— Не может быть, — не поверил Стеклорез. — Вон же еще часы и будильник.

— И календарь.

— И карты.

— И еще им гвозди забивать можно, — сказал я. — Или голову кому-нибудь проломить.

— Это армия, молодые люди, — сказал Айболит, присаживаясь напротив. — Принимайте ее такой, какая она есть.

— Я, вообще-то, гражданский, — сказал я. — Вот кстати, док…

— Роман, — мягко поправил он.

— Кстати, Роман, — сказал я. — А правда, что люди практически перестали болеть?

— Правда, — сказал он.

— И как официальная медицины сей факт объясняет?

— Последствиями эпидемии, — сказал Роман. — Организмы переболевших… изменились. Мы значительно окрепли. Даже процессы старения замедлились.

— От чего же вы тогда всех лечите?

— От травм, в основном, — сказал он. — Знаете, внешнее воздействие-то никуда не делось. Люди попадают в аварии, с ними происходят несчастные случаи на производстве, они влезают в пьяные драки… В общем, люди остались людьми.

— А рак?

— А рака практически нет, — сказал он. — Снижение заболеваемости на девяносто пять процентов. В группе риска только очень старые люди, в основном. Эта эпидемия стала бы для человечества великим благом, если бы от нее не умерло столько людей.

— Спид?

— Спида больше нет. Так же, как и лихорадки Эбола, если следующий вопрос вы хотели задать о ней.

— Почему это никого не шокирует? — спросил я.

— Потому что умерло два с половиной миллиарда, — сказал он. — Потому что люди теперь умеют лечить других людей наложением рук или убивать вообще без оного, каменные истуканы разгуливают по центру Москвы, люди управляют огнем и кидаются молниями, а Ветер Джихада устраивает песчаную бурю на пляже. И отсутствие привычных человечеству болячек на этом фоне кажется чем-то очень незначительным. Хотя вы правы, недооценивать этот факт нельзя.

— А вот если мне, скажем, руку оторвет, — вмешался Стеклорез. — Вы ее обратно приделать сможете?

— Смогу, — сказал Роман. — И ногу тоже. А вот голову не смогу, так что ее старайтесь не подставлять.

— Голову никто не может, — сказал я.

— А чего ж вы хотели, молодой человек? Человеческий мозг по-прежнему является одной из самых неизученных штук во вселенной, — на этих словах он вскочил с кресла и быстро зашагал в хвост самолета.

Стеклорез погрузился в изучение планшета. Мне это было неинтересно, и я переключился в режим «тактического зрения», как я стал его теперь называть. Это когда я не просто вижу окружающие меня предметы, но еще и возможности что-то с этим окружением сделать.

Самолет тут же превратился в какую-то футуристическую машину, живущую своей собственной жизнью. Ток бежал куда-то по многочисленным проводам, отдельные железяки так и просили приложить к ним скилл и загнуть их в более причудливую форму, а в хвостовой части, куда удалились Айболит и Жонглер, жил небольшой огонек, который я в любой момент мог превратить в поток пламени.

Видимо, кто-то из суперменов курил на борту.

Я перевел взгляд на Стеклореза и обнаружил, что в нем тоже течет электрический ток. Не так, как в проводах, не так, как в куске заключенной в металл пластмассы, что лежит у него на коленях, но все же течет, и с ним я тоже могу что-то сделать.

Упс, кажется я только что набрел на новый способ убивать людей.

Через два часа после начала полета Безопасник собрал группу в носовой части самолета, включил на своем командирском гаджете раздачу вай-фая и скинул нам планы операции. Судя по размеру файлов, картинок там не было, да и сами планы были не слишком подробными.

— Изучайте, — сказал он. — Если будут вопросы, обсудим их в крайний час перед посадкой.

Если меня что и бесит в этой жизни, так это использование слова «крайний» там, где по смыслу вполне подходит «последний». Нет, я понимаю парашютистов и их «крайний» прыжок, подводников и прочих представителей связанных с риском профессий, но тут-то зачем? Последний час перед посадкой чем плох? Что мы, не сядем теперь, что ли? Самолет в воздухе зависнет, как в том анекдоте?

