Так и уснул.

Проснувшись на рассвете, я с некоторой тревогой обнаружил, что Витьки еще нет. Рабфаковцы еще малость поострили на тему наших ночных странствий, пошли умываться, а я, уже успев совершить утренний туалет, взялся за готовку завтрака, будучи дежурным по комнате.

И в этот миг в дверь ввалился Витек.

Первой моей реакцией было, естественно, облегчение. А вот вторая…

Со второго взгляда я увидел, что глаза у него ошалело сияют и блуждают — и это прямо обожгло меня.

— Базилевс… здорово, — пробормотал он, озаряясь глупой улыбкой.

— Здорово. Витек… — я зорко всмотрелся, больше для внешнего эффекта, поскольку мне и так уже все было ясно. — Ты… меня не послушал?

— Ты о чем?.. — бессмысленно пробормотал он, упорно уводя взгляд.

Бешенство обожгло меня.

— Витька! — рявкнул я и треснул кулаком по столу так, что все на нем подпрыгнуло. — Дурак, твою мать! Идиот! Ты что, думал, я не замечу⁈ Я что, тебе просто так говорю, воздух сотрясаю?

Дверь вдруг открылась, заглянул изумленный Саша:

— Привет, соседи… Что у вас тут происходит?

— Ничего, — еще на раскаленном нерве ответил я. — Друзья бранятся, только тешатся. Сами разберемся между собой.

Староста нашей группы чуть замешкался — не очень-то он привык слышать нечто подобное от подчиненных. Но в моем голосе и лице, видать, было такое, что он предпочел не лезть в детали.

— Н-ну ладно… — произнес он и захлопнул дверь.

— Сядь, — сказал я Витьке, как старший младшему. Он послушно сел на свою кровать.

— А теперь…

Но теперь вошли рабфаковцы.

— А! — воскликнул Толик, — возвращение блудного сына!.. Васька! А где завтрак⁈

— Пардон, — сказал я. — Малость отвлекся. Сейчас все будет.

Естественно, Витькино появление было встречено шутками сомнительного содержания, сводящимися к его мужскому могуществу… Была потревожена тень Казановы, на что Витек в ответ внезапно выстрелил эрудицией:

— Между прочим, — заявил он довольно спесиво, — Казанова сам себе такое реноме создал! Запудрил мозги человечеству. На самом-то деле он так себе… Ничего особенного.

— Но это главное и есть, — с не меньшим апломбом провозгласил Роман. — Как это говорится… человек сделал себя!

— А Витек у нас других людей делает, — ввернул пять копеек и Толян. — Разным особам, да, Вить? Похвально!

И с выражением продекламировал:

Ночь. Лежу на чужой жене.

Одеяло прилипло к жопе.

Штампую кадры советской стране

На страх буржуазной Европе!

Четверостишие вызвало одобрительный гогот, но в меру. Витек пустился было объяснять, что он был у родни, призывал в свидетели меня, твердо называл адрес тетки… Но рабфаковский юмор был неумолим. Наконец, Витька махнул рукой, рассмеялся:

— Да черт с вами, как хотите, так думайте! Мне все равно.

Пока шла эта развеселая пикировка, я присматривался к Витьке. В общем-то, держался он в рамках, надо ему отдать должное. Но глаза блестели и метались сильнее обычного, нормального человеческого состояния, выдавая то, что кроме меня никто не замечал… Конечно, я никак не проявил этого своего знания. Но когда пошли на занятия, улучив момент, шепнул:

— Витя, надо будет потолковать.

— А как же, — вроде бы удивился он, — разумеется…

— Давай в обед. Найдем время, хотя бы кратко.

— Ага.

Аудитория в ожидании доцента Половикова постепенно заполнялась. Вот и Лена появилась. Она явно окинула взором лекционный зал, ища меня… Увидела. А я увидел, как лучисто вспыхнули ее глаза, сверкнула улыбка, но девушка тут же постаралась приобрести скромный деловой вид. Махнула кому-то рукой, сунулась к своим подружкам, разулыбалась, засмеялась, сразу несколько девчонок сунулись к ней, и у них завязался какой-то оживленный разговор…

Так начался учебный день, ничем не выделяющийся среди прочих. В обед всерьез поговорить нам с Витькой не удалось. Пришлось перенести беседу на более позднее время.

