Я заметила, что он употреблял прошедшее время. Я крепко сжала его руку и шагнула в его сторону.

— Мне очень жаль.

Я различила в темноте, как Блейн покачал головой.

— Не стоит. Она умерла много лет назад. Я считаю, что в моем распоряжении были ее лучшие годы. Было бы эгоистично желать большего.

Пока я осознавала сказанное, между нами висела тишина. Я представляла себе маленького мальчика с выразительными карими глазами и спутанными рыжими волосами, оплакивающего свою маму. Как он тянулся за человеком, которого любил больше всего на свете, ведь мама была его спасательным кругом. А потом, когда он потерял все, то остался одиноким, напуганным и совершенно беспомощным. Я даже не осознавала, насколько близко я приняла его слова к сердцу, пока не почувствовала горячие слезы на щеках и поняла, что плачу. Не знаю, почему Блейн решил поделиться со мной своими воспоминаниями, но я была благодарна ему за это. Этот разговор напомнил мне, что в жизни должна присутствовать боль. Ведь без нее мы не смогли бы ценить моменты, наполненные любовью.

— Пойдем, поймаем несколько светляков, — сказал он, посмотрев на меня с печальной улыбкой.

Мне никогда не хотелось поцеловать его сильнее, чем в этот момент.

После того, как Блейн показал мне, как надо ловить светлячков, мы провели почти час, бегая по полю в свете фар грузовика. Мы состязались, кто из нас поймает больше. Как для новичка я справлялась довольно хорошо, несмотря на то, что подскакивала от любого непонятного скрипа или шелеста деревьев. Блейн же был просто сумасшедшим. Я потратила несколько минут, наблюдая, как он безумствовал, хватая этих таинственных маленьких насекомых с пылом и непосредственностью ребенка.

Когда мы хорошенько вспотели и полностью обессилели, Блейн расстелил одеяло на кузове грузовика, и мы легли на него бок о бок, глядя в небо. Блейн включил популярную радиостанцию, и из приемника зазвучала песня группы "Ван Репаблик". Тишину вокруг заполнила музыка и наш смех.

— Отлично, не хотела бы ты заключить небольшое пари перед тем, как мы выясним, кто победил? — спросил Блейн, поднимая свою банку со светящимися насекомыми.

— Но ты же знаешь, что выиграл. Спорить с тобой было бы глупо.

Я почувствовала, как он пожал плечами рядом со мной.

— Как знать? Давай, подыграй мне.

Я вздохнула.

— Хорошо. Если я выиграю... — Я сосредоточено думала, наморщив лоб, пока в мою голову не пришла гениальная мысль, заставившая меня истерично рассмеяться. — Ты должен будешь выступить на следующем вечере «Открытого микрофона»!

Выражение ужаса на лице Блейна еще больше меня развеселило, и я смеялась уже сквозь слезы, скатывающиеся по моему лицу.

— Вот так, значит, да? — громко сказал он, пытаясь заглушить мое хихиканье. — Хорошо, но если выиграю я, то ты должна будешь провести со мной еще одну ночь.

После его слов я моментально успокоилась и, повернувшись на бок, попыталась понять выражение его лица.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. По некоторым причинам мне очень понравилось с тобой ночевать. — Блейн тоже перекатился на бок, наклонившись ко мне ближе. — Я имел в виду спать, а не валять дурака, юная леди, — пошутил он.

— А я думала, что ты собрался спорить на поцелуй, — сказала я почти шепотом.

— Не-а. В этом нет необходимости, — ответил он, как и я приглушенно. — Я собирался поцеловать тебя в любом случае.

Единственное.

Единственное, в чем я нуждался сейчас — это теплое, сладкое дыхание Ками, коснувшееся моего лица, когда она вздохнула в предвкушении поцелуя. Мне казалось, что даже сквозь музыку я могу различить биение ее сердца и то, как оно на мгновение пропустило удар. Ее полуприкрытые веки медленно опустились, прикрывая изумрудно-зеленые, сверкающие в свете луны, радужки.

Этот момент.

