Никакого шума, только холод. Вот комната пуста, и вдруг он уже там. Он пытался растормошить ее, возбудить, несмотря на ее явное отторжение. Его запах окутывал ее, как защитная оболочка, обволакивающая ядовитым, леденящим холодом. Матрас ритмично прогибался под их общим весом. Он стал грубее, резче, пытался ее контролировать.

– Мне нужно больше.

Он заставлял ее извиваться, выгибаться туда-сюда, ему было все равно, что ее затопила тошнота и чернота в душе. Он держал ее, согнутую пополам, в странной позе и удовлетворял свою похоть.

– Передай это своим дружкам.

Карлотта прибыла в университет в 10:30 в сопровождении Крафта, Механа и доктора Кули. В 11:15 она расположилась в своем «доме», и наблюдение официально началось.

Первой реакцией Карлотты было ошеломляющее чувство дежавю. Это правда ее дом. Или нет. То, что казалось солнечным светом, проникало сквозь обычные окна. В воздухе витала пыль. Пахло как от обычного, слегка потертого ковра, кое-где виднелась плесень. Двери вели в те же комнаты. Сломанный радиоприемник Билли лежал в углу возле его кровати. Даже резиновая игрушка Ким томилась в грязной ванне. Как и в ее ночных кошмарах, все было одновременно настоящим и искусственным.

Но вместо огней, освещающих подиумы, в темноте безмолвно вели запись видеомониторы. Карлотта ничего не видела. И никто бы не увидел, даже если бы знал, куда смотреть.

В темной кабинке высоко наверху доктор Кули и ее команда наблюдали за происходящим с помощью сложной системы.

Оборудование для наблюдения было максимально автоматизировано для непрерывной записи. Датчики регистрировали наличие электрических, магнитных и электростатических полей как переменного, так и постоянного тока по всему помещению. Также там установили более тонкие ионизационные мониторы, нежели те, что использовались на Кентнер-стрит. Электронные датчики регистрировали изменения показателей сопротивления атмосферы прохождению электрической энергии и анализировали изменения в различных диапазонах частот.

Доктор Балчински, в соответствии со своими прямыми полномочиями, крайне изумленно и растерянно наблюдал за этим процессом.

– За последние несколько месяцев, – объяснил Крафт, – мы внимательно наблюдали за миссис Моран, ее детьми и домом. И теперь, когда мы воспроизвели ее жилище до мельчайших деталей, то надеемся с помощью миссис Моран раскрыть этот феномен.

– Но что именно она должна делать? – подозрительно спросил доктор Балчински.

– Просто жить здесь, – ответил Крафт.

– В смысле спать? И все такое?

– Да.

Лицо доктора Балчински помрачнело.

– Значит, мне тоже нужно оставаться на ночь.

Крафт улыбнулся.

– Надеюсь, вы пронаблюдаете за каждой ночью. Вообще-то, мы попросим вас написать отчет, подтверждающий ее психическое здоровье. Для окончательного заключения.

Доктор Балчински вздохнул, словно соглашаясь.

– Вряд ли вы кому-то что-то докажете, – пробормотал он, глядя на мониторы.

– Почему?

– Это… так… Уж простите, но так по-детски.

Улыбка Крафта не дрогнула, но его глаза будто стали темнее, и его выражение вдруг показалось доктору Балчински угрожающим.

– По-детски будет не верить в доказанное, доктор Балчински.

Доктор неоднозначно улыбнулся. В его глазах будто виднелась борьба надежды и профессионализма.

– Она ведь знает, что за ней наблюдают? – спросил он.

– Конечно. Мы все рассказали. Но комнаты ей знакомы, так что это быстро забудется. Именно это нам и нужно.

– Но все эти камеры… Она понимает, что находится под постоянной слежкой, – заметил Балчински, – такое любого выведет из себя. В таком случае у нее точно разовьется вполне логичная паранойя.

– Но она не видит камер, – заметил Крафт. – Идемте, я вам покажу.

Молодые люди поднялись в темноте по крутой металлической лестнице. Доктор Балчински оказался на парапете, в двадцати футах над Карлоттой, которая сидела в кресле и читала.

