Дженкинс не забыл, что говорил Бранд о военном использовании сити во время своего следующего визита на Землю. Это взволновало Ника не только как нависшая над миром опасность, но и как перемена в самом Бранде.

— Сити-война?

Бранд перестал напевать мотив, услышанный прошлым вечером в ночном клубе под названием «Млечный путь!. Он готовился к свиданию с белокурой певицей, исполнявшей эту песню, но взволнованные вопросы мальчика отвлекли его.

— Конечно, война неизбежна. Я это понял, когда начал с Дрейком и Мак Джи работу по установке блинкеров. Конечно, это ужасно.

Он усмехнулся, поправляя перед зеркалом широкий пояс — крик последней французско-марсианской моды.

— Сити-бомбы слишком легки в производстве, как говаривал старина Дрейк, — добавил он небрежно. Просто запаивается пластинка сити в оболочку обычной стали, оболочка и пластинка намагничиваются, чтобы сила отталкивания не позволила им соприкасаться. Взрываются они с помощью другого магнита, или путем разгерметизации, когда земной воздух проникнет внутрь, или же просто от толчка, достаточно сильного, чтобы произвести контакт. Эффект в тысячу раз сильнее, чем при расщеплении плутония.

Еще раз взглянув на себя в зеркало, он одобряюще кивнул — переливающийся пояс выгодно подчеркивал стройную фигуру. Его мужественные плечи слегка приподнялись, как будто он хотел стряхнуть с себя неприятный осадок от разговора об оружии.

— Детские игрушки. — Он слегка улыбнулся угрюмо молчавшему Нику. — Это совсем не проблема по сравнению с созданием генератора для сити-реактора. Любой космический инженер с крепкими нервами может сделать это — и уничтожить любую планету, как был взорван Адонис.

Мартин отвернулся от зеркала, насвистывая новую мелодию, как будто грядущая катастрофа значила для него не больше, чем забытая мечта об еще одной свободе.

— Но никто не осмелится сделать это! — выпалил Дженкинс. — Наверняка!

— Кто-нибудь да найдется. — Уже на выходе великий ученый помедлил. — Конечно, не Дрейк и не Мак-Джи. Хотя Дрейк говорил мне, что секретные агенты нескольких планет предлагали им подписать военные контракты. Блинкеры создали им славу. Но кто-нибудь обязательно это сделает.

Дженкинс открыл было рот, но сдержался. Потрясенный ужасной перспективой неизбежного Армагеддона, он был одновременно озадачен и потрясен беспечностью дяди, но не знал, что ему сказать.

Знаменитость на минуту застыла, нахмурившись от каких-то своих мыслей. — Знаешь, Ник, иногда мне становится очень грустно, — выразительный голос Бранда вдруг стал серьезным. — Иногда мне хочется, чтобы заправилы ассоциации оставили меня тем же сентиментальным дураком, страстно желающим завоевать новую свободу. Жаль, что они так быстро переделали меня.

Ник, не отрываясь, смотрел на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Интерпланетная ассоциация владеет почти всем ураном и торием за пределами Юпитерианского Совета, — объяснил Бранд, снова оживившись. — В настоящее время компания повышает цены по мере истощения их запасов. Я должен был знать еще до написания книги, что они не разрешат какому-то сосунку, вообразившему себя космическим инженером, разрушить их монополию.

— И что же случилось?

— Августейшие лорды из ассоциации научили меня уму-разуму, — Бранд пожал массивными плечами. Мимолетная задумчивость прошла, и на лице появилась улыбка. — Я обивал пороги высокопоставленных чиновников, раздавал им экземпляры книги и даже произносил речи в общественных местах, пока полицейские не усмирили меня — потому что тем парням наверху это не нравилось.

Бранд отбросил назад длинные волосы.

— Наплыва желающих построить бесплатный энергетический завод не наблюдалось. Я получил урок и оставил эту затею. Я начал искать другие заказы и обнаружил, что ассоциация не забыла меня.

— Почему?

— Для меня не находилось работы. — Бранд беспечно улыбнулся. Компания держала меня в черном списке. Когда я это понял, то сделал правильные выводы.

