— Он ничем не сможет помочь мне.

— Пожалуйста, Ник!

Он пошатнулся, голова крутилась, тело горело. Девушка подхватила его под руки.

— Ты всегда нравился мне, и мы снова будем друзьями, когда ты узнаешь, что сделал Бранд. Но в первую очередь, нужно вернуться на Обанию. Покажи мне, как выбраться из рудников.

Он враждебно посмотрел на нее:

— Чтобы ты показала флоту дорогу сюда?

— Не нужно, Ник! — она закусила дрожащую губу. — Стань сам к управлению, если ты в силах.

Я справлюсь, — хмуро произнес он.

Ни выпил немного воды, и его опять начало мутить. Он сполоснул лицо и кровоточащий рот, шатаясь, подошел к перископу.

Фридония ярким кубиком катилась по черному бархату космической бездны. Бомбардировка еще не началась. Сити-реактор работал, передатчик Бранда источал мощный поток энергии.

Ник хмуро глянул в сторону Джей Хардин, и девушка в смущении отвернулась. Его усталый мозг с трудом решал сложные задачи астронавигации. Один раз Дженкинс упал на пульт управления, но заботливые руки девушки подхватили его, а голос Джей привел Ника в чувство.

Буксир отклонился от курса, но Ник вовремя заметил ошибку. Он огибал одну шахту за другой, удаляясь от Фридонии так, чтобы проход казался как можно сложнее. Его покачивало, кровь сочилась из носа. Наконец, замигал предупреждающий свет блинкера.

— Мы вышли! — объявил Ник.

Теперь ему хотелось узнать, что сделал его дядя, но опухшее горло надсадно болело. Он снова попытался найти Фридонию в перископ и выяснить, началась ли бомбардировка. Но в линзах была кромешная тьма, которая захлестнула его…

Ник очнулся на больничной койке. Узкая комната с белыми стенами была слабо освещена. Голоса вокруг звучали приглушенно, он почувствовал нежное прикосновение чьих-то рук.

Один раз его разбудила сестра, делавшая ему внутривенное вливание. Доктор Ворринджер стоял рядом, хмуро наблюдая, как она пытается ввести иглу. В конце концов он забрал у нее шприц, и его ловкие сильные пальцы сразу нашли вену.

Дженкинс хотел узнать, есть ли у него шанс выжить, но боялся ответа. Он попытался спросить, что происходит на Фридонии, но горло болело, и Ник оставил свои попытки. Он лежал, наблюдая, как коричневые капли падали из стеклянной колбы, висевшей над ним. Ник подумал, что скоро ослепнет, и с этой мыслью заснул.

Когда он проснулся, Джей Хардин и Мартин Бранд стояли возле постели. Что бы ни делал Бранд, его никогда не мучило чувство вины. Высокий и подтянутый, в пурпурно-золотистом одеянии, великий ученый светился радостью победы.

Не зная, как вести себя с Брандом, Ник посмотрел на Джей. Он жалел, что они не были наедине. Вопрос сорвался сам с языка, когда он увидел ее худое бескровное лицо:

— Ты больна? Это радиация?

— Немного, — она пожала плечами. — Но доктор Ворринджер говорит, что он вылечит меня. — Она склонилась над ним и с тревогой добавила: — Он говорит, что тебе нельзя разговаривать, пока он не вылечит твое горло.

«Это значит, никогда», — подумал Дженкинс.

— Но не волнуйся, Ники, — Мартин отбросил назад черные волосы уверенным жестом. В голосе его звучала искренняя теплота, серые глаза сияли.

— Ворринджер сказал, что ты чудесно поддаешься лечению. И через несколько дней будешь на ногах.

«Благая ложь, — отметил про себя Дженкинс. — Джей Хардин может еще вылечиться, но сам он отказался от своего шанса ради освобождения людей.

Ник не пытался расспрашивать о Фридонии, потому что знал: они все равно скроют правду. Он с трудом повернул голову на подушке, чтобы лучше видеть Джей. Несмотря на болезненную бледность, она казалась ему прекрасна. Выступившие скулы на истощенном лице придавали девушке своеобразное очарование, глаза глядели серьезно и нежно. Ник хмуро смотрел на нее, стараясь не забывать, что она агент корпорации.

— Выше нос, Ник! — жизнерадостно прогремел Бранд. — Мы пришли развлечь тебя. Доктор Ворринджер сказал, что ты чересчур упал духом. Тебе не о чем волноваться.

Дженкинс с надеждой прошептал:

— Фридония?..

— Забудь об этом, Ники, — Бранд взглянул на часы. — Флот уже, наверное, там. Передатчик должен быть взорван прежде, чем успеет причинить вред.

