Но этот по-видимому мог. Как бы все-таки скрасить все это? Достопримечательность! – вот что представлял из себя дикарь. У всех великих лордов были свои достопримечательности. Временами даже он сам бывал озабочен тем фактом, что его собственный повелитель совершенно не интересуется Достопримечательностями. Во всем их имении не было ни сиамских близнецов, ни даже, на худой конец, двухголового урода. Не было и карлика с перепонками между пальцев. Их Милость был – следует признать это – слишком прост в своих вкусах для человека столь высокого положения. Иногда Мемтоку прямо-таки становилось стыдно за него. Ведь он почти все свое время проводит над свитками и всякими тайными вещами, в то время как ему следовало бы позаботиться о чести дома.

Вот, к примеру, тот лорд в Хинде… Какой у него был титул? Принц чего-то или еще что-то не менее глупое. Но, несмотря на это, у него была огромная клетка, где жеребцы и прислуга совокуплялись с громадными обезьянами, при чем и те и другие бормотали что-то одинаково неразборчивое, так что их вполне можно было перепутать – Языка они не знали и отличались только волосатостью. Вот это была Достопримечательность достойная поистине великого владения. Главный Управляющий того лорда клялся и божился, что у них есть и живые выродки, появившиеся на свет в результате такого скрещивания, только они спрятаны так, чтобы жрецы не узнали о них и не наложили бы запрет. Это вполне могло быть и правдой, поскольку, несмотря на то, что официально дети от связей между Избранными и слугами считались невозможными, но все же имелись, хотя согревательницы постелей всегда были стерильны. Но подобным сведениям никогда не удавалось просочиться наружу.

Значит – Достопримечательность, вот под каким углом зрения его следует представлять. Неоскопленный, который, тем не менее стал ответственным слугой. Знаменитый ученый, который не умел даже говорить на Языке, хотя был ничуть не моложе Мемтока. Человек из ниоткуда. Со звезд. Ведь любому известно, что где-то на звездах есть люди.

А может быть чудо… Ведь храмы постоянно стараются обнаружить наличие чудес и тогда возможно очень скоро это владение станет знаменитым благодаря своей Достопримечательности. Да. Это вполне осуществимо. Слово здесь, слово там, завуалированный намек…

– Хью, – сердечно произнес Мемток. – Можно я буду звать тебя просто «Хью»?

– Что? Ах, да. Конечно!

– А ты зови меня «Мемток». Давай немного прогуляемся и выберем помещение для твоего департамента. Я так думаю, что ты предпочел бы солнечное место. Может быть, комнаты, выходящие окнами в сад? А как насчет твоих личных апартаментов? Должны они примыкать к департаментским помещениям, или ты предпочел бы, чтобы они располагались отдельно?

Лучше последнее, решил Мемток. Выкинуть старшего садовника и старшего над жеребцами, да отдать их помещения дикарю – вот тогда все поймут, какой важной птицей является эта Достопримечательность… а заодно тем самым и настроить их обоих против дикаря. Тогда он скоро поймет, кто ему друг. А им будет, конечно же, Мемток и никто другой. Кроме того, садовник последнее время стал заносчив, утверждая, что не обязан подчиняться Главному Управляющему. Ему не повредит небольшая встряска.

– О, мне не нужно ничего особенного, – сказал Хью.

– Пошли, пошли! Мы хотим, чтобы у тебя были все удобства. Мне и самому подчас хочется скрыться куда-нибудь от всех этих треволнений. Но я не могу – проблемы, проблемы, проблемы – целые дни напролет – одни проблемы, а все потому, что некоторые люди совершенно не способны думать самостоятельно. Так что нам очень не хватает умного человека. Мы подберем тебе и твоему слуге удобные помещения, где вам обоим вполне хватит места. Слуга? Был ли под рукой какой-нибудь малый, оскопленный и достаточно надежный, которому можно бы было поручить докладывать обо всем и при том надеяться, что больше он никому ничего не расскажет? Например, если сейчас кастрировать сына его старшей сестры, то успеет ли парень оправиться ко времени?