Часто вообще до абсурда доходит. Крайний поход по магазинам. Как будто человек боится, что он в торговый центр больше не попадет. Крайний фильм, который я посмотрел, крайняя книга, которую я прочитал. У меня на прошлой работе сотрудница перед увольнением прощальное письмо коллегам рассылала. «Это мой крайний день в нашей компании». Ведь уходит же человек в другое место, и это ее действительно последний день на старом, в чем проблема-то? Зачем вот эти вот суеверия?

Излив свой крайний мысленный поток желчи, я открыл файл с описанием плана и погрузился в чтение.

План, как таковой, отсутствовал.

Операция делилась на две части, причем, вторая часть имела место быть только в том случае, если первая заканчивалась полным провалом.

Через два дня в Дубае должна была состоятся рабочая встреча министров иностранных дел стран ОПЕК, которые прибудут в Эмираты с соответствующими делегациями и сопутствующими бизнесменами. В ОПЕК, как известно, входят страны, торгующие нефтью. Стран там сейчас довольно много, они разные, у каждой есть свои проблемы, но объединяет их одно — они торгуют своей нефтью направо и налево и вовсе не гнушаются продавать ее американцам, которые в глазах радикального ваххабита есть неверные собаки, подлежащие уничтожению. Объединенные Арабские Эмираты, кстати, в лице своих эмиров вполне поддерживали американцев и не слишком поддерживали Ветра Джихада и его радикалов, и по этому поводу Ветер Джихада собирался преподать им урок.

Такая была у американцев информация, а каким образом ЦРУ ее добыло, в файле не указывалось.

В общем, существовала сильно отличная от нуля вероятность, что во время встречи (а встречаться ребята собирались аж целых три дня) Ветер Джихада нападет на город и попытается учинить в нем террор. Наша задача была этого не допустить, а самого Ветра Джихада поймать и накрутить ему хвост.

На самом деле, задача была щадящая. Нам не предлагалось накручивать ему хвост лично. План заключался в том, чтобы во время нападения вычислить точное (относительно) местонахождение самого Ветра Джихада, оттеснить его от города (как-нибудь) и сообщить координаты американцам, которые накроют мерзавца залпом главного калибра с ракетного крейсера «Рональд Рейган», уже второй месяц пасущегося неподалеку.

Если оттеснить не удаться, накрыть залпом прямо в городе, потери среди мирного населения списать на попутный ущерб, а отношения с эмиром американцы уж как-нибудь сами утрясут. Прямым текстом, конечно, там такого написано не было, но между строк читалось легко.

Министров иностранных дел и прочих официальных лиц спасать никто не собирался. То есть, хорошо, если получится, но у нас это не в приоритете. Этим другие люди займутся. Может быть.

Если сумеют и доживут.

С американской стороны в операции будут участвовать аж пятнадцать суперменов, чьи прозвища ни о чем мне не говорили (что не показатель, потому что я этим вопросом никогда не интересовался) и чертова туча оперативников ЦРУ, боевиков подразделения «Дельта», «морских котиков» и прочих малоприятных личностей. С нашей стороны — только мы пятеро, и, в общем-то понятно, что позвали нас из-за Безопасника.

Его чертовская живучесть была главной ставкой в этой игре. Если кто и сможет подобраться достаточно близко к Ветру Джихада и навести на него американские «томагавки», то это будет он. Мы же должны оказывать ему помощь и всяческое содействие, прикрывать спину и почесывать пятки.

Это, конечно, в общих чертах и моей вольной интерпретации.

Если же за эти три дня Ветер Джихада так и не нападет, и делегации благополучно уедут домой, то план Б. То есть, вторая стадия, на которой нам практически тем же составом предлагалось лезть в пустыню и устанавливать местонахождение мерзавца уже там, с большим риском для нам, но меньшим для мирного населения. Все такое вкусное, прям не знаю, что и выбрать.