Однажды, проходя мимо представительства Венеры, я увидел плакат, предлагающий вознаграждение тому, кто откроет урановую жилу за пределами владений Мандата. Я предполагал наличие значительного количества урана на дне океанов Венеры и, ожидая приема у посла, набросал чертеж перерабатывающего завода на обороте старого конверта.

Бранд усмехнулся.

— Это и стало началом…

Через несколько дней Бранд так увлекся планом создания нового парагравитационного кессона, что забыл золотоволосую певицу из «Млечного пути». Поглощенный этим грандиозным проектом он охладел ко всему остальному, даже идея экономического освобождения человечества оказалась забытой.

Вернувшись к собственным инженерным изысканиям, после того как Бранд отбыл в Мандат с планами и проектами для Юпитерианского Совета, Ник все еще хранил экземпляр великой книги на рабочем столе. Но не так-то легко было сохранить юношескую веру в завоевание энергии.

Он вырос в Солнечном городе, и теперь ему нужно было привыкать к угнетающей атмосфере серой пустоты, которая пришла на Землю, с тех пор, как люди променяли личную свободу на смутную перспективу ограниченной безопасности. Ник видел, что все планеты медленно погружались в финансовый кризис, а цены на радиоактивные материалы росли.

Два года цензура Юпитерианского Совета не пропускала писем Бранда, хотя банк продолжал платить за инженерное образование Ника. Отсутствие дяди и смерть матери заставляли Ника усомниться в своем будущем. Он не хотел больше принимать великодушную помощь Мартина и не видел пути, чтобы начать карьеру, о которой так давно мечтал.

Исследования сити все еще были запрещены. Открытия в других областях мирной космической инженерии становились все более редкими. Энергетический голод душил промышленность. Дженкинс отказался от службы в космических войсках Земли, хотя ему обещали быстрый перевод в Гвардию Глубокого Космоса, охранявшую Мандат и даже намекали на возможное участие в секретных военных проектах. Он не хотел участвовать в этом.

Приближались выпускные экзамены, и Ник начал сравнивать мрачную перспективу бесплодных поисков работы с блестящим великолепием тропических городов. Ожили его прежние мечты. Ник понимал, что изменило жизнь его дяди, и его охватил страх, что он тоже не выдержит соблазна.

Письмо Бранда решило все.

Это письмо из Палласпорта было напечатано на фольге с рельефными золотыми буквами «Сити инкорпорейтед». Мартин Бранд стал президентом компании, а Джим Дрейк — руководителем исследований и инженерных работ организации. Читая список директоров, Ник с удивлением обнаружил что в руководство входят все ответственные члены Высокой Комиссии Мандата, включая даже юпитерианца Вячеслава Скрябина.

«Дорогой Ник, — писал блудный родственник. Извини, что так долго не отвечал на твои письма, которые передал мне мистер Гаст, но наши юпитерианские друзья доставили мне неожиданно много хлопот. Мне наконец удалось взятками добиться приема в Мандатном правительстве, прежде чем кессон был окончательно испытан в атмосфере Юпитера. С присущей для них двуличностью они объявили проект авантюрой и пригрозили подать на меня в суд, чтобы востребовать назад авансированные деньги.

Я не собираюсь, утруждать тебя подробностями. Адам Гаст подготовил обвинение в их адрес по поводу неуплаты причитающихся мне денег и обещает отсудить несколько миллионов за необоснованный арест и клевету. Но самое важное — это то, что упрямые красные наконец согласились финансировать другое предприятие, которое ближе моему сердцу и, как я надеюсь, понравится тебе.

Ты поймешь мое удивление, когда узнаешь, что моим друзьям, Джиму Дрейку и Робу Мак-Джи, было предъявлено уголовное обвинение в том же суде, где мы с Адамом сражались с юпитерианцами. Эти старые горные грызуны обвинялись в незаконных исследованиях и в измене родине.

Как показало расследование, они вкладывали все доходы от контракта по маркерам в незаконные научно-исследовательские работы. При этом они добились успех, что напугало суд Мандата. Не имея средств для того, чтобы нанять адвоката, они могли быть осуждены на длительное тюремное заключение, и даже на смертную казнь, принимая во внимание обвинение в измене родине.