Беда не приходит одна. Сначала гибель рикса и риксоэ Торгенсалинии, теперь — смерть Ами, причём тварь, убившая правителей одной из земель, тоже водилась в основном в землях ресов. Кто скрывался за этими убийствами? Кто пытался ослабить могущество Великой Асории? Эти вопросы постоянно крутились в голове повелителя, отвлекая его хотя бы немного от горя и заглушая нестерпимую боль в израненном сердце.

Ещё не остыла земля на месте церемонии предания огню тела любимого, а Ланикхидар созвал Совет. На нём он узнал ещё одну новость, пропущенную из-за своего не слишком серьёзного отношения к посещению заседаний. Глава Совета Акилархав сообщил, что на границах Эрсолизии и Торгенсалинии участились набеги кочевников-ресов на приграничные поселения, где не находились на постое отряды регулярной армии.

— Я смею предположить, мой повелитель, что подобные нападения, а также покушения на правителей Торгенсалинии и на Усладу Сердца Асории как-то связаны, — сказал он, глядя на Ланикхидара с неприкрытым сочувствием к его горю. — Боюсь, что за этим стоят правители нескольких крупных королевств ресов. Вполне вероятно, они объединились и копят силы для завоевательного похода на Великую Асорию. По донесению нашей внешней разведки в Литани́рии недавно появилось нечто, что разрывает скалы на мелкие кусочки. Всё на уровне слухов. Сами лазутчики действия этого оружия не видели, никто из их подручных не смог близко подобраться к месту испытания — всё хранится в строгой тайне, но они слышали громкие звуки и чувствовали сильное сотрясение земли.

— Тревожная весть. Думаю, для начала надо направить войска и разобраться с кочевниками. Я сам поведу армию. Сообщите риксам о проведении военных учений на точке пересечения границ Эрсолизии и Торгенсалинии со Степью. Пошлите предупреждение саха́кам* ближайших племён и пригласите их на переговоры. А внешней разведке необходимо приложить больше усилий, чтобы разузнать о тайне литанирийцев.

— Я рад, что горе не затмило ваш разум, повелитель, — с облегчением вздохнул глава Совета. — Я дам все необходимые распоряжения. К тому же пора готовиться к бракосочетанию с грасией Лайяриси. Через полгода её совершеннолетие.

— Я помню, кер Акилархав, — непроизвольно поморщился асор. — У меня ещё есть время сверх этого срока, потому что грасия заблаговременно проходит сейчас обучение по основам овладения личной магией до того, как проснётся её дар. Рикс Эрсолизии наконец-то пересмотрел этот дикий закон о запрете использования женщинами магии. Если бы грасия Эльсина не взбунтовалась, то его бы не отменили до сих пор. Иногда я жалею, что не ей суждено стать моей асорэ.

— Уже почти три года прошло, как она исчезла. Скорее всего, грасия погибла, — покачал головой глава Совета.

— Или нашла тех, кого искала, и научилась гасить сигналы моего подарка. Пускай следует избранному пути, а у меня — свой. Кер Акилархав, на время моего отсутствия управление Великой Асории возложу на вас. Вам не привыкать, — с грустной улыбкой сказал асор, словно извиняясь за своё несерьёзное отношение к управлению страной в прошлом.

— Слушаюсь, мой повелитель.

Сердце Асории свой путь до границы проложил через Герса́лию, столицу Торгенсалинии, из-за двух причин. Во-первых, так короче. К тому же войска нуждались в краткосрочном отдыхе перед оставшейся половиной перехода. А во-вторых, повелитель воспользовался представленной возможностью избавиться от одной особы, мозолившей ему глаза своим присутствием во дворце. Грасия Аланаиси, старшая сестра юного рикса Торгенсалинии, сопровождала своего венценосного брата на церемонию принятия клятвы верности асору, когда Санилатон принял бразды правления государством после трагической гибели родителей. На балу, состоявшемся в честь нового рикса, тот попросил повелителя походатайствовать о месте возле особы вдовствующей асорэ для своей сестры.

Грасию Аланаиси, показавшуюся на первый взгляд скромной и робкой, Ланикхидар порекомендовал матушке, которая взяла девушку в штат компаньонок.

Затворничество вдовствующей асорэ не помешало прыткой особе, которой на поверку оказалась юная грасия, каким-то образом часто оказываться в зоне видимости повелителя.