Дженкинс закрыл глаза, вздрогнув от боли. Ник пытался не смотреть на Джей, заставлял себя ненавидеть ее за то, что она вызвала флот. Но он не мог отвести глаз от прекрасного лица, не мог забыть, что она дважды спасала его жизнь, его мечту, которую сама же и погубила. Он не мог ненавидеть ее.

— Довольно, — продолжал Бранд. — Ты выйдешь из госпиталя, и будешь свободен. Я позаботился, чтобы с тебя сняли обвинения. Члены комиссии полностью подчиняются мне с тех пор, как я организовал это слияние. Они боятся потерять свое место в комиссии.

Дженкинс угрюмо уставился на румяное лицо дяди. Он не мог понять этого непобедимого человека, который был идолом его юности и стал его врагом — улыбающимся, великодушным, празднующим победу.

— Не огорчайся, Ники, — вкрадчиво уговаривал Бранд. — Ты знаешь, я не злопамятен. Я забуду твое нападение на торе. Я даже хочу тебе предложить инженерную должность в корпорации.

Он широко раскрыл глаза, и Бранд поспешно объяснил:

— Да, Ник, слияние уже произошло, все подписано и утверждено. Директора корпорации боятся начать сити-войну, не имея разработок в области сити. Эта сделка дает мне контроль над новой корпорацией.

Бранд добродушно улыбнулся.

— Умно задумано, — пробормотал он. — Изобретательно, Ники, как твоя банка помидор. Правительство Мандата, как ты сам понимаешь, так и не смогло выяснить, кто был агрессором. И никто не знает, кто же такой этот брат Стоун, финансировавший и организовавший маленькое восстание партии свободного космоса.

— …Ты? — выдохнул Дженкинс.

— Адам Гаст, — радостно сообщил Бранд. — По моему указанию, под моим руководством и на мои деньги. Самый хитрый юрист в Мандате. Руководство корпорации там ни о чем и не догадалось.

Дженкинс закрыл глаза, пытаясь осмыслить, что совершил Бранд. Хруст костей живого человека под гусеницами танка возле палласпортской тюрьмы. Раненая рыжеволосая Карен Дрейк, защищавшая своего мужа, без сознания лежащего в клинике. Дряблое лицо и усталые глаза Брюса О'Баниона, преданного, но несчастного. Он сделал глубокий вдох и спросил:

— А Лазарини?

— Наш человек, — кивнул Бранд. — Я расскажу тебе все, чтобы ты успокоился. Все это было лишь красивой политико-экономической комбинацией.

Ошарашенный Дженкинс молчал.

Сам факт существования сити-оружия превратился в угрозу для корпорации, и наш план слияния стал логическим решением проблемы.

Наблюдая, как лицо Бранда буквально светилось благодушием, Дженкинс пытался вникнуть в смысл рассказа дяди.

— Джим Лазарини — талантливый космический инженер. Он работал со мной на других планетах, и я знал, как повлиять на него. Он получил возможность обосноваться на Фридонии и воспользоваться результатами работ Дрейка. А твоя роль Ники, заключалась в том, чтобы отвлечь Дрейка, который ничего не должен был заподозрить.

Дженкинс пытался справиться с чувством обиды и горечи.

— Завоеватель сити — бывший сухогруз для руды, купленный на Венере, — гремел самодовольный голос. — На частной базе его переделали в военный корабль и оснастили оружием, купленным на Марсе. Партия О'Баниона подыграла нам, Адам Гаст руководил ими под именем брата Стоуна.

Дженкинс вспомнил людей, которые верили, что борются за свободу.

— Лазарини симулировал нервный срыв, чтобы получить планы шахт и очертания полей дрейфа, — серьезно продолжал Бранд. — Он подложил аметиновую бомбу и в нужный момент отключил сигнал маяка. Все было хорошо, пока не появился ты на своем буксире.

Ты чуть не испортил все, Ники. Мы не хотели жертв. Но Лазарини видел, что ты приближаешься, он произвел взрыв, чтобы замести следы, — Бранд добродушно усмехнулся. — Слава богу, что ты легко отделался.

Дженкинс не отвечал.

— Ну, вот и все, — победно произнес Бранд. — Гаст под именем брата Стоуна спровоцировал восстание астеритов, чтобы прикрыть нас. Завоеватель сити выпустил несколько ракет по Мандату, чтобы продемонстрировать силу сити-оружия. Затем мы пригласили представителей корпорации на испытание этих ракет и взяли их голыми руками, — он весело хихикнул. — Хорошо сработано, не правда ли?