― Что, твою мать, мне ей говорить? Ну что?! — эта, её улыбка, не сходящая с трясущихся губ, была самой страшной, которую приходилось видеть раеоонцу за всю свою жизнь.

Более не в силах выносить кошмара дальше, он рванулся вон из квартиры, так быстро, как только мог.

Выбежав из подъезда, его скрутило и вырвало. Сквозь слезы, и разрывающееся на куски сердце проорал: «Я доберусь до тебя, ублюдок, будь ты проклят, будь ты проклят!»

Сентябрь 3032. Кравау. Королевство Салантос.

Эти ранние часы в Кравау выдались на удивление спокойными. Родная Санима разрывается от наплыва людей спешащих на работу по утрам, а тут всего-то пару дворников, несколько лавочников и с десяток горожан, неспешно шагающих по своим делам.

Причиной являлось то, что город имел статус курортного, одного из наименее популярных на берегу Синего Предела. Офисная жизнь кипела ближе к центру, да и по меркам миллионников Раеоона, и не жизнь вовсе, а начальное её зарождение.

Нарнис без труда попал в подъезд здания шестьдесят пять, по улице Фаньё.

Как узнал от завсегдатаев «Толстых ляжек», в этот район селились в основном мигранты и люди с низким материальным достатком, поэтому на многих подъездах отсутствовали даже домофоны.

Прохладный металл заткнутый за ремень холодил поясницу. Артефакт, несколько лет пролежавший в ожидании своего звездного часа, был полностью готов исполнить предназначение, но уже для другого хозяина.

В опьяняющим предвкушении сатисфакции Нарнис стремительно преодолел несколько этажных пролетов, пока не оказался на искомом, четвертом. Оставалось найти квартиру, замотивировать ненавистного хозяина отворить дверь и тем самым завершить проклятую историю, а там, может получится начать всё с начала, жизнь с чистого листа.

По левую сторону коридора раздался скрип несмазанных петель и в общий холл вышла пожилая женщина с собачкой. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, подозрительно окинула незнакомца взглядом. Собачка противно залаяла, давая понять, что перед хозяйкой чужак.

Твою мать, без свидетелей не выйдет…ладно, вылет через четыре часа, за это время не успеют спохватиться.

— Доброе утро, могу вам помочь? — писклявым голосом поинтересовалась женщина и резким «фу» осадила питомца.

— Да, было бы отлично! Я в гости к брату приехал, посмотреть, как он тут обживается.

— Вы про Ларана? Брат с севера, да? Знаем такого, очень приятный молодой человек, — старушка поглядела на собачку, дернула поводок и игриво переспросила, — да, Дипси, моя девочка?

Вновь перевела мутновато-голубые глаза на незнакомца:

— Пройдите прямо до конца, вторая дверь справа. А мне нужно спешить к парикмахеру, и Дипси успеть подстричь, — женщина послала воздушный поцелуй своему любимцу, — передавайте привет брату от госпожи Лили.

— Непременно.

Радушно склонив голову, Нарнис попрощался и последовал дальше, лицо вновь приобрело жесткие черты.

Оказавшись напротив искомого жилища, прокашлялся в кулак, и приготовился исказить немного голос, так как возможность, что бывший командир узнает его по тембру, была слишком велика. Раеоонец решил не использовать звонок, просто несколько раз ударил по деревянной поверхности, не слишком настойчиво, но довольно громко.

— …Бегу, — послышался так хорошо знакомый голос из глубины помещения, голос из далекого прошлого, где все они были одной единой семьей.

Нарнис вытащил пистолет, оттянул затвор, в патроннике сверкнула золотистая гильза.

— …Кто там?

Во всех дверях на этаже отсутствовали глазки, однако имелись почтовые металлические накладки с отверстиями.

— Утро доброе, я только что от госпожи Лили, теперь к вам по поводу счета за квартиру.

— …Какой еще счет?

— Не знаю, сказали раздать всем жильцам.

— … Хорошо, бросьте в прощелину.

— Они под роспись. — Нарнис затаил дыхание, ожидая ответа.

Послышался звон ключей и скрежет отпираемого замка.

— …Под какую ещё нахрен роспись?

