Состояние, когда проще всего совершить ошибку.

— Почему ты молчишь, Крис? — раздается по громкой связи из телефона, лежащего на тумбочке, и у меня возникает ощущение, что Граф рядом, присел на кровати. Если он чуть наклонится, то попадет в полосу лунного света, — и станет настоящим. — Ты настолько ошарашена моим поцелуем? Или уснула?

— Нет, я не сплю. Я просто лежу на кровати… И думаю…

— О чем же?

— Что «не всякий огонь есть свет».

— Это из Гюго? Кажется, там дальше что-то о вероломстве… Снова избегаешь прямого ответа? И это после того, что я рассказал тебе. Да ты просто трусишка!

Пожимаю плечами. «Да, похоже на то».

— Ладно, Шахерезада. Бери меня под руку и рассказывай, что там происходит на вечеринке с Ксенией и Глебом.

Граф даже не представляет, каким бесценным даром он обладает: вовремя останавливаться.

Приподнимаюсь на кровати и намечаю в комнате пункты для обыска: полки, шуфлядки, тумбочка, карманы пиджаков…

— Пока что ничего не происходит. Лимузин только высадил нашу пару у широкого крыльца загородного дома…

— Где твоя маска?! — Ксения схватила Глеба за локоть.

— Да вот же она!

Глеб надел черную поливиниловую маску в виде летучей мыши и поправил на затылке резинки.

— Ты похож на мафиози, — Ксения ласково улыбнулась. — Отличная была идея уложить твои волосы гелем.

Она медленно провела ладонью по его щеке — такой долгий, несвойственный ей жест — да еще и на людях. Глеб едва не отпрянул, почувствовав подвох, но вовремя остановился.

— Не привык я к твоей щедрости, — ответил он на ее вопросительный взгляд из-под длинных и густых — словно кукольных — ресниц.

— Ты смутился?! — Ксения кокетливо тряхнула волосами.

— С чего ты взяла? — и Глеб звонко шлепнул ее по ягодицам.

Губы Ксения застыли соблазнительной буквой «о».

— Ты быстро учишься, Стрелок!

— А то!

Ксения взяла его под руку, и они поднялись по ступеням к высоким деревянным дверям.

— Ты готова? — шепотом спросил Глеб.

Вместо ответа Ксения сжала его локоть.

Глеб кивнул дворецкому — и тот распахнул дверь.

Нет, Ксения не была готова — она остановилась так внезапно, словно обо что-то споткнулась.

Они оказались в холле, который вовсе не выглядел просторным, как можно было предположить, судя по фасаду здания. При зашторенных окнах и погашенных лампах свет — то мерцающий, то режущий случайными вспышками — неоновыми, белыми, синими — превращал холл в подвал. Людей набилось столько, что, казалось, их тела выжали из помещения воздух. А музыка звучала так громко, что невозможно было разобрать приветственных слов хозяйки дома. Возможно, она нарядилась какой-то заморской принцессой, но Глебу эта женщина в радужном платье, пестрой маске и с перьями, торчащими из прически, напоминала павлина. Она улыбалась и кивала, при этом перья совершали колебания такой частоты, что приводи в движение воздух.

Глеб кивнул хозяйке дома, затем приобнял Ксению и повел ее к шведскому столу — через толпу. Ксения жалась к нему, затравленно улыбалась — улыбка тоже казалась маской.

Невыносимо!

Глеб остановился посреди зала и обнял Ксению так, словно хотел заслонить ее от всего и всех. Наверняка, со стороны они выглядели не клиентом и женщиной из эскорта, а теми, кем и были на самом деле: любящим мужчиной и испуганной женщиной.

— Никто из этих людей не причинит тебе вреда, — произнес Глеб ей на ухо. — Ты слышишь меня?

Ксения кивнула, упираясь лбом в его грудь.

— На этой чертовой вечеринке полно народа, но я никому не позволю тебя обидеть. Слышишь?

Она снова кивнула.

— Эта ночь пройдет по нашему плану. Так, как мы задумали. А потом мы начнем новую жизнь. С чистого листа.

…Информацию о том, что будет происходить на этой вечеринке, Глеб собирал по крупицам. Сначала Ксения лишь спросила его, может ли он угнать машину — теоретически. Когда узнала, что может, выдала следующую порцию сведений. После угона машину нужно бросить в тайном месте — и пересесть в другую. Потом выяснилось, что в машине будет лежать дипломат. Затем — что машину с дипломатом нужно будет увести из-под носа водителя.

— Нужно, чтобы ты спрятался в машине, подождал, пока посредник положит дипломат в багажник — и тогда уже умчался как можно дальше, — говорила Ксения, пропуская сквозь свои пальцы его отросшие волосы. Глебу от этого ощущения разве что не мурлыкал.

Вкусный ужин, соблазнительная одежда, которую после бокала шампанского не менее соблазнительно сняла с себя Ксения… Ее умелая и чувственная игра руками, губами, языком… Тогда, положив голову ей на колени, прикрыв глаза, расслабленный и счастливый, он понимал, ради чего затевался этот идеальный вечер, но Глебу было все равно. Если в качестве платы ему придется угнать машину — черт с ним.

— Я слишком высокий, Ксения. На освещенной парковке спрятаться в салоне не получится. Стоит кому-нибудь подойти ближе — и меня заметят. А что, если я того мужчину просто… вырублю? — лениво спросил он, подставляя то затылок, то макушку под ласковые пальцы Ксении.

— За это тебя будет искать еще и полиция. С законом мы связываться не будем.

— А если просто выхватить дипломат?

— У посредника будет при себе пистолет.

— И что в том дипломате? Деньги? — спросил Глеб безразличным тоном — словно грабить людей с пистолетом — его будни. — Это все из-за денег?

— Деньги — просто инструмент. Если бы посреднику был дорог портрет бабушки, — украла бы его. Но деньги лучше. Выплачу все долги, в которые влезла для подготовки к этому делу, а остальное отдам тому, кому деньги действительно нужны.

— Значит, это месть?

— Неважно, Стрелок.

Конечно, это была месть — тому уроду «с постелью». Как же Глеб хотел его встретить!.. Только он до сих не знал, будет ли с дипломатом именно этот хрыщ или сама по себе кража станет достаточной платой. Даже сейчас, обнимая Ксению, Глеб смотрел по сторонам — сканировал мужчин, пытаясь угадать, кто из них тот самый, но темнота и маски сводили его усилия к нулю.

Грохот музыки, вспышки, толпа — все это угнетало даже Глеба, — что тут говорить о Ксении. Эта атмосфера не давала сосредоточиться, мешала думать. Он схватил с подноса официанта бокал шампанского и поднес его к губам Ксении.

— Мы с тобой впервые на вечеринке. Думаю, за это стоит выпить.

Ксения, наконец, подняла голову и с сомнением посмотрела на его улыбку. Не верила. Глеб приподнял уголки губ еще выше и широким жестом погладил ее по спине. Тогда Ксения положила ладонь на его пальцы, сжимающие ножку бокала, и отхлебнула.