— Значит, умеет держать язык за зубами. И куда, как вы думаете?.. — редактор обвел нас победным взглядом.

— В Венгрию, — вырвалось у меня.

Редактор воззрился на меня как на редчайший экспонат в музее.

— Так, — выговорил он с особым тоном. — Откуда такая информация?..

Мысленно улыбнувшись, я ответил, что никакой сверхинформированности у меня нет, и рассказал, как стал случайным свидетелем разговора на почте. О том, что слышал от Ларисы, я благоразумно умолчал.

— Все верно, — подтвердил Андрей Степанович, — но это еще не все.

По его словам, вопрос о командировании Беззубцева на столь ответственное мероприятие решался «наверху», на уровне Обкома, поэтому и он сам и ректор не трезвонили на эту тему. Да и сейчас помалкивают, когда «добро» уже получено.

— Документы оформляются, — поведал Столбов. — Но и это еще не все!

И тут-то выложил финальный козырь. Оказывается, форум, но который едет Беззубцев, проводят две страны: Венгрия и Австрия. Позаседают в Будапеште, переберутся в Вену, благо, рукой подать, километров двести. Прямо решили австрийцы с Венграми вспомнить времена Франца-Иосифа! Впрочем, все согласовано с Москвой, куда же без этого. Научные контакты, политика разрядки, прогресс… весь набор благих пожеланий.

Редактор обвел нас взором:

— Теперь вы понимаете, куда дело клонится?..

Чего ж тут не понять! Беззубцев, будучи в Австрии, постарается дернуть в невозвращенцы, предъявив западникам свои разработки, которые, конечно, вцепятся в его открытия руками и ногами. А сам он сделается претендентом на Нобелевскую премию или близ того — ну, по крайней мере, он так мыслит.

— М-да… — многозначительно протянул Хафиз. — И что делать будем?

Столбов не менее значимо сунул блокнот в нагрудный карман:

— Будет разговор. Где надо. Встречаемся… в четверг. Там сообщу.

…Возвращались мы с Витькой в общагу в сложных чувствах. С одной стороны — нам явно доверяют участвовать в серьезных вещах. А с другой — черт его знает, как повернутся события, уж больно лихо они стали закручиваться.

— Ладно, — махнул я, наконец, рукой. — Завтра поговорим. Все, пока хватит об этом. Надоело!

Витек не возражал…

В общаге мы неплохо позанимались. Задания по математике, физике, «начерталке» сделали с оптимистичными матюками. Поужинали, посмотрели телек. Стали готовиться к отбою. Я что-то подзадержался с вечерним туалетом, пошел умываться, зубы чистить, когда общага ужен погружалась в сон, а в окнах была ночь.

Зайдя в умывалку, я первым делом выдавил на щетку пасту, стал драить зубы — когда вдруг за спиной скрипнула дверь и послышались торопливые зловещие шаги.

То, что шаги зловещие, я уловил вмиг. По-дружески так не ходят. Идущий почти бежал, он именно спешил ко мне, и уж не затем, чтобы обнять и поздравить.

Все это пронеслось во мне вспышкой мысли. Резкий шаг вправо. Разворот. Ага!

Старый знакомец. Жора. Отверженный Любой и униженный мною. Не забыл! Не изжил горечь обиды, решил выплеснуть в подходящий момент.

В правой руке у него была дубинка-не дубинка, хлыст-не хлыст, нечто такое длиной побольше, чем полметра. Взмах! — Жора предстал передо мной в позе кузнеца с молотом или казака, занесшего саблю для удара. Ни малейшей двусмысленности: он подкрался ко мне, пылая местью и, видать, рассчитывая первым ударом ошеломить, а потом уж попинать, постучать по ребрам, разным другим местам, оставив во мне память о себе навсегда.

Но что-то пошло не так. Казак вышел говенным. На этом взмахе я его и поймал.

Рывок вперед. Мгновенный перехват запястья. Физически этот дешевый мститель мне и в подметки не годился. Он бестолково забился, затрепыхался, не зная, как освободиться из захвата, а я умело крутанул запястье, отчего он тихо взвизгнул, а я жестко ткнул ему коленом в бок и выхватил оружие.

