И даже после того, как образ этого зверя трансформировался в Илону, его товарища и друга по войне, желание возмездия никуда не ушло. И к великому его удивлению, предсмертный выдох врага, в момент, когда он сломал её шею, не изменил, ровным счетом ничего.

В отличие от того случая в родном Аллоне, облегчения не пришло, стало еще хуже. Когда он вернулся в расположение бригады, никто не приветствовал победителя, не радовался одержанной им победе. Все молча смотрели, как командир прошествовал до тротуара, сел на бордюр и зарыдал.

Ему было плевать, что подумают боевые товарищи, единственное, что заботило — как убрать этот шар страданий из груди, чтобы стало хоть на толику легче.

Контракт закончился три дня назад, все дела командир Бримуны передал своему заму Кибу. Война на юге для него завершилась, кредит на операции с Марой был погашен, он ехал домой, к ней.

Три месяца спустя. Санима. Раеоонский Доминион.

Центральная набережная города кишела людьми. После захода солнца, деловой ритм мегаполиса снижал обороты, уступая место вечернему спокойствию. По мостовой неспешно прогуливались горожане, смеялись и веселились.

Молодые пары ворковали на лавочках под огромными каштанами, романтично поглядывая на отблески вод Ирионы, а рабочий люд с бутылками грендона в руках обсуждал темы уходящего дня около каменного парапета. Толпа детишек в сопровождении взрослых дожидалась своей очереди в мороженную лавку, наперебой выкрикивая пожелания о фруктовом лакомстве.

Свежий вечерний воздух стал для всех праздником после аномально знойного дня начала октября. Бабье лето в этом году било все температурные рекорды, даруя восточной столице севера последний шанс понежится в тепле редагии, перед очередной сырой осенью и традиционно суровой раеоонской зимой.

У причала стояли прогулочные лодки, катера и яхты. Некоторые готовились к отплытию, иные причаливали, а на пришвартованных хозяева занимались рутинными делами: начищали палубы, приводили паруса в порядок. С одной из яхт раздавался мелодичный ритм — играла гитара, наполняя воздух бодрым мотивом, хорошо известной песни о любви.

Атмосфера завораживала живостью и романтикой. Через узкую, мощенную камнем дорожку, по которой гуляли люди и катались велосипедисты, расположилось уютное кафе.

Одна половина помещения занимала первый этаж старинного дома, другая выходила на набережную и была отделена от неё плетеным ограждением из искусственного плюща, листья которого разнились оттенками желтых и красных цветов. Головы посетителей защищала деревянная конструкция в виде сетки, полностью обвитая диким виноградом, создавая живой, зеленый потолок.

Днем, заведение являлось площадкой для неформального общения представителей деловой среды и бизнеса, вечером же, Клариса, так называлось кафе, становилось просто уютным местом для парочек и дружеских компаний.

Во внутренней части зала, потягивая грендон и закусывая жареными кальмарами, группа болельщиков с подружками смотрела чемпионат по хоккею. Они периодически вскрикивали, негодовали, а когда любимая команда забивала шайбу, ревели, словно бешеные быки.

В противоположном конце, на открытой веранде, около входа расположилась молодая пара. В руках томились бокалы вина, девушка играла глазками, а молодой человек нежно поглаживал её изящную кисть.

Сразу за соседним от них столиком, попивая грендон и поедая пиццу, сидел Нарнис, одетый в темно-зеленые штаны и бежевого цвета футболку. Вид его выбивался из царившего вокруг праздника жизни. Взгляд темно зеленых глаз на бледном и исхудалом лице скользил от одного прохожего к другому, мятые с проседью волосы слегка шевелил прохладный ветерок, а недельная щетина придавала всему облику расхристанный вид.

Перевел взгляд на черный экран телефона и в отражении обнаружил несколько новых морщин на лбу и под глазами, прежде не наблюдавшихся. За последние месяцы Нарнис словно постарел на добрых два десятка лет. Включив дисплэй, увидел как стрелки подбираются к половине девятого.

