Мысли Дженкинса перенеслись к незаконченному передатчику на отравленной Фридонии, к столь необходимым слиткам украденного кондюллоя в хранилище дяди. Ник пытался представить себе, как пламя войны утихнет под потоком могучего энергетического поля — и снова с горечью засмеялся.

— Дурак! — сказал он себе. — Как умирающий может изменить жизнь на всех планетах?

А нужен ли людям лучший мир?

Он сидел у грязной стальной стены и размышлял. Двадцать лет назад Мартин Бранд напрасно потратил силы на попытку дать человечеству шанс начать новую жизнь, и сломили его не технические, а совсем иные препятствия. Основной противодействующей силой оказалось само человечество, огромное, растекающееся, пассивное чудовище. Таким видел его Дженкинс сейчас: поглощенным глупыми страхами и мелочными амбициями, с бессмысленными заговорами и бесцельными войнами, не желающим видеть новые горизонты, открываемые космическими инженерами.

— Зачем тогда все это? — бормотал Дженкинс.

Он понял, что произошло с дядей двадцать лет назад. Его обида на Мартина Бранда начала гаснуть. Если Бранд прошел через это, его нельзя обвинить ни в чем. Он стучал по стальному полу и ждал. На счет шестьдесят пять охранник-землянин нервно открыл дверь камеры и вопросительно уставился на Дженкинса.

— Мистер Дженкинс, — в голосе охранника звучало плохо скрытое замешательство. — Объявлено предварительное слушание вашего дела. Я должен сопроводить вас в здание суда, нужно спешить.

Стражник многозначительно посмотрел на узника.

— Должно быть, у вас есть друзья, сэр!

— Неужели? — Дженкинс недоуменно посмотрел на конвоира и взволнованно прошептал:

— Что происходит?

Оглядывая коридор с величайшей осторожностью, охранник притворился, что не слышал вопроса. Испуганный надзиратель выпустил их на улицу. Дженкинс огляделся.

— Пойдемте, — офицер слабо дернул его за рукав. — Судья Бенедикт ждет.

Дженкинс ускорил шаг. По дороге он пытался понять, что происходит, по разбитым оконным стеклам, по следам пулеметных пуль на металлических стенах. Он вздрогнул от внезапного скрежета и, повернувшись, увидел серый зрачок автоматической пушки ядерного танка. От ужаса у него остановилось дыхание.

Дженкинс увидел труп на мостовой и услышал хриплый крик. Ему показалось, что рука трупа в серой перчатке шахтера-астерита слабо шевельнулась. Он попытался крикнуть и жестом обратить внимание танка на лежавшего человека. Но танк не останавливался. Тяжелые металлические гусеницы переехали тело, что-то хрустнуло, лопнуло. Дженкинс отвернулся, почувствовав острый приступ тошноты.

— Пошли, — сказал сопровождающий.

Как в бреду, Ник последовал за охранником к боковому входу здания суда. Тяжело сглотнув, Дженкинс старался не оглядываться на расплющенное тело. Он снова спросил:

— Что же происходит?

— Восставшие астериты пытались захватить здание правительства, — кратко объяснил офицер. — Танки остановили их.

— А сити-война?

Пожав плечами, конвоир показал пропуск вооруженному охраннику у входа в здание суда. Охранник кивнул, и они быстро пошли по коридорам таким же пустым, как и улицы города.

— Вы знаете?..

— Никто ничего не знает, — угрюмо бросил офицер.

Комната судьи Бенедикта находилась за пустым залом заседаний. Румяный потный землянин сидел за массивным столом, не скрывая своего нетерпения. Дженкинс искал глазами дядю или Адама Гаста, но с удивлением обнаружил там Джей Хардин.

Девушка спокойно сидела рядом с взволнованным служащим. Она коротко кивнула в знак приветствия и вопросительно взглянула на взмокшего чиновника. Судья откашлялся и затараторил:

— Никол Дженкинс? Ваше заявление о невиновности принято. Установлен залог в сто тысяч долларов.

Дженкинс удивленно посмотрел на Джей. Она слегка улыбнулась и приложила палец к губам. Дженкинс задержал дыхание, тщетно пытаясь понять смысл происходящего. Как бы издалека доносился голос судьи:

— Заключенный освобождается на поруки мисс Джей Хардин.

