Я бы с куда большим сходила на «Люси» (потому что это Скарлетт Йоханссон, вы видели её вообще?!), но если кавалер жаждет любоваться на чёрно-белые кадры Родригеса, так тому и быть. Тем более, кто вообще ходит с парнем в кинотеатр смотреть фильм? Я точно предпочту провести время интереснее, чем пялиться на экран.

— Отличная идея. Во сколько? Просто днём я гуляю с подругой и…

— Восемь устроит?

— Да, замечательно, как раз успеем обсудить все животрепещущие вопросы.

— И меня?

— Тебя — в первую очередь, — под довольный смешок признаюсь я.

Интересно, он был бы так доволен, зная, кто вторая «тема дня»? Ой, сомневаюсь…

Из спальни по направлению к ванной я выползаю одновременно со звуком дверного звонка. Впрочем, будь это не так, всё равно бы его не услышала. Но открыть не успеваю — Котов опережает буквально на несколько секунд, впуская свежую и пышущую энтузиазмом Лизавету.

— А Лёник где?

— Сейчас машину перепаркует и поднимется, — целуя Фея в щёку, отчего мои глаза из исконно китайских превращаются в глаза героев японских мультиков, щебечет Бэт и, сбрасывая туфли, идёт ко мне. — А я думала, будить придётся.

— Тебя опередили. Эй, нет, сначала рот с мылом вымой! — попытка пресечь смачный поцелуй уже в мою щёку, оканчивается провалом. Ну, если не считать за успех слегка перекосившуюся мордаху Котова.

— Не вредничай, — велит подруга, пытаясь пальцами привести в порядок мои волосы. Обламывается, конечно, потому что без расчёски с утра (даже если это утро наступило в одиннадцать пятьдесят) жизнь не мила, но не унывает. — Ай, ладно, иди уже моську мой и на кухню, Лёня пакет с тортиком притащит.

И я послушно тащусь, потому что Лизка — это Лизка, немного деспотичная и слишком энергичная для такой жуткой рани, но за это я её и люблю. За это и ещё целую кучу всего.

— Ну, давай уже, рассказывай! Я думала не дотерплю и разорвусь на кучу маленьких Лиз!

Примерно через час мы, бодрые (это Бэт) и весёлые (это я после двух кусков её торта), шагаем на направлению к главному проспекту города, без особой цели, зато к взаимному удовольствию. И, естественно, Лизавету интересует всё, что я готова рассказать и даже немного больше. Вот серьёзно, мне и в голову не пришло спрашивать вчера, есть ли у Ильи животные и кого он больше любит — собак или кошек. А по мнению подруги — это безумно важный вопрос, без которого «как ты вообще о человеке судить-то будешь, если не знаешь, любит ли он животных»? То, что сама я к ним почти равнодушна… Кого это волнует, верно?

— И что, прямо вот так молча взял и поцеловал?

— А он должен был запросить у меня письменное разрешение? Ай, больно!

— А нефиг издеваться, — парирует вредная блондинка, только что ущипнувшая меня за руку. — Ну, и как?!

— Как-как… офигенно! Прямо вот то, что доктор прописал, — непроизвольно погружаясь в воспоминания о губах Ильи, мечтательно щурюсь я.

Мы успеваем добрести до Макдональдса, прикупить по молочному коктейлю и устроить за столиком на улице в отдалении от остальных посетителей.

— То, что доктор прописал — это «увези меня к себе, полежу я на спине».

— Артемьева, ну фу же!

— Чего фу? Что естественно, то не без оргазма. Не я жаловалась, между прочим, что у неё недо…хм… люб.

— Да уж точно не ты, — бормочу я. Периодически заносит нас обоих, так что возмущаться было бы странно. Тем более, тут задачка посложнее — решить, рассказывать ли о втором, не менее «то, что надо», если уж совсем честно, поцелуе.

— Так-так-так, ты от меня что-то скрываешь! — оторвавшись от трубочки, вдруг заявляет подруга.

Что тут скажешь, не всегда её сыщицкие способности просыпаются на пользу мне. В любом случае, вот и стимул рассказать, иначе она же с живой не слезет.

— Вчера, когда я вернулась домой… — о, а вот и тот Гриндерс, которым наступали на горло извиняющемуся Фею. И моя очередь ощущать его на себе. — Котов… он…

— Бесился? — заинтересованно подаётся вперёд Лиза.