И поймет ли сестра всю мудрость этого решения? Он возлагал на парня очень большие надежды. Мемток в глубине души сознавал, что когда-нибудь ему придется уйти – и лучше бы было, если бы его высокий пост унаследовал его родственник. Но для этого многое нужно спланировать заранее, а планировать слишком поспешно – глупо. Если бы можно было убедить сестру. Мемток вел Хью по запруженным слугами дорожкам; слуги так и прыскали в стороны при их приближении, когда один из них замешкался, он был сразу же наказан хлыстом за свою нерасторопность.

– Ничего себе! Какое огромное здание!

– Это? Подожди, ты еще не видел Дворца – хотя он, несомненно, окончательно развалится под умелым руководством моего заместителя. Хью, ведь здесь у нас только четверть всего персонала. Здесь не устраиваются официальные торжества, а только приемы в саду. И только для горстки гостей. В городе к нам постоянно прибывают и убывают Избранные. Иногда меня по несколько раз за ночь поднимают с постели, чтобы я приготовил покои для какого-нибудь лорда и его дам без какого бы то ни было предварительного уведомления. И вот именно в таких случаях мне всегда помогает предусмотрительность. Я всегда могу отпереть перед нежданными гостями двери крыла для гостей и всегда знаю – знаю, заметь, – что кровати застелены свежим ароматным бельем, что гостей ожидают напитки, нигде ни пылинки, и играет мягкая музыка.

– Да, но это наверное требует от прислуги безукоризненной работы.

– Безукоризненной! – фыркнул Мемток. – Хотел бы я согласиться с тобой. А на самом деле это все стоит мне бесконечных обходов каждой комнаты каждый вечер, независимо от того, устал я или нет, перед сном. Затем я еще должен встать и убедиться лично, что недочеты устранены, не полагаясь на их ложь. Они все – лжецы, Хью. Слишком много «Счастья». Их Милость слишком щедр, он никогда не урезает рацион.

– Я считаю, что питание вполне достаточно. И вкусное.

– Я ведь не сказал «пища», я сказал «счастье». Я распоряжаюсь пищей и не считаю, что их нужно морить голодом, даже в качестве наказания. Хлыст куда лучше. И они это понимают. Всегда помни, Хью: у большинства слуг мозгов как таковых нет. Они так же бездумны, как и Избранные… это, естественно, не относится к Их Милости – я бы никогда не посмел критиковать своего патрона. Я говорю об Избранных вообще. Ну, ты сам понимаешь. – Он подмигнул и шутливо ткнул Хью пальцем.

– Я знаю об Избранных не так уж много, – сказал Хью. – Да и почти не встречал их.

– Ничего… еще повстречаешь. Чтобы иметь хоть небольшое соображение, недостаточно только темной кожи, хотя в храмах и учат, что это не так. Только учти, что цитировать мои слова не нужно, да я и не признаюсь никогда, что говорил такое. Но… Как ты думаешь, кто в действительности управляет этим имением?

– Я здесь еще слишком недолго, чтобы составить какое-нибудь мнение.

– Неглупый ответ! Ты мог бы пойти очень далеко, если бы был честолюбив. Тогда позволь, я объясню. Если Их Милости вдруг не стало бы, хозяйство функционировало бы, как ни в чем не бывало. Но если вдруг не станет меня, или даже я просто заболею… Ты знаешь, я просто боюсь подумать о таком. – Он взмахнул хлыстом. – И они это знают. С ЕГО дороги, они так быстро не сворачивали, как с моей.

Хью решил переменить тему:

– Я все-таки не понял твоего замечания насчет рациона «счастья».

– Разве ты не получал свое?

– Я даже не знаю, что это такое.

– Ого! А ведь вам троим каждый день отправляли ваши порции. А он, значит, до вас не доходил? Придется заняться этим. А что касается того, что это такое, то я сейчас тебе покажу.

Мемток вывел Хью на небольшой балкон. Под ними простирался центральный обеденный зал для слуг, по которому змеились три очереди.

– Сейчас как раз время раздачи – само собой, жеребцы получают его в другое время. Его можно получить в виде пищи, питья или курева. Доза во всех случаях одинакова, но некоторые считают, что курение доставляет наиболее утонченное наслаждение.