Когда дверь распахнулась, обнажая за собой мрачный коридор, на его фоне высился мужчина, с направленным на Наба оружием. Хозяин неподдельно удивился, но не успел вымолвить и слова, как гость нажал на курок.

Наб повалился на пол, а Нарнис вошел в квартиру, навис над обездвиженным земляком и навел ствол ровно между глаз, намериваясь произвести контрольный выстрел.

— За что, Нарнис?! — неподдельная растерянность звучала в этом вопросе. Оторвав руку от кровоточащего плеча, вытянул её перед собой, пытаясь отгородиться от смертоносного устройства.

— Ты издеваешься?

Как гром среди ясного неба, из комнаты за дверью прозвучал тонкий, девичий голосок.

— …Паап, что у тебя там твориться?

— Не выходи, дорогая!

Из проема справа, ведущего на кухню, появилась пожилая женщина и завидев развернувшуюся сцену, громко закричала, отшатнувшись спиной ко входу в ванную. Показался и старик. Обхватив супругу, твердо попросил незнакомца не делать задуманного. Раеоонец осадил обоих, не сводя ледяного взгляда с объекта мести.

Наб смотрел смиренно, полными немой мольбы глазами, в них читался страх, настоящих животный страх, но не за свою жизнь.

— Прошу, только не при них.

Нарнис силился нажать на спусковой крючок, но что-то не давало пальцу прожать его глубже. Отчаянное «бляяядь» вырвалось из уст и пронзило все помещение. Он отставил оружие. Со всей силы пнул каблуком жертву в живот, та согнулась, словно гусеница. Переведя пистолет на стариков, приказал:

— Оба, в комнату, к ребенку! Быстрее мать вашу, иначе сыночку конец!

Пара рванулась исполнять требование, а Нарнис кивком указал неприятелю последовать примеру родителей.

Все пошло не по плану. Вейни, гаденыш, соврал ему. Предполагалось, что Наб будет один. Проклятая сентиментальность опять сыграла с ним злую шутку, как тогда в дыму, он наставил пистолет на сородича, что пытался умертвить подругу, но не смог нажать курок, так и сейчас спасовал. Эти старики с ребенком временно спасли своего кормильца от неминуемого возмездия. Но ещё ничего не кончено, сейчас что-нибудь придумаем. Вейни, лисий сын!

***

В комнате установилось тяжелое молчание, напряжение висящее в воздухе можно было резать ножом, как сливочное масло. Все исходило от преступника в центре, но после всей истории, первоначальный образ Нарниса пошатнулся в глазах Эмилии. Поставив себя на его место, женщина испытала схожий спектр чувств, конечно, и близко не так остро, как он. Та боль, что излучали эти глаза, ясно показывала глубину эмоциональных страданий.

Северянин уже не казался тем неадекватным психом, каким предстал в начале их встречи. Напротив сидел глубоко несчастный мужчина, потерявший двух близких людей, причем одного из них, от руки некогда, родного отца-командира.

Он имел право на все эти чувства, а Эмилия, разделяя горе, истинно хотела помочь, обнять и утешить. Первый раз в жизни техника тактического сочувствия переросла в нечто иное, противоречащее всем её профессиональным установкам, она обратилась в симпатию. Но в данной ситуации приоритет оставался за заложниками, неповинными людьми, которые могли легко пострадать. Поэтому первоочередной задачей все еще стояло убеждение Нарниса отпустить их, затем можно будет поработать в менее напряженной обстановке и заставить раеоонца сдаться.

— Вот и всё. История целиком, от любимого командира до проклятого сестроубийцы. Наби, есть что добавить в своё оправдание, а то чашечки весов явно не в твою сторону?

— Все что делал, ради Мары, не я начал это.

— Чем Лони угрожала твоей дочери? Чем? Ты, ублюдок эгоистичный, для себя ты все делал! А теперь заткнись, послушаем, что скажет наш парламентер, — Нарнис обернулся к Эмилии, — теперь все карты в твоих руках, так скажи мне, почему я должен оставить его в живых, после всего этого дерьма? Как бы ты поступила, будь на моём месте? Кажешься рассудительной бабой, давай честно!