Дженкинс ошарашенно уставился на девушку.

— Ну, вот и все, мистер Дженкинс, — закончил судья, запихивая бумаги в свой портфель. — Вы свободны. — Но… — он облизнул губы. — Когда состоится суд?

— Кто его знает, — судья Бенедикт пожал плечами с явным беспокойством. — А сейчас я вам советую покинуть город прежде, чем получите пулю в затылок.

Он закрыл портфель, буркнул что-то девушке и выскользнул из комнаты, сопровождаемый бледным клерком. Конвоира уже не было. Ник остался наедине с Джей. — Спасибо, — произнес он низким голосом. — Я терялся в догадках, не знал, что происходит. Так это мой дядя вытащил меня?

— Нет, я ушла из корпорации. — Она быстро подошла к двери и выглянула в пустой коридор. — Пойдем. Марсиане, юпитерианцы и венерианцы действительно разъярятся, узнав, что ты на свободе.

Он молча шел за ней по пустому коридору, потом на всякий случай предупредил:

— Я не изготовил ни одного сити-оружия и не собираюсь этого делать.

На ее напряженном лице появилось выражение удивления:

— Разве вы не инженер по сити? — Она нахмурилась и быстро обернулась.

— Вот что интересует вражеских агентов.

Он пытался унять дрожь, проходя мимо открытой двери темного служебного помещения. По спине его забегали мурашки, но выстрела не последовало. Он сделал глубокий вдох и прошептал:

— Скажи мне, что происходит?

— Война.

— Кто начал ее?

Ее голубые глаза внимательно смотрели на него. — Я знаю только то, что ты говорил мне на Торе, — от волнения она стала говорить медленно. — Я видела вспышки сити-взрывов. Знакомая медсестра рассказала, что в госпиталь поступают космонавты, умирающие от сити-ожогов. Но цензура не допускает распространения этих сведений.

— Здесь было сражение, — он вспомнил человека в серой униформе, еще живого под гусеницами танка. — Кто воюет здесь?

— Здесь восстание, — объясняла она на ходу, внимательно оглядывая полутемный коридор. — Восстали шахтеры. И холодным тоном, полным презрения, добавила: — Это подпольная свободная космическая партия извлекает выгоду из общей растерянности, и астериты попытались восстать.

Дженкинс застыл. Когда-то он почувствовал в этой — уроженке Земли — высокомерную снисходительность по отношению к грубоватым астеритам, но тогда он еще не знал ни Роба Мак-Джи, ни старого Джима Дрейка, ни сероглазую жену Пола Андерса.

— Их, конечно, разгромили, — сообщила она. — По крайней мере, здесь в Палласпорте, но, говорят, они захватили Обанию…

— Обанию! — в его шепоте было отчаяние.

Он вспомнил рыжеволосую Карен Дрейк и Анну с пятнами краски на лице, ее расплывшуюся от беременности фигуру. Он не хотел, чтобы по ним проехал танк Мандата.

— Это просто сплетни, — предположила Джей. — В любом случае, астериты не представляют собой серьезной угрозы. Вооруженные дрелями и молотками, они не могут противостоять атомным ракетам. Единственная угроза для Мандата — это неизвестный агрессор…

— Надо подождать пять минут, — прошептала она, — пока землянин не сменит марсианина в карауле у входа.

— Куда мы идем? — Дженкинс схватил ее за руку. — Что ты затеяла?

Его охватило внезапное подозрение. Она была красива, но это все, что он знал о ней. Красота не должна ничего значить для умирающего человека. Она с пренебрежением относилась к людям астероидов, — не зная, какие они. Но, очевидно, ей многое было известно о циничных замыслах дяди, а ведь она служила ему.

— Я просто хочу помочь тебе, Ник, — ее светлые глаза раскрылись в невинном удивлении.

Он напряженно изучал ее лицо.

— Если тебя послал не мой дядя, то кто же? — настаивал он.

Он знал, что обыкновенная секретарша не могла преодолеть все сложности его освобождения. Он почувствовал, как его лицо окаменело, глаза сузились, но девушка открыто улыбнулась в ответ.

— Меня никто не посылал, — мягко возразила она. — Просто я подумала, что тебе нужна помощь.

— Да, нужна, — с горечью признал Дженкинс. — Но там, на Торе, ты сказала, что не веришь в передатчик Бранда.