Лишь этот момент имел значение. Сейчас для меня существовала только девушка, лежащая рядом со мной. Я хотел, чтобы Ками принадлежала мне душой и телом. Я желал владеть каждым ее стоном, всхлипом, трепетной дрожью. Но прямо сейчас я был согласен и на поцелуй. Я мечтал смаковать ее губы, чтобы Ками почувствовала, как моё концентрированное желание взрывается на ее нервных окончаниях словно фейерверки на четвертое июля.

Она.

Я не мог видеть ничего, кроме нее. Кроме нас. И мне было просто необходимо, чтобы ее чувства были взаимными.

Я всегда думала о себе как о совершенно… нормальной. Но в эмоциональном и психологическом аспектах я была полной неудачницей и чуть ли не гордилась тем, что секс для меня никогда не был проблемой. Он был приятным развлечением. Отдушиной, подавляющей агрессию и боль. Я могла отрешиться от своего прошлого и позволить плотским инстинктам управлять мною. Могла быть живой — настолько, насколько это вообще представлялось возможным.

И быть смелой.

Место любви и привязанности — того, что я никогда не смогу иметь, заняла моя застарелая боль. Во время занятий сексом, мое тело чувствовало то, что не было позволено сердцу. Я знала, что была бракованным товаром. Но физическое удовольствие — это единственное, что… он не смог у меня отнять.

В моей душе никогда не уживались одновременно секс, привязанность и любовь.

До сих пор. До Блейна.

Я думала, что знаю о потребностях своего тела и разума все. Но в тот момент, когда Блейн обнял меня за талию, чтобы притянуть к себе ближе, все мои представления о себе разбились вдребезги. Когда его мягкие губы накинулись на мои, я уже знала, что никогда не буду прежней. Не знаю, чем я занималась со всеми другими парнями, но настоящую близость я испытывала только сейчас.

Я сто раз представляла себе, как целую Блейна. В моих мечтах, он с тщательной точностью исследовал каждую частичку моего тела. Он уже знал мое тело и душу, не подозревая об этом сам. Черт, в моей голове это тоже не укладывалось. Но в тот момент, когда металлическая штанга скользнула по моему языку, я все поняла. Я поняла, что изменилась навсегда.

Блейн подчинил меня этим поцелуем. Прямо здесь, под звездным небом на капоте своего грузовика, возле забытых нами банок со светлячками.

Я помнила, как изучала пальцами его грудь, к которой сейчас прижималась. Наши губы слились воедино, дразня и пробуя друг друга на вкус. Он был нежным, напористым, но, в тоже время, податливым. Он был идеальным. Его запах, его вкус и его губы, которые, казалось, точно знали, чего я хочу. Все было абсолютно безупречным.

Обнимая его тело руками, и сплетаясь с ним ногами, я обрела тепло и позволила себе в нем раствориться.

Я не смогла сдержать стон, когда он сжал своей рукой моё обнаженное бедро и закинул мою ногу себе на талию. Я скользнула своей рукой вверх на его затылок и зарылась пальцами в волосы, слегка их дергая, и теперь уже застонал Блейн.

Я смутно услышала над головой раскат грома, но сквозь плотно закрытые веки не увидела разорвавшую небо молнию — я была слишком поглощена поцелуем. Слишком ошеломлена своей страстной жаждой большего.

Вдруг, после очередной вспышки молнии, как из ведра полил теплый летний дождь. Мы неохотно разорвали объятия и, тяжело дыша, посмотрели друг на друга. Соблазнительный блеск его глаз говорил мне, что он не закончил со мною, так же, как и я с ним.

— Пойдем, — прорычал Блейн, потянув меня за собой.

Мы спрыгнули с грузовика и забрались в кабину, смеясь и покрикивая от того, что нас намочил дождь. Я прекрасно осознавала, что моя тонкая майка облепила тело словно вторая кожа. Но мне было все равно. Если бы этот мужчина попросил меня, я бы скинула мокрую одежду в ту же секунду.

Когда мы оказались внутри машины, где стекла запотели от тепла наших влажных тел, мы осознали реальность происходящего. Мы только что официально пересекли ту невидимую грань между «просто друзьями» и «что-то большее». Мои намерения были ясны. Теперь он знал, что я хотела его так же сильно, как он, по-видимому, хотел меня. Борьба со своим желанием была бы бессмысленной и мучительной.