Он сказал, что все получилось, только бы это был действительно он, неужели всё скоро закончится…Где же тебя носит, дружище?

Еще раз окинув взглядом набережную, остановил внимание на пинте со своим хмельным напитком. Пузырьки в золотистой жидкости, один за другим всплывали на поверхность.

***

Всю дорогу из Арании, Нарнис продумывал слова, которые скажет семьям своих товарищей. Как объяснить, почему он стоит перед ними живой, а их любимые люди мертвы. Прокрутил в мыслях десятки вариантов, но ни один не был правдивым, способным удовлетворить в первую очередь совесть самого раеоонца.

Путь на родину выдался такой же сложный, как и на на юг. Спустя пару недель после ранения, его и еще сотню раненных бойцов на пароме переправили обратно в Агернун.

А еще через семь дней, с помощью связей командующего Намэ, посадили на гуманитарный корабль, следовавший поражняком обратно на север в Сен-Абу, что в Мидлонах. Раненного снабдили провиантом и антибиотиками.

Весь путь домой, Нарнис не выходил из трюма, лихорадка и всеобъемлющая слабость поразили организм.

Его колотило в ознобе, а бред являл собой истинный кошмар. Сцены кровавой реки с телами будто на перемотке, крутились перед взором, разрывая сердце на части. Липкая испарина смешивалась со слезами, а мрак помещения сводил с ума. Шли дни, и Нарнис утратил им счет.

Ночью, находясь в десяти километрах от портовых причалов города Сен-Абу, пара членов экипажа, помогла раеоонцу покинуть судно. Снабдив обычной резиновой лодкой, выкинули того за борт, указав направление, куда грести.

Это было сурово, но то, что команду вообще удалось уговорить взять чужака на борт являло собой большую удачу. Как слышал краем уха Нарнис, капитан, и командующий Намэ были знакомы еще по эвакуации войск из Гинао. Поэтому моряк, хоть и с неохотой, но подсобить согласился.

Раеоонец потерял счет часам дрейфа по волнам. Энергии хватало, только пить воду и закусывать сухофруктами, дабы не преставиться от обезвоживания.

Наконец лодку вынесло на песчаную отмель. На грани полной потери сил, выполз на белый песок и перевернулся на спину, уставился в голубое, словно глазурь, небо. Редкие ленты перистых облаков лениво плыли на восток, а прохладная вода мерно накатывала на замызганную, гражданскую одежду, в которой целую вечность назад, они вчетвером прибыли на юг.

Через неопределенный промежуток времени, яркий свет застлала фигура человека. В замыленном очертании, Нарнис разглядел пшеничного цвета волосы, а когда зрение обрело четкость, и синие, как это проклятое небо глаза. Мидлонка, подумал он, вымученно ухмыльнулся. Эти чернявые физиономии аранийцев так достали за последнее время. Силы полностью кончились, Нарнис отключился.

Вновь синее небо, но теперь проступающее через плотные ветви хвойника. Ствол, башней вздымающийся вверх был выкрашен в оранжевый цвет, от падающих на него вечерних лучей редагии.

Раеоонец лежал в своей резиновой лодке, и явно далеко от берега. Сверху его укрывал легкий зеленый плед. Поднялся. Перед взором открывалось живописное зрелище.

Молодая пара согревалась возле костра. Редагия ушла на половину в горизонт, а крупные волны мерно накатывали на песок позади. Ветер развивал распущенные волосы женщины.

Заметив пришедшего в себя чужака, оба вскочили. Мужчина взял нож, увел спутницу за себя и замер. Раеоонец тем временем, трясущейся рукой вытащил из песка бутылку воды и сделал несколько больших глотков, под внимательные взоры хозяев.

― Спокойно, даю слово, я не создам проблем, — на всеобщем проговорил Нарнис, приблизился и грузно устроился у очага. Не смотря на по-летнему теплый воздух, парня била дрожь.

Струны напряжения у парочки ослабли. Немного поколебавшись, и они расселись по своим местам.

Наступила томительная пауза, нарушаемая лишь шумом трескающихся палений и накатывающих на песчаный берег волн.