Это оказался многожильный медный кабель в полихлорвиниловой оболочке, сечением примерно дюйм. Может, чуть больше. Самое пацанское средство для уличной драки. Действительно, гибрид дубинки и хлыста. Где придурок раздобыл эту штуку⁈

От пинка в печень Жора скрючился, и я приголубил его гибкой палкой по горбу. Не сильно, конечно, но ощутимо.

Все это в сумме, видимо, лишило мстителя и без того жидковатого боевого духа. Он упал на колени, правда, еще рыпался, но я без труда подавил тщедушное остаточное сопротивление. Несколько эффективных приемов — я действовал без сантиментов, в том числе тыча дубинкой в разные места противника, не давая ему ни секунды на передышку — и Жора протянулся на грязном, забрызганном плиточном полу с завернутой за спину правой рукой. Ее я удерживал своей левой так, чтобы всякое движение причиняло поверженному болезненные ощущения.

— Вот так, — с удовлетворением констатировал я вслух. — Это лишь начало. Сейчас приступим к экзекуции!

И соразмеряя силу ударов так, чтобы это было совершенно безвредно для здоровья и при том очень больно, я три раза подряд лупанул страдальца по тощим ягодицам. Секунду подождал — и врезал еще раз. С оттяжкой.

После этого несколько секунд длилось шоковое безмолвие, а затем по комнате поплыл тонкий плачевный вой.

— Так, — отметил я с еще большим удовлетворением. — Очень хорошо! Кажется, слышу звуки раскаяния. Встаете на путь исправления!

И еще несколько раз выбил пыль из Жориных штанов — и в области ягодиц и ниже, на ляжках. На том воспитание закончил, встал и не слушая звуков тоски-печали, и не глядя на распростертое тело, забрал умывальные принадлежности и пошел к себе. Кабель, естественно, тоже прихватил в качестве трофея.

Шел, невесело размышляя о том, какой подлости есть место в мире. Это ж надо напасть так гнусно, со спины с расчетом на внезапность! И потом праздновать победу, что ли? Упиваться тем, что отомстил?.. Ну вот тебе месть, получи, и скажи еще спасибо, что никто не видел твой позор…

Обрезок кабеля я спрятал под рубахой, а потом незаметно сунул в чемодан, стоящий под кроватью, сделав вид, что вожусь с ним. Пригодится или нет, неизвестно, но выкидывать жалко. Ребята уже укладывались спать, Роман и вовсе похрапывал, наверное, уже готовясь видеть первый сон… Словом, сунул я эту штуковину в чемодан, и никто ничего не заметил…

Дальше время побежало своим чередом — лекции, семинары, физкультура и так далее. Ольга Васильевна за эти дни расцвела еще краше, на нее просто смотреть было нелегко, настолько веяло от нее флером женской сексуальности. Мне казалось, что она с интересом посматривает на меня, хотя я старался держаться очень нейтрально. А вот наши парни, конечно, были поражены стрелами Амура. И не смея выразить это впрямую по отношению к преподавателю, изощрялись потом в побочных разговорах… Лена же вдруг вздумала сильно ревновать меня к Макаровой, при этом, слава Богу, напрочь выбросив из головы Любу:

— Слушай, а что там эта ваша легкоатлетка? Бегунья-попрыгунья? Мне кажется, она перед вами напропалую задницей крутит. Такая наглая! Глаза бесстыжие, бл…дские, за весту видно! Ты, надеюсь, на нее там не таращишься⁈

— Даже не смотрю.

— Точно?..

— Клянусь писькой любимой женщины!

— Пошляк!.. — и Лена заходилась заразительным смехом. А ругалась она, конечно, для проформы.

С родителями она так и не решилась поговорить, так что тема эта тянулась и тянулась. Честно говоря, я думал, что если моя красотка в самом деле беременна, то очень скоро это должно обнаружиться. Относился я к этому философски, а вообще, чем дальше, тем больше проникался самыми теплыми чувствами. На Лену издали смотрел, так сказать, новыми глазами: вот эта очаровательная прелестная девушка носит в животике мое дите, как это чудесно, трогательно… И никто об этом еще не знает… И папа с мамой не знают. А узнают, может быть, в обморок свалятся… Кратковременный. От счастья.

Так я острил сам с собой, понимая, что пока эта проблема маячит на заднем плане. Главное — Беззубцев с его «секс-взрывом»! Тут, конечно, много чего интересного сплелось-переплелось, и распутывать это, похоже, мне… То есть, нам.