– Видите? – прошептал Крафт. – Она нас совсем не видит.

Доктор Балчински энергично помахал руками. Карлотта не подняла взгляд. Было как-то жутко вот так наблюдать за другим человеком.

Стоя перед рядом камер, Крафт с улыбкой смотрел на доктора Балчински.

– Это, – сказал Крафт, – тепловизионная видеосистема. Работает за счет инфракрасного излучения. Оно показывает температурные градиенты и распределение тепла любого объекта в помещении.

Крафт поправил несколько рычагов. На экране появился зеленый прямоугольник.

– Что это? – подозрительно спросил доктор Балчински.

– Это холодильник. Он холодный, поэтому выделяет относительно мало тепла. Отсюда и зеленый цвет.

– А что за оранжевое свечение снизу?

– Там двигатель. Он теплее холодильника, поэтому и цвет другой.

Доктор Балчински снова посмотрел вниз. Карлотта жевала яблоко. Она выглядела совершенно невозмутимой и даже не подозревала, что в двадцати футах над ее головой стоят двое мужчин и обсуждают ее. Крафт направил камеру на Карлотту. На экране вспыхнули разноцветные блики, охватывающие весь спектр, – призрачное, расплывчатое изображение, испускающее в темноте собственный свет.

– Видите синий объект? – спросил Крафт. – Это яблоко.

– Господи, – поразился доктор. – Можно даже увидеть, как она его глотает!

Он зачарованно наблюдал, как голубой объект скользнул в светящуюся массу, отдаленно напоминающую человека. Объект медленно уменьшался и начал светлеть, пока не слился с изображением.

– Удивительно, правда? – радовался Крафт. – Я покажу вам другие две камеры.

Пройдя дальше и пригибая головы под несколькими опорными балками, Крафт и доктор Балчински дошли до помещения, в котором была установлена вторая батарея камер.

– Это передача цвета при слабом освещении, – сказал Крафт. – Почти как обычная качественная телевизионная система, за исключением электронного усиления света. С ней можно фотографировать практически в полной темноте.

– Наверное, это очень дорого, – размышлял доктор Балчински.

– Семьдесят пять тысяч долларов.

Довольный Крафт указал на другой блок управления, из которого торчал удивительно маленький объектив камеры.

– Это обычная цветная камера, – объяснил Крафт, – разница лишь в том, что она полностью автоматизирована. С таким оборудованием под конец эксперимента у нас будут километры пленки.

Крафт дружелюбно улыбнулся. Почему-то эта улыбка встревожила доктора Балчински. Ему казалось, что его обдурили. Он уже позволил им выйти далеко за рамки первоначального плана. Но это было до осознания количества вложенных денег. В их плане не было ничего по-настоящему опасного. Тем не менее доктор Балчински чувствовал, что им манипулировали.

– Учтите, я буду очень внимательно за вами следить, – предупредил он. – И положу эксперименту конец, если понадобится.

– Вряд ли вам придется за это переживать, – мягко заверил Крафт.

Доктор Балчински опустил глаза. Карлотта растянулась в кресле, чтобы вздремнуть. На ней была твидовая юбка и мягкая белая блузка. Доктор не мог не заметить, что женщина выглядела притягательной, но каким-то странным образом. Все ее тело, казалось, приглашало беду, как уязвимо она лежала, измученная и беспомощная. Доктор Балчински внезапно понял, что она стала своего рода приманкой для этого существа – но поскольку он не верил в его существование, то едва ли мог протестовать. Иначе выставил бы себя полным идиотом на факультете психиатрии.

– Что-то не так? – спросил Крафт.

– Нет. Все хорошо. Просто хотелось бы уже со всем покончить.

В ту ночь Карлотта разделась в своей «спальне» и юркнула под простыни. Мягкий свет лампы окутывал ее кожу молочным сиянием. Стояла мертвая тишина. Доктор Балчински оставил на подносе успокоительное и белую чашку с водой. Ей это было не нужно. Не успела она моргнуть, как наступило утро, светило искусственное солнце, щебетали записанные птицы, а доктор Кули вежливо постучала в дверь.