— Дай людям команду двигаться, мастер Гимп,— распорядился он.— Скажи им, что позади идет какой-то крупный зверь, пусть будут осторожны. Больше не говори ничего.
Колонна тронулась. Вскоре заросли зеленых, бурых и багровых мхов увеличились в размерах, почти скрывая поверхность земли. В промежутках между зарослями мха, доходившего до колен путникам, возвышались огромные папоротники с перистыми листьями. Лес стал мрачным, мутный зеленый полумрак воцарился под кронами деревьев, придавая пейзажу сходство с морским дном. Иеро опять попробовал зондировать окрестности, но не получил никаких новых сведений. Ему даже не удалось выяснить, что за зверь преследует их; никакой ментальной активности не наблюдалось по крайней мере на десяток миль позади отряда. Однако тревога не оставляла священника; он не мог сообразить, чего ждет от них это странное создание с зеленоватой кожей.
«Ее народ нуждается в твоей помощи»,— внезапно сообщил медведь.
«В моей помощи? Но почему?» — Иеро был изумлен.
«Не знаю. Я пытаюсь говорить с ними, но понимаю плохо, очень неясно. Думаю, ты должен выполнить для них какую-то работу, иначе мы все не выйдем отсюда живыми».
Невидимым лесным призракам нужна его помощь! Это казалось все более странным. Но что произойдет, если им не удастся помочь? Неужели погибнет весь отряд? Иеро произнес про себя краткую молитву, перекрестился и крепче стиснул древко лежавшего на плече копья.
Дневной свет уже начал угасать, когда они достигли большой, заросшей мягким мхом поляны. Увидев то, что находилось на ней, люди застыли в изумлении, потом закричали и беспорядочной толпой ринулись вперед. Иеро, Гимп и одноглазый боцман пытались удержать их, оттесняя к опушке, причем скорый на руку капитан не скупился на увесистые оплеухи. Наконец дисциплина была восстановлена, и священник получил возможность изучить открывшуюся его глазам картину.
В центре поляны стояли три низких длинных деревянных стола. Похоже, они были вырублены из цельных древесных стволов; во всяком случае, Иеро не мог заметить стыков и щелей между досками. На столах теснились большие глиняные блюда, тщательно прикрытые огромными листьями — очевидно, с целью сохранить горячую пищу от вечерней прохлады. Между ними торчали две дюжины объемистых фляг, выглядевших очень соблазнительно; их горлышки были заткнуты пробками из коры. После недельных скитаний в диком лесу, постоянной опасности и морских сухарей с полупрожаренным мясом все это выглядело словно волшебный мираж.
— Стойте, идиоты! — заорал Гимп, размахивая кулаками,— Пища может быть отравлена! Вы что, хотите отправиться на тот свет, несчастные ублюдки?
Испуганные люди сбились кучей на опушке леса. Кивнув брату Альдо, который помогал восстановить порядок, Иеро двинулся к столам, чтобы осмотреть пищу; медведь заковылял следом.
«Тут безопасно, и вы можете есть все, что стоит на этих пнях. Вот что сказала мне, друг Иеро, старейшая этого народа».
Внезапно в сознании священника возник переданный медведем образ странного и прекрасного женского лица. Итак, она, эта женщина с волосами-перьями, была вождем невидимого лесного племени!
Иеро откупорил флягу и втянул ноздрями терпкий пряный аромат, потом приподнял лист с блюда и склонился над его содержимым. Наконец, удовлетворенный, он повернулся к опушке и махнул рукой.
— В пище и в вине нет яда,— сказал священник подошедшему эливенеру.— Отравы определенно нет, я умею определять такие вещи. Ничего вредного, и мой медведь с этим согласен. Нам помогают, но кто? И почему? И что потребуют от нас за гостеприимство?
Альдо молча пожал плечами, опускаясь на мягкий мох. Его лицо было усталым.
Мореходы, напуганные воплями Гимпа, подсели к столам с опаской, но, когда Иеро отведал из каждого блюда, дали себе волю. Странная и непривычная пища оказалась восхитительной на вкус. Здесь не было мяса, всю еду приготовили из разнообразных плодов, свежих или тушенных с какими-то специями. И вино, вино из глиняных фляг! Благоуханное, вобравшее аромат лесных трав, оно показалось усталым людям божественным нектаром!
Наконец, насытившись и блаженно постанывая, моряки повалились в мягкий мох. К удивлению священника, ни один из них не был пьян. Это странное вино, похоже, лишь возбуждало и слегка кружило голову, но не опьяняло.
Темная ночь опустилась на лагерь, и люди спокойно уснули на ложах из мха и папоротников. Прислонившись боком к стволу дерева, дремал Клоц; старый эливенер лежал на спине, его грудь мерно подымалась и опускалась в ровном дыхании; рядом, свернувшись в пушистый шар, похрапывал медведь. Два моряка, охранявших лагерь, сидели вместе с Лучар у костра. Иеро, опираясь на копье, стоял за спиной девушки.
Это была на редкость спокойная ночь. Замолкли птицы, ни звука, ни шороха не доносилось из чащи, и казалось, что очарованная тишина опустилась над вечным лесом. Ночной туман окутал гигантские деревья, их ветви и необъятные стволы, цветы, травы и лианы, и только слабый огонек костра мерцал на поляне. Блики красноватого света играли на лицах спящих людей, на гладкой эбеновой коже Лучар, на отливавшем серебром металле оружия.
Внезапно Иеро почувствовал, что его ноги ослабли. Он рухнул в траву, изумленно повторяя про себя: «Но в пище ведь не было отравы!» Его гаснущий взгляд еще успел уловить, как оба матроса медленно повалились в мох и Лучар, коротко вздохнув, вытянулась рядом с ними. Затем сознание священника заволокло туманом; туман густел, превращаясь в непроницаемую мглу, и Иеро падал в это темное, безграничное и зловещее облако целые годы, века, тысячелетия… Что-то скрывалось там, таинственное и неощутимое, злое, доброе или безразличное — этого он не знал.
Затем мгла рассеялась. Открыв глаза, он увидел ту, кого Горм назвал старейшей лесного народа, странную женщину, которая следила за ними на долгом пути через джунгли и наконец захватила в плен весь их отрад.
Священник лежал в каморке с округлыми стенами, похожей на высокий цилиндр; она будто бы плавно раскачивалась, как колеблемый ветром тростник. Он приподнялся в постели, затем спустил ноги на пол, оглядывая необычную комнату. Перед ним в резном деревянном кресле сидела женщина с изумрудными глазами и пристально рассматривала его. Она была совершенно обнажена, только узкий поясок с металлическим блеском охватывал тонкую талию да ожерелье из сверкающих камней спускалось на маленькие твердые груди. Ее нежная белая кожа чуть-чуть отливала зеленью, высокая прическа из похожих на перья волос покачивалась на голове в такт колебаниям странной кельи.
«Дриада»,— подумал священник, вспомнив древние легенды минувших эпох.
Она действительно была очень красива, эта сказочная королева леса, и, как любой мужчина, Иеро мог вполне оценить ее внешность. Однако что-то чуждое, инородное ощущалось в ней, и это вначале отталкивало священника. Было трудно — почти невозможно! — признать, что это создание тоже принадлежит к роду человеческому; казалось, ее прелестное лицо и точеное тело являются маской, скрывающей некие таинственные отличия от прочих людей Земли. В его затуманенном сознании мелькнула мысль, что эта лесная нимфа лишь притворяется человеком — подобно дереву или цветку, которые, под воздействием чар, вдруг приняли облик оленя или кошки.
Теперь он заметил, что в дальнем конце комнаты находится дверь или узкое высокое окно, плотно закрытое деревянным ставнем. Пламя толстых желтоватых свечей, закрепленных на стенах в изящных подсвечниках, озаряло комнату, распространяя нежный цветочный аромат. Кроме кресла и низкой кровати, в которой он очнулся, здесь был еще небольшой столик, загроможденный резными деревянными кубками и кувшинами. И эта келья действительно раскачивалась! Внезапно Иеро догадался, что странная обитель находится не на земле, и в тот же миг сознание его обрело ясность, как будто пробужденное вибрацией деревянного пола. В следующую секунду он уловил чью-то мысль, чуждую и неясную; кажется, зеленокожая дриада пыталась заговорить с ним.
