– Что ж, и волхвом быть не надо, чтобы понять: в колчане у судьбы не только одна стрела. А я хороший стрелок. Я не промахнусь.
И все же ему тяжело далось расставание с отцом, хотя и убеждал себя, что еще не раз встретится с ним. Дружинники уже собрались в дорогу, связывали узлы и обсуждали путь, а Стемка все еще стоял подле Кудияра, держа отца за руку. Напоследок сказал, кивнув на олененка:
– Братца моего меньшого береги.
Повернулся и пошел насвистывая. А Кудияр глядел ему вслед:
– Ожил парень!
Вскоре они вышли к ожидавшей их на реке ладье, поплыли до Березины, потом вошли в Днепр. Шли под попутным ветром, подняв парус. Стема вглядывался в знакомые берега, где не один раз ходил под парусом. Он ехал туда, где жила Светорада, уверенный, что должен находиться рядом с ней. И душа у Стемида точно пробудилась от спячки, тоска и боль разочарования отступили и рассеялись, как туман перед огнем, в нем воскресла надежда, смутная, но все-таки надежда.
Вот и Любеч на высокой круче остался позади. Когда-то Олег, идя завоевывать Киев, брал его с боем. Это тебе не мирный Смоленск, который Эгиль и Гордоксева поднесли ему как на блюдечке. К добру ли только? Что теперь ожидает сей вольный град?
К Стеме подошел Бермята.
– Зря Кудияр все же остался. Я понимаю, что и годы уже не те и что устал он от ратных дел, однако… Знаешь, Стема, я ведь думал при нем, при земляке своем, подняться, через год, глядишь, уже и в десятниках ходил бы…
– Вот повоюешь под рукой Игоря, – не глядя на честолюбивого приятеля, ответил Стема, – заслужишь в походах почет и уважение, сможешь стать и десятником.
Бермята только потер вспотевший лоб. Воевать-то, конечно, резон, к тому же Игорь всегда воюет. Но Бермяте хотелось не только в строю стоять, но и самому водить под командой кметей, в городе свой терем с прислужницами-чернавками иметь, нарядно одеваться и бывать среди самых знатных мужей. Он ведь и сам не из простой семьи, его род пользуется почетом в Смоленске. Правда, теперь поговаривают, что не будет иметь его родной город прежней силы, что прошло то славное времечко. И теперь почетно служить только у князей в Киеве, а не носиться по степям. Поглядел уже Бермята на те степи – сушь и зной, постоянная опасность. А ему еще жениться придется и хорошо бы с умом да приданое приличное взять за женой. И хотя воины князей Киевских не бедны, но ведь и убивают многих… Бермяте же жить страсть как хотелось.
Он покосился на Стемку. Тот чему-то улыбался, щурясь на солнце, длинные волосы спрятал под обвивавший лоб кожаный ремешок, на плечах буйволиная безрукавка с бляхами, руки привычно засунуты за пояс с бирюзой. Вид у парня беспечный и радостный. Его чуть на куски не искромсали недавно, едва выжил, а теперь вон ходит этаким гоголем. И завистливый Бермята решил немного испортить приятелю настроение.
– Слышь, Стема, тут всякое о тебе говорят. То, что ты невесту Игоря спас, – это одно, а вот что она тебя при всех расцеловала… Дружинники опасаются тебе говорить, однако все равно скоро узнаешь. Очень зол на тебя Игорь-князь. Может, и не стоит возвращаться.
– Пустое, – по привычке тряхнул длинными волосами Стемка. – Игорь отходчив, а не помоги я ему вернуть невесту, увези ее Гуннар перед самой свадьбой, князю Руси позор какой был бы! Атак по всем городам и весям полетит радостная весть, что Игорь отвоевал первую красавицу на Руси. Вот и остынет быстро. Я знаю его получше тебя.
– Так-то оно так, да только Игорь в гриднице говаривал, что не нужна ему невеста, которая с любым на глазах его воинов целуется.
– Она меня отблагодарила так.
– Ну да. Но ведь могла бы и как-то иначе. Теперь же, боюсь, в Киеве тебе не сильно обрадуются. Да и без Кудияра ты много чести не добудешь, а то и на дальние заставы услать могут. Зачем ты Игорю подле его невесты? Люди всякое о вас сказывают. Да кого хочешь спроси.
И добился-таки своего Бермята, нахмурил брови Стемка. А что если и впрямь его ушлют? Олег, хоть и справедлив, против воли воспитанника не пойдет, если тот заартачится. Как же он тогда поможет Светораде? Как вообще пробьется к ней?
Стема стал расспрашивать других кметей. И эти расспросы не радовали дружинников.
– Все равно ты наш, мы за тебя горой встанем!
Но Стема все больше мрачнел. Когда к вечеру очередного дня увидел большое капище Перуна на холме над рекой, понял, что уже подплывают к Вышгороду. А в Вышгороде жила Светорада. Вместе с Ольгой.
На ладье удивились, когда он вдруг попросился причалить и высадить его у города Ольги.
– Разведаю, что и как тут, – ответил на недоуменные вопросы дружинников. – Да и невеста у меня в Вышгороде, Палага. Правда, я когда-то отца ее погубил, боярина Люта…
– Ну, чтоб Стемка где-то да не набедокурил! – хмыкнул кто-то. Однако перечить не стали, высадили парня.
Он входил в городские ворота, когда уже совсем смеркалось. Охрана у ворот была вся незнакомая, кмети оглядели идущего пешим воина, но пропустили. Мало ли таких близ городов шляется, а этот еще и в мягкие постолы дреговичей обут, явился, небось, пытать удачу из своих чащоб.
А Стеме и хорошо, что не признали. Ольга приказывала, чтобы в Вышгород он не ногой. Однако что же теперь?
Но, как говорится, на ловца и зверь бежит. И вскоре Стема встретил Ольгу. Даже опешил от подобной удачи. Она стояла у ворот того самого капища, где они когда-то спасались от разъяренных людей погубленного им Люта, разговаривала с волхвами, не входя в ворота святилища. Рядом с посадницей стояли два одетых в булат охранника, один держал факел. А Ольга-то какая важная! В богатом длинном одеянии и вышитом корзно на плечах, на голове опушенная соболем шапочка, длинные колты висят вдоль лица. Экая пава, ни капельки не похожая на прежнюю богатыршу-побратима из дружинной избы. И Стемка даже не осмелился подойти к ней, смотрел издали.
Но, видимо, очень уж пристально смотрел, так как посадница быстро повернулась в его сторону – только тяжелые колты блеснули при свете факела. Потом что-то сказала охранникам, те остались ждать, а она подошла к Стемке.
– Совсем сдурел, Стемид! Да ты вне закона тут, тебя любой порешить имеет право.