— Нет. То есть, сначала нет. Просто я его слегка подколола, ну, как обычно, а он…

— Да не тяни ты этого кота за яйца! Что он-то?

— Не тяну! — огрызаюсь недовольная, что меня подгоняют и не дают собраться с духом. — Поцеловал он меня, вот что!

Я жду какой угодно реакции, кроме той, что следует.

— Аллилуйя! — возглас такой громкий, что на нас оборачиваются парни за ближайшим занятым столиком, но сейчас точно не до них.

— Бэт, блин, какая к чёрту аллилуйя?!

— Ну, хвала богам, если тебе так больше нравится. И как целуется? Лучше, чем Илья или хуже? Скажи, что лучше, пожалуйста!

— Лиз, ты меня слышишь, вообще? — пытаюсь достучаться, потому что у подруги от новости, судя по всему, сорвало башню. — Я говорю, что меня поцеловал Котов, а тебя интересует только как он это делает?

— Почему — только? Ещё я хотела спросить, с языком или…

— Ар-р-р! Меня лично больше волнует, за каким он это сделал.

Лизавета смотрит таким взглядом, будто на моём месте появилось что-то очень и очень странное. А затем выдаёт:

— Ты дура?

— Сама такая!

— Нет, ты мне объясни, какие вообще причины могут быть у парня, который целует девушку?

— У Фея? Тысяча и одна и хоть это одна мне едва ли понравится. Наверняка, он это назло сделал.

Лицо Лизы приобретает ещё более удручённое выражение:

— Мать, совсем с дуба рухнула? Какое назло, я тебя спрашиваю? Кому назло? Я бы поняла ещё, если бы он поцеловал тебя кому-то назло. Или кого-то — тебе.

— А зачем тогда? — как-то неожиданно жалобно спрашиваю я.

Но вместо ответа, желательно аргументированного, получаю задумчивое, словно в никуда сказанное:

— А на день рождения я ей мозги подарю…

Сидим мы напротив, так что ничто не мешает пнуть подругу по ноге. Но помогает не слишком, Бэт лишь переводит взгляд обратно на меня и уточняет:

— Ты вот когда свои сериалы смотришь, тебя же сильно бесят эти дурные дамочки, которые дальше своего носа не видят, да? Тебя же прям трясёт всю, да? — вкрадчивый шёпот вдруг переходит в такой же вкрадчивый, тихий крик. И не спрашивайте, как это вообще возможно — Так какого лешего ты сама курицу слепую изображаешь? Нравишься ты ему! Нра-вишь-ся!

— Ну вот нет… — не знаю, чем я ошарашена больше — тем, как разозлилась вдруг обычно добродушная подруга или сутью её слов.

— Ну вот да! Крис, я понимаю, что тебе очень удобно с этими шорами, ты прямо сроднилась с ними, но, серьёзно, пора снимать уже.

Не хочу. Потому что подруга ошибается — это не шоры совсем, скорее подушки безопасности. И без них падать в случае чего, придётся очень и очень болезненно.

— Давай, расскажи уже, что такого сделал Тимофей, что ты его на пушечный выстрел не подпускаешь?

— А то, что он постоянно хамит и язвит мне, не в счёт? — я ещё стараюсь цепляться за хрупкую надежду вывернуться, но она истончается с каждым предложением.

Не люблю серьёзные разговоры, почти ненавижу. И Лиза знает это лучше других, поэтому случаи, когда она настаивала на подобном, можно пересчитать по пальцам. И вот сейчас как раз один из таких случаев. Наверное, поэтому подруга качает головой, забыв про коктейль и не обращая внимания на мигающий уведомлением телефон.

— Дорогая, я тебе сейчас скажу кое-что… А ты попытайся услышать. Я не могу припомнить ни одного раза, когда Фей сам нарывался на пикировку с тобой.

— Но…

— Ты просто не хочешь или не можешь абстрагировать, со стороны иногда реально виднее. Это у тебя в его сторону вечный режим «тридцать три гадости в минуту». Он лишь принимает подачи, но никогда не подаёт сам, если есть хоть маленький шанс обидеть тебя. Не пофехтовать на языках к взаимному удовольствию, а на самом деле обидеть. А теперь подумай и скажи, если я неправа.

По правде говоря, мне остаётся лишь промолчать, потому как за три чёртовых года не удаётся припомнить ни одного случая, когда Фей действительно первым сказал что-то, что задело бы меня. Получается это я, со своим поганым характером всегда была той, кто устраивает драки в грязи? И как это смотрелось со стороны, интересно?