У асора сложилось мнение, что именно её стараниями матушка постепенно стала чаще появляться в обществе, прогуливаясь не только в дальней части сада возле своего дворца, но и там, где обычно находился он сам. Это радовало, поэтому первое время повелитель не обращал внимания на явный интерес девушки к нему и её попытки привлечь тихими вздохами, томными взглядами из-под ресниц и прочими женскими штучками, какие дамы используют для обольщения.

После трагической смерти Ами асор какое-то время вообще не мог ничего чувствовать, кроме тоски, но молодое мужское тело начало требовать своего. Участившиеся жаркие сновидения, что лишь подстёгивали его желание, но не давали необходимой разрядки, толкали в объятия подвернувшихся под руку смазливых юнцов. Тело худо-бедно получало некоторое удовлетворение, сопровождаемое неизменной предупреждающей болью в районе метки, но в сердце никак не затягивалась чёрная дыра безысходности от потери.

В один из дней, когда безумный сон обострил его чувства до почти полной потери контроля, а тоска по любимому уничтожала последние крохи самообладания, Сердце Асории в очередной раз пренебрёг обязанностями, не отправившись на утреннее заседание Совета, а ушёл вглубь сада — туда, где обычно гулял его Ами.

В беседке, увитой ползучей лианой, повелитель великой и могущественной империи сидел в компании с бутылкой крепкого вина и время от времени отпивал прямо из горлышка, так как забыл захватить кубок.

— Повелитель, вы позволите мне нарушить ваше одиночество? — услышал он нежный голос.

Ланикхидар обернулся, не слишком приветливо взглянув на нежданную гостью. Грасия Аланаиси без всякого сомнения была красивой девушкой, прекрасно умеющей подчеркнуть все достоинства идеальной фигуры. А сейчас одно из её достоинств невольно притягивало взгляд асора.

— Что вы здесь делаете, кера? Разве вы не должны находиться возле вашей госпожи? — оторвался он от созерцания округлых форм и взглянул в лицо грасии.

— Вдовствующая асорэ послала меня срезать ремма́ний, а я знаю, что в этом уголке сада растут реммании её любимого цвета.

Действительно, его мать обожала нежные многослойные бутоны с особенным небесным оттенком, что ей часто преподносил Ами, а она каждый раз называла его милым мальчиком. Это воспоминание резануло новым всплеском боли по истерзанному сердцу. Почему-то захотелось причинить ответную боль этой девушке, которая подозрительно часто появлялась в поле его зрения.

— А я уж подумал, что вы преследуете меня, — горько усмехнулся повелитель и, не стесняясь, снова сделал глоток из горлышка пузатой бутыли, не отрывая взгляда от лица с тонкими чертами.

— Нет, что вы, повелитель! — воскликнула она и скромно опустила глаза. — Просто я шла мимо и увидела, что вы… — взмах ресниц и короткий взгляд из-под них, лёгкий румянец нежных щёк, — что вы пьёте… таким неудобным способом. Я хотела предложить вам стакан. — Аланаиси расстегнула поясную сумочку, украшенную вышивкой, и достала небольшой стаканчик из серебристого металла с голубыми искрами, вспыхнувшими в лучах светила. — Это подарок моей матушки. Он всегда находится при мне.

Девушка протянула стаканчик с выгравированным гербом Торгенсалинии. Лёгкая грусть промелькнула в прекрасных глазах. Асор знал, что Аланаиси очень тяжело переживала смерть родителей. Что-то дрогнуло у него внутри. Повелителю стало стыдно за недавние мысли и желание причинить девушке боль. Он протянул руку и взял стакан, невольно коснувшись тонких пальцев и наблюдая, как румянец ещё сильнее заливал её щёки. Он поймал другой рукой кисть Аланаиси и прикоснулся губами к запястью девушки, благодаря и, одновременно, мысленно извиняясь за своё прорвавшееся раздражение.

— Побудьте немного со мной, грасия. Сегодня мне как-то особенно тоскливо, — вдруг неожиданно для себя попросил асор, мягко, но настойчиво усаживая её на скамью. — Вам вино не предлагаю. Оно слишком крепкое для юной девушки, — произнёс Ланихидар, налил золотистый напиток в стаканчик и отпил глоток, предварительно бросив короткий взгляд на перстень-талисман, распознающий яды и опасные для жизни магические плетения — после смерти Ами глава Совета настоял на подобной мере предосторожности.