А по окончании занятий ко мне вдруг подошла Лена с чрезвычайно независимым видом.

— Василий? — полувопросительно сказала она, и в лице промелькнуло неуловимое озорство.

— Да, — я тоже изобразил учтивую любезность.

— Вы не могли бы мне помочь с одним вопросом?..

— Смотря каким… — я оглянулся, увидел, что Витек с ухмылкой переминается с ноги на ногу неподалеку, — извините! Вить, ты иди, я немного задержусь. Дома поговорим… Извините еще раз! В чем дело?

Лена состряпала такой умняк на моське, что дальше некуда.

— Я слышала, что вы очень хорошо разбираетесь в химии…

— Верно слышали. С толковыми людьми общаетесь.

Она с трудом удержала улыбку:

— Так вот. Хотела бы посоветоваться…

И задала чудовищно премудрый вопрос, ради которого, должно быть прошерстила не одну книгу, возможно, из папиных резервов.

— М-м… да, — промычал я в видом профессора. — Знаете, идемте-ка в библиотеку, там поговорим.

— Пожалуй! — задорно согласилась Лена.

И мы пошли. Потихоньку заговорили еще по дороге, и я видел, что моя краса-девица, показушно храбрясь, чем-то озабочена. Придется разбираться…

— Ну как, вернулись твои? — начал я.

— Да, все отлично. Довольные такие, хорошо, говорят, туда-сюда съездили, пообщались…

Тут Лена снабдила меня на фиг не нужной информацией о каких-то не самых близких родственниках, к которым ездили ее родители. Я кивал, слушая это, так мы и добрались до библиотеки, ставшей для меня какой-то прямо точкой важных встреч.

— Пойдем, вон там укромный уголок… — мы прошли туда, присели, и здесь я совершенно безошибочно увидел, что Лена жмется, мнется, не решаясь тронуть некую тему. — Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего, все нормально, — поспешила она с ответом. — Дома все отлично. Только…

И она призналась, что не набралась смелости рассказать родителям о наших отношениях. Естественно, об утрате невинности. Поведала о том, что простынку не смогла привести в первоначальный вид. Крутила-вертела ее в стиральной машине, и вручную шваркала до опупения, но бледные очертания пятнышка так и виднелись предательским образом.

— А мама у меня очень наблюдательная, — вздохнула Лена. — Все увидит. Все заметит!

Короче говоря, неведомая миру напряженная умственная работа привела к решению приобрести новую точно такую же простыню, а забракованную тайно отправить на помойку. Что и было сделано. Деньги, заработанные честным трудом в отделе кадров, имелись в закромах, а операцию по выносу удалось осуществить с применением рюкзачка. Для этого пришлось врать, что сегодня будет урок физкультуры, и нужно брать с собой спортивную одежду…

— … очень смешно! — обиженно огрызнулась рассказчица, поскольку я давно уже боролся со смехом, слушая эту удивительную повесть, а в какой-то момент не сдержался и захихикал втихомолку, стараясь не нарушать академическую тишину библиотеки.

— Елена… Игоревна… — с трудом, борясь со ржанием, выдавил я, — вот помимо прочего, что мне в тебе нравится… так это то, что ты генератор творческих идей! Это ж можно роман писать… или фильм снимать: «Тайна кровавых одежд». Успех гарантирован!..

Тут Лена не выдержала, тоже фыркнула, и какое-то время мы давились сдерживаемым хохотом.

— Ох… — простонала она, — Василек… умеешь ты не в бровь, а в глаз…

— Умею, — согласился я и, изловчившись, чмокнул в нежнейшую вкусную щечку. Лена сумела тоже стремительно наградить меня ответным поцелуем. Мало того, она еще шепнула:

— Васенька… — и я застыл в не самой удобной позиции, благо, никто нас в этом уголке не видел.

— Да?

— Я так хочу тебя. Каждый день. Каждую минуту. И плевать, кто там что думает. Я вижу тебя во сне. Ты понимаешь?

— Конечно. А что я во сне делаю? То есть мы?

— Ты знаешь, мы с тобой так обнимаемся… и все на этом. Просыпаюсь